Болшевцы - Сборник Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда я лучше свою быль.
Он не рассказывал, а скорее пел, гнусавя и вздыхая:
— По Симбирской губернии течет долгая река Свияга. Мимо нашей деревни загибается, во темном лесу скрывается. Роса по травке сверкает, на реку туман пущает. Камыши к воде пригибаются, а язи в воде бултыхаются. Тут закину я леску волосяную, восходит солнышко…
Вожак ткнул рассказчика ногой.
— Опять про язей ноешь, — захрипел вожак. — Вались ты к чорту со своим солнышком…
Он выругался длинно и бессвязно.
— Новую давай.
Калека с готовностью предложил:
— Тогда я про разбойников.
Он завел бесконечно о какой-то пещере на берегу моря, стены которой увешаны коврами, о шайке бандитов, разъезжающих на белых конях, о красавице, зарезанной атаманом. Минутой позже красавица обнимала старого миллионщика.
— Чего клеишь, — не утерпел вожак, — зарезали ведь ее.
— Которую?
— С бриллиантами.
— А эта — под чадрой! Понимать надо, — невозмутимо поправился Продай-Смерть.
В сказке рекой лилось вино, сверкало золото, соблазняла вкусная пища. Неуемный вымысел захватил слушателей. Послышался вздох:
— Пожить бы так.
— На том свете в лазарете, — отрезал длинноногий. — Кончай, Продай-Смерть.
На последнем слове сказочник всхлипнул:
— Терпенья нет. Может, веселую? Веселой никто не захотел.
Светало. Огонь замирал. Лица ребят сделались пепельно-серыми. Погребинский встал:
— Куда ты? — окликнули его.
— Скоро увидимся, — ответил многозначительно Погребинский.
Чахоточный понял это по-своему:
— В тюрьме места хватит.
Пути и помощники
Через несколько часов Погребинский докладывал члену коллегии ОГПУ о своих наблюдениях и о возникших за эти дни намерениях.
Член коллегии не возражал.
— В основу нужно положить указание Феликса Эдмундовича о доверии, свободной обстановке, внимании к живому человеку, — подчеркнул он. — Тут можно значительно использовать опыт детских домов. Но… никаких «просветительно-культурнических» иллюзий. Пролетарская диктатура не шутит. Воры начинают понимать, что воровать безнаказанно им не позволят. От наших домзаков возьмем их дисциплину. Самое главное — это труд. Труд и доверие. Вот на этих началах и будем работать.
Погребинский продолжал свой доклад:
— Надо использовать неписанные законы профессиональной этики и склонность воров к романтике как орудие перевоспитания. Воры ненавидят «лягавство» — измену своим. Направим эту ненависть против тех из них, кто попытается дискредитировать поведением устав учреждения, у которого еще нет имени. Воровскую спайку, основанную на страхе, будем стремиться переработать в товарищеское чувство к живущим в этом учреждении.
Член коллегии согласился:
— Делайте, но еще раз напоминаю, не умаляйте трудностей.
Возвращаясь к практическим советам, он продолжал:
— МОНО изрядно балует ребятишек опекой, дает все готовое. У воров и без того достаточно много паразитических наклонностей. Пусть они все для себя делают сами. Хочешь надеть сапоги — сшей! Нужен сапожнику табурет — сделай! Заставляйте на первых порах производить вещи, не требующие большой затраты труда и времени: вор экспансивен, ему захочется как можно скорее видеть результаты своей работы. Вы понимаете, конечно, что дело здесь не в сапогах. Их можно сделать быстрее, лучше и дешевле на фабрике, чем в кустарной мастерской нашего учреждения да еще неумелыми руками. Дело в радости, которую испытывает преступник, почувствовавший себя впервые в жизни трудящимся, дело в трудовом энтузиазме, которым он несомненно заразится. Такие качества нельзя оценить деньгами!
Член коллегии говорил без пауз, легко. Должно быть, он много думал о программе и уставе нового воспитательного учреждения.
— Никакой охраны, принуждения, решоток не должно быть. Полная добровольность пребывания в коллективе. Высший закон для коллектива — постановление общего собрания. Мы скажем им: вот жилые дома, которые вы сами построили, вот мастерские, которые вы оборудовали, вот ваши инструменты, инвентарь, одежда, пища… Все это — ваше! Берегите приобретенное вами производство, имущество, умножайте его. Приближайтесь через это к социалистическому пониманию труда, управляйте собой сами… Высшая награда для члена коллектива — решение общего собрания, что человек исправился и свободен в выборе местожительства, профессии. Если он оправдает такое доверие, с него снимается судимость, и даются права гражданства.
— Не разбегутся они у нас без охраны? — спросил полушутя Погребинский.
— Для того вы и поставлены, чтобы не разбежались. Все зависит от вашего уменья заинтересовать их новой жизнью.
— Один вопрос, — обратился Погребинский, — как мы назовем наше учреждение?
— Назовем это учреждение так, как советовал Дзержинский: «Трудовая коммуна бывших правонарушителей».
Погребинский занялся организационными хлопотами. Прежде всего нужно было определить место будущей коммуны. Место требовалось особенное: в стороне от Москвы, чтобы нейтрализовать соблазны большого города, но в то же время достаточно близкое для деловых сношений и постоянного наблюдения. После долгих разъездов Погребинский остановил выбор на бывшем имении Крафта, в котором помещался совхоз ОГПУ. Здесь находилось все, что могла дать природа, — лес, пруд, река. Недалеко — станция Болшево Северной железной дороги.
Если ехать от Болшева до Москвы поездом, то это занимает не больше получаса времени.
Затем предстояло решить нелегкую задачу — каким образом добиться того, чтобы первые пришедшие в коммуну уже встретили там известный установившийся распорядок коллективной жизни.
Погребинский надумал переселить в Болшево сначала один из детских домов, дать воспитанникам несколько обжиться там, а затем привезти к ним партию воров из тюрем. Он облюбовал коммуну малолетних правонарушителей имени Розы Люксембург. Возглавлял ее Федор Григорьевич Мелихов — энергичный, седоусый мужчина с крупным педагогическим стажем и опытом. Как у многих старых педагогов, у него были недостатки, но этот честный специалист подкупал верностью и большой любовью к своему делу.
Мелихов согласился заведывать новой объединенной коммуной, но ему нужно было дать помощника.
Хотелось отыскать такого молодого работника, который, будучи свободным от педагогических предрассудков прошлого, мог бы в то же время усвоить лучшие стороны опыта Мелихова. Найти второго кандидата оказалось несравненно труднее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});