Невеста поневоле - Картленд Барбара

Газ и парча, кружева и атлас, бархат и шелк — у нее было все. Сейчас туалеты упаковывали в огромные кожаные чемоданы для путешествия в Мельденштейн.

— Ненавижу эти тряпки, — шептала про себя Камилла. — Мне нравятся мои старые выцветшие муслиновые платья.

Иногда она казнила себя за неблагодарность. Какая девушка ее возраста не мечтала иметь столь сказочное приданое! Какая невеста не пришла бы в восторг, увидев великолепное белое атласное свадебное платье, украшенное настоящими брюссельскими кружевами, длинным шлейфом с отделкой из горностая и диадемой, которая больше походила на корону и на которой держалась тончайшая кружевная вуаль?

Диадема прибыла только сегодня, вместе с баронессой фон Фурстендрюк, которая должна была сопровождать невесту принца в Мельденштейн в качестве компаньонки. В обязанности фрейлины также входило подготовить Камиллу к ряду церемоний, в которых ей предстояло участвовать по приезде.

На вид баронессе было около пятидесяти лет. Камилла немного побаивалась ее, пока не обнаружила, что фрейлина — неуемная болтушка. Она стремилась как можно быстрее рассказать ей обо всех мельчайших подробностях ее новой жизни в Мельденштейне.

— Вы такая очаровательная невеста, дорогая, — говорила баронесса. — Его королевское высочество будет гордиться вами, а подданные Мельденштейна полюбят вас.

Ее слова несколько согревали душу Камиллы, которую пронизывал холод при одной мысли о том, что ждет ее впереди, тем более что ее родители не будут сопровождать ее в этой поездке.

Леди Ламбурн нездоровилось. Начиная с прошлой недели врач приходил каждый день, но ее состояние улучшалось не так быстро, как хотелось бы сэру Горацию и Камилле. Сейчас лорд Ламбурн находился у жены. Дверь позади Камиллы распахнулась, девушка быстро обернулась, надеясь увидеть врача. Но это оказался отец. Она подбежала к нему.

— Как себя чувствует мама? — спросила она. — Какой диагноз поставил врач?

— Боюсь, что новости неутешительные, — ответил отец. — Доктор Филлипс хочет как можно скорее перевезти твою мать в Лондон, чтобы получить консультацию королевских медиков. По его мнению, они лучше всех разбираются в болезнях сердца.

— Сердце? — переспросила Камилла.

— Да, оказывается, причиной ее, страданий были не только ноги, — пояснил сэр Гораций. — Болезнь гораздо серьезнее, чем мы думали. Ее сердце никогда не отличалось крепостью, и доктор Филлипс чрезвычайно беспокоится за ее состояние.

— О, папа! Я не могу этого слышать! — вскричала Камилла. — Я лучше останусь и поеду с тобой в Лондон.

— Этим решением ты еще сильнее расстроишь свою мать и меня, — ответил сэр Гораций. — Нет, дорогая, о переносе свадьбы и речи быть не может.

Все приготовления завершены, и в Мельденштейне уже вывешены флаги в честь твоего прибытия. Ты не должна разочаровать своего будущего мужа.

— Но, папа, как я могу выходить замуж, все время беспокоясь за маму?

Лицо сэра Горация приняло суровое выражение.

— Со временем ты поймешь, дорогая, что в нашей жизни на первом месте стоят обязанности, связанные с нашим положением в обществе. В театре есть поговорка: «Что бы ни случилось, спектакль должен идти!» Это значит, что актер должен выступать перед публикой, как бы плохо он ни чувствовал себя.

Его личная жизнь никоим образом не должна влиять на его имидж на публике. То же самое касается и нас.

— Это очень трудно, папа, — прошептала Камилла. На глаза у нее навернулись слезы. — Бедная мама так страдает.

— Она будет страдать еще сильнее, если узнает, что ты ведешь себя не так, как того требует твое нынешнее положение. Тебя ждет принц, Камилла, и завтра ты уезжаешь в Мельденштейн.

Сэр Гораций проговорил все это строгим тоном, словно боялся, что Камилла начнет сопротивляться отъезду. Но у нее уже не осталось сил для борьбы.

Она закрыла лицо руками. Сэр Гораций погладил дочь по голове.

