Запретный камень - Тони Эбботт

Мальчик опустился на диван. Бекка положила руку ему на плечо.

Дядя Генри умер…

Доктор Каплан присел рядом с сыном, мягкие подушки прогнулись под его весом.

– Господи, Вейд, какой ужас… Поверить не могу. Генрих умер… – Он посмотрел на часы на стене. – В Германии скоро ночь. Я не могу поехать туда. Вы здесь, Сара – на подлете к Южной Америке… – Казалось, Роальд съежился вслед за подушками, на которых сидел.

Даррел взял блокнот с расшифрованным посланием и перечитал его.

– Я, конечно, не знал дядю Генри, но здесь что-то нечисто. Он шлет вам странное письмо – зашифрованное письмо! – а потом умирает? Как-то слишком подозрительно.

Вейд вскочил с дивана – рука Бекки упала вниз.

– Что мы будем делать, пап?

Медленными круговыми движениями пальцев отец массировал себе виски.

– Пока не знаю, дети. Все слишком неожиданно. Но я уверен, сейчас не время что-либо предпринимать. Особенно пока ваша мать в отъезде.

Он сделал глубокий вдох. Лицо его напряглось и посерело.

– Хотя бы позвони ей, – сказал Даррел. – Мама должна знать.

Роальд снова взглянул на часы – так, будто надеялся найти на циферблате больше информации, чем тот мог бы ему предоставить.

– Она сейчас на борту, но я оставлю ей сообщение. Лили, будь добра, глянь расписание рейсов на Ла-Пас в Боливии. Узнаем, когда у мамы первая пересадка…

– Запросто!

Лили тут же забарабанила пальчиками по экрану.

Роальд смахнул с глаз слезы и набрал номер.

– Привет, Сара! Я знаю, ты еще в воздухе. Пожалуйста, позвони мне на первой же пересадке…

– Через два часа в Атланте, – сообщила Лили. – Но там гроза…

Доктор Каплан кивнул.

– Дома все в порядке, – продолжал он. – Но… умер мой любимый старый профессор. Генрих Фогель. Я тебе рассказывал о нем. Похороны завтра, в Германии. Конечно, я ни на секунду не оставлю детей одних. К нам приехала Лили с подружкой, Бекки. Мне, конечно, стоило бы поехать, но… Пожалуйста, позвони мне из Атланты – подумаем, как быть.

Он отключился.

Бекка спросила:

– Кто-нибудь серьезно думает, что смерть профессора хоть как-то связана с письмом? Уж слишком похоже на кино про Джеймса Бонда, чтоб быть правдой.

– В «Бонде» все по-настоящему, – тихо заметил Даррел.

– Если бы экономка дала нам больше информации… Почему она так мало сказала? – задумчиво спросил Вейд.

– А новости? – не унималась Бекка. – Так только в книжках бывает. Эти события никак не связаны.

– Я тоже не верю, что с новостями есть связь, – согласился Роальд. – Жуткие происшествия, страшные, трагические, но вряд ли они как-то связаны с… – Он вдруг хлопнул себя по лбу. – У меня же есть студенческие конспекты! Стойте-ка!

Доктор Каплан быстро вышел из комнаты, а через пару минут вернулся, листая тетрадку в черной обложке.

– Я делал здесь заметки по лекциям, записывал всякие важные вещи. Наследие Магистра… Наследие Магистра… Так знакомо звучит… – Вчитываясь в записи, доктор Каплан вышагивал по комнате. – Что же вы имели в виду, профессор?

Вейд знал, раз отец вышагивает по комнате – значит, размышляет над решением математической задачи. Но сейчас за его поведением крылось что-то еще.

– Возьмите нас с собой! – вдруг выпалила Бекка.

Роальд застыл на месте:

– Что?!

Лили вскочила со стула:

– Да-да! Мы же собирались лететь вшестером во Францию, деньги за билеты еще на счету авиакомпании. Уверена, той суммы с головой хватит, чтобы купить целую кучу билетов в Германию. Паспорта у нас есть. Дядя Роальд, нужно лететь!

Доктор Каплан нервно хихикнул и мотнул головой:

– Нет, нет, нет…

Мальчики переглянулись.

– Пап, это необходимо. В Европе полным-полно шпионов, – как можно убедительней произнес Даррел.

– Думаю, их там гораздо меньше, чем раньше, – заметила Бекка.

– Нет! Об этом уже сняли кучу фильмов. Там же эта, как ее…

– Холодная война, – подсказала Бекка. – Только она давно закончилась.

– Или кому-то выгодно, чтобы мы в это поверили…

– Ребята, да вы что? Шпионы? Прикрытие? Генрих был пожилым человеком. Может, просто пришло его время. Что это на вас нашло?

Вейд и сам не знал, что на них нашло. Он вообще ничего не знал, кроме того, что дядя Генри умер, едва успев отправить закодированное письмо, и что отец хотел поехать в Берлин на похороны старого друга. И что именно дядя Генри пробудил в Вейде искреннюю, глубокую любовь к астрономии.

– Папа, а почему бы и нам не слетать с тобой? – тихо произнес он. – После Атланты связи с Сарой не будет целую неделю. Дядя Генри хотел, чтобы ты нашел какие-то Реликвии. А в Европе Реликвии на каждом шагу. Пап, ну правда, давай полетим.

Отец замер. Оторвал взгляд от студенческого конспекта, посмотрел на расшифрованное письмо, перевел взгляд на карту.

– Вейд… Я попрошу Джоан, чтобы она присмотрела за вами несколько дней. Вы же ее помните? Моя ассистентка. Она молодая, веселая. У нее теперь есть пудель…

Даррел хмыкнул:

– Пап, ты забыл прошлые каникулы? Она сбежала от нас с Вейдом через два часа – и даже не оглянулась. Думаю, лучше тебе взять нас с собой.

– Никто никуда не летит! – воскликнул доктор Каплан и потер глаза. – Это нереально.

Лили тихо подошла к нему и протянула планшет.

– Очень даже реально, дядя Роальд. Он ведь был вашим учителем, другом, Вейд называл его дядей. Мы запросто могли бы слетать в Европу. Вот смотрите, самый ранний рейс – через три часа. Мы как раз успеем. Номера кредита на предыдущие билеты у меня есть. У папы спросила, он не против. Так что берем с собой зарядники для мобилок – и вперед!

– Ты успела спросить папу? – растерялся Роальд.

Лицо отца разгладилось. Вейду захотелось обнять свою кузину. Проверни такое Бекка – он бы точно не удержался.

Отец стоял в углу комнаты – глаза закрыты, голова запрокинута. Вейд прекрасно знал, что значит такая поза: обдумывает последние вопросы. У него отлично получалось все взвесить и предусмотреть. С другой стороны, нельзя давать ему думать слишком долго, а то он, того и гляди, найдет миллион причин, чтобы не ехать в Берлин с кучей подростков на шее, выудит из памяти кандидатуру достойной няньки и полетит один.

– Папа. Я хочу поехать, – решительно заявил Вейд.

– И я! – отозвался Даррел. – Давай полетим. Все вместе. Одной семьей.

– Ох, ребятки… – Роальд обнял сыновей за плечи. – Ладно. Едем!

– Я бронирую билеты и вызываю такси! – тут же вызвалась Лили. – Собираем вещи. Выезжаем через полтора часа.

Глава восьмая

Новотна, Польша

9 марта 22:23

На вспаханные поля Северной Польши падал снег. Мужчина в длинном плаще из черной кожи стоял с каменным лицом в лучах трех прожекторов. Из-за яркого света его стриженая седая голова напоминала заснеженную вершину. Он вглядывался в землю, которую выкидывали, лопата за лопатой, прямо из-под его ног землекопы.

– Пятнадцать дней ковыряем – и все впустую, – раздался голос у него за спиной. – Люди измотаны. Нужно искать в другом месте.

Седой чуть повернул голову к говорившему; взгляд его при этом остался прикован к яме.

– Она указала доктору фон Брауну точное место. Она знает, о чем говорит. Или, может, ты сам ей скажешь, что мы бросаем работу?

Собеседник отшатнулся:

– Нет-нет! Я всего лишь подумал, что в координатах ошибка…

– Фройляйн Краузе не ошибается.

– Но все-таки пятнадцать дней – и по-преж…

Дз-зын-нь!!

У седого замерло сердце. Землекопы застыли и уставились на него. Опираясь на их протянутые руки, он спустился в яму по выдолбленным ступенькам. И, встав на дно, приказал землекопам уйти. Взяв в одну руку фонарик, он достал из кармана плаща мягкую кисточку и счистил с обнаруженного предмета вековую грязь. Вот показался уголок. Что-то прямоугольное? Его сердце заколотилось. Как она и сказала: «Бронзовый ларец размером с коробку от туфель “Гуччи”…» Кому же, как не ему – человеку с безупречным вкусом, – точно знать, что это за размер! Он еще поработал кистью, слой за слоем снимая налипшую за долгие столетия землю – и бронзовый ларец наконец предстал перед ним.

Как можно бережней он вытащил его из грунта.

– Свет! Побольше света! – крикнул он.

Находку тут же осветили два рабочих прожектора. Острым концом кисточки мужчина в плаще счистил с ободка крышки остатки присохшей земли. Поставив ларец на землю, откинул застежку. Глубоко вздохнул, чтобы хоть немного унять бешено колотящееся сердце – и поднял крышку, которую не открывали вот уже пять столетий.

Внутри, на ошметках бархатной ткани, лежал свернутый кожаный шнурок с кулоном. В лучах прожекторов сверкал огромный рубин в форме морской твари с двенадцатью переплетенными щупальцами – столь же безупречный, как и пятьсот лет назад.

Кракен.

Седой посмотрел вверх.

– Так что ты там говорил?