— Ты станешь очень важной персоной, дорогая, — продолжил он. — Дни безмятежного детства прошли, твоя мама и я будем гордиться тобой.

— Надеюсь, что так, папа, — отозвалась Камилла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ее душили слезы.

Не в силах видеть, как дочь плачет, сэр Гораций решил переменить тему. Он подошел к секретеру и взял со стола какую-то бумагу.

— Я составил список традиций Мельденштейна и правил дворцового этикета. Прочитай их внимательно, пожалуйста. Я прекрасно понимаю, что ты вступаешь в новую жизнь, о которой ровным счетом ничего не знаешь. Но ты росла умной девочкой, и, если ты будешь следовать моим наставлениям, тебе не придется смущаться.

Камилла вынула из кармашка носовой платок и вытерла слезы.

— Спасибо, папа, — поблагодарила она отца.

— Ужин подадут через час, — заметил сэр Гораций, доставая из нагрудного кармана золотые часы. — Надеюсь, что второй наш гость не заставит себя ждать.

— Какой еще гость? — удивилась Камилла. — Разве приезжает еще кто-нибудь?

— Я говорил тебе о нем еще два дня тому назад, — упрекнул девушку сэр Гораций. — Мне казалось, что ты не слушала меня, когда я читал тебе письмо от ее королевского высочества, а сейчас я убедился в правильности своего предположения.

— Прости, папа, нужно было столько всего запомнить.

— Принцесса позаботилась о том, чтобы, кроме баронессы, тебя сопровождал ее племянник капитан Хьюго Чеверли, наш соотечественник. Я считаю решение предоставить тебе английский эскорт проявлением заботы со стороны ее высочества. Ты должна быть благодарна, Камилла.

— Я благодарна, — послушно ответила девушка.

Она решительно вытерла слезы и засунула носовой платок за синий поясок нового муслинового платья, сшитого у модного портного.

— Ты совсем не хочешь узнать про джентльмена, который будет сопровождать тебя целую неделю? — удивленно поднял брови сэр Гораций.

— Извини, папа, — ответила Камилла, с трудом заставляя себя сосредоточиться.

— Как я уже сказал, он племянник принцессы.

Его отец, лорд Эдвард Чеверли, — младший сын четвертого герцога Алвестонского. Очень милый человек, я хорошо его помню. Он умер перед войной, а жена последовала за ним через несколько лет.

— Как интересно, папа, — вставила Камилла, понимая, что отец ждет от нее какой-то реакции.

— Его сын, молодой человек, что приезжает сегодня, отличился на войне. Он служил в полку, который принимал участие в сражениях на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Я незнаком с ним лично, но слышал, что он довольно известен. Тебе следует осторожно высказываться при нем и, разумеется, при баронессе. Можешь не сомневаться, все твои слова передадут в Мельденштейн.

— Я буду осторожна, — пообещала Камилла.

— Ты знаешь, я приложил все усилия, чтобы сегодняшний вечер прошел гладко. Мне не хотелось бы, чтобы принц считал, что он женится на девушке из обедневшей семьи. Для нас большая честь, что он выбрал тебя, Камилла, но в то же время в нас течет благородная кровь, и мы можем высоко держать голову. Мне кажется, что сегодня мы должны произвести на наших гостей благоприятное впечатление.

— Ты отлично все подготовил, папа, — быстро проговорила Камилла. — Никто не смог бы сделать ремонт в доме так быстро. Сейчас, с покрашенными окнами и новыми потолками, он выглядит так же красиво, как и раньше, когда я была маленькой.

— Я тоже считаю, что рабочие постарались, — согласился с дочерью сэр Гораций. — Конечно, недодедок еще много, но сегодня их уже никто не заметит.

— В саду тоже все красиво, — добавила Камилла, — и как замечательно снова увидеть работников в поле.

— Я уверен, что наш новый управляющий не зря получает большое жалованье. Я пообещал ему внести различные новшества в хозяйство, но надеюсь, что дело будет стоить того.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не сомневаюсь, папа.

— Кроме того, ходят слухи, что те, кто сделал инвестиции во Франции, получат какое-то возмещение убытков. Если это случится, я стану самым счастливым человеком на свете.

— Я так рада, папа! — воскликнула Камилла. — Значит, ты снова будешь богат?