Командор войны - Вадим Панов

— Почему как дура?

— А как кто? — девушка развела руками. — Взрослый, богатый, нормальный с виду мужик, а ведет себя как школяр. Первую неделю это прикалывало, на вторую стало надоедать, а теперь я уже начала его побаиваться.

— Если этот… как, ты сказала, его зовут?

— Богдан.

— Так вот, если Богдан сразу не полез к тебе под юбку, это еще не значит, что он идиот. Может, там чувства?

— А как эти самые чувства мешают сексу?

— Ну, знаешь, людей воспитывают по-разному.

— Может быть, и так, — неуверенно кивнула Ольга. — Только это не все странности.

— А что еще?

— Богдан уехал десятого. В командировку. Сказал, что, когда вернется, меня ждет сюрприз.

Галя с энтузиазмом хлопнула подругу по плечу:

— Готовься, Ольга, тебя ждет предложение. Пригласишь на свадьбу?

— Да дело не в этом, — вздохнула девушка. — Понимаешь, после того, как Богдан уехал, мне все время кажется, что за мной кто-то следит.

— Что значит следит?

— А вот то и значит, — огрызнулась Ольга. — Тебе что, не знакомо слово «следит»?

— Знакомо. — Галя недоуменно покачала головой. — А ты не перегибаешь?

— Тебе кажется, я придумала?

— А как ты об этом узнала?

— Никак. Я это чувствую. — Ольга решительно допила воду и метко бросила пустую бутылку в стоящую неподалеку урну. — Раньше я жила сама по себе, а сейчас я постоянно ощущаю, что кто-то наблюдает за каждым моим движением. Смотрит, следит.

— Даже в ванной? — криво усмехнулась Галя.

— Как раз в ванной такого ощущения нет. И в офисе нет. А как выйду на улицу, сразу чувствую — я не одна.

— А сейчас?

— Сейчас? — Ольга сморщила лоб. — Сейчас есть. Слабое чувство, но есть.

Девушки помолчали.

— Что скажешь? — не выдержала Ольга.

— А что тут скажешь? — Галя повертела в руках бутылку с водой. — Возможно, твой любимый Богдан приставил к тебе телохранителей.

— Как это? Зачем?

— Может быть, он беспокоится о тебе? Время, сама знаешь, какое, вот и позаботился о твоей безопасности. Ты же сама говорила, что он странный.

— Богдан приставил? — Эта мысль не приходила Ольге в голову. — Значит, опасаться нечего?

— Вот именно! Ну что, поехали кататься? — Галя легко поднялась. — Смотри, это Лариса! Ларка! Давай к нам!

К подругам подъехала высокая стройная блондинка, одетая, как и они, в шорты и облегающий топ.

— Приветики!

— Привет!

— Вы одни?

— Одни. А ты?

— А я с ребятами приехала, они там, на аллеях: Сергей, Витек и Вовка! Поедете с нами?

— Конечно, поедем!

Девушки поднялись с бортика, и через мгновение их гибкие фигурки замелькали среди гуляющих по парку Горького москвичей.

Бар «Три педали».

Москва, улица Большая Дмитровка,

15 сентября, пятница, 23 01

— И вот я лежу… ик… под кроватью и наблюдаю, как… ик… ее стройные ножки заталкивают мою одежду.

— Куда? — гулким басом вопросил Христофан. Артем задумался:

— Ко мне… ик… под кровать. Видимо.

— А ты что, уже не помнишь?

— Сейчас… ик… с трудом, — признался Артем, — но на Линде к этому… ик… времени оставались только туфельки.

— Классно, — оценил приставник, одобрительно наблюдая, как Гонций наполняет его бокал коньяком. — А что было дальше?

— Шаги за дверью… ик… звучали похоронным маршем. Линда шепчет: «Дорогой, я ничего не забыла?» А я не могу найти свою… ик… свою кобуру. И вообще не знаю, что делать: самому застрелиться или… ик… кольца считать.

— Какие кольца? — не понял Христофан.

Даже приняв изрядную долю спиртного, приставник не утратил внимательности.

— Ну эти… — Артем помахал перед собой рукой, заодно пытаясь понять, сколько пальцев он видит. — Это я образно.

— А-а…

— Линда так небре-ежненько набрасывает на меня… ик… покрывало, и входит Вальдемар Балота, магистр… муж.

— Испугался?

— А чего ему бояться?

— Ты испугался, головастик? — захохотал приставник. — Не ждал небось рыцаря увидеть?

— Я? — возмутился Артем. — Я же был под кроватью… и… ик… и покрывалом.

Христофан опрокинул бокал в свою огромную глотку, стряхнул с бороды несколько пролившихся капель и поинтересовался:

— Как же ты выбрался?

— А когда господин… ик… магистр отправился в-ва… — с первого раза не получилось, и Артем попробовал сосредоточиться. — Отправ-в-ва… в-ва… короче, уснул, я соорудил портал и… ик… туда. Оттуда.

При этом он снова замахал рукой, пытаясь показать, как именно он оттуда. Приставник снова захохотал, и его гулкий басовитый смех заполнил бар.

— Отчаянные вы все-таки создания — челы, — заключил он, утирая слезы. — На все готовы ради женщин. Выпьем за них?

— За них? — беспомощно переспросил Артем и с надеждой посмотрел на Кортеса. — Ты будешь?

— После, — пробубнил наемник, не отрывая голову от барной стойки, — надо отдохнуть.

— За женщин! — провозгласил Христофан и расправил усы. Артем обреченно поднял бокал.

Попойка продолжалась два с половиной часа. Первый удар, как более опытный боец, принял на себя Кортес. Он завязал с приставником разговор, представил ему Артема и под аккомпанемент свежих сплетен, анекдотов и скабрезных шуток раздавил с Христофаном четыре бутылки коньяка. Артем, который в это время больше фланировал по бару, заводя никчемные разговоры с посетителями, уловил момент, когда Кортес выдохся, и принял эстафету. Пристроив напарника у стойки, он занял его место и держался уже двенадцать или четырнадцать тостов. Христофан не пьянел.

— Вот смотрю я на вас, на челов, и удивляюсь, — прогудел приставник, отставляя пустой бокал. — Как же вы женщин так лихо клеите? Росту — метр с кепкой, ручки тоненькие, тельца худенькие, силы не чувствуется.

В качестве доказательства он врезал по барной стойке громадным, с дыню, кулаком и, не обращая внимания ни посыпавшиеся стаканы, закончил:

— Чем вы их берете-то?

Чувствовалось, что массивный и патлатый Христофан действительно хотел понять, чем Артем лучше его в этом тонком деле.

— Так чем вы их берете?

— Легкостью мыслей необыкновенной, — сообщил Кортес, не поднимая головы от стойки.

— Это как?

— Да не слушай его. — Артем пригладил волосы и облизнулся. — Тут все дело… ик… в подходе. Женщина, она подхода требует. Обходительности.

— Ну это я могу, — уверенно заявил Христофан. — Только скажи, как?

— Надо доказать, что она для тебя… ик… единственная.

— А остальные?

— А об остальных… ик… временно забыть.

— Это я тоже могу, — чуть менее уверенно и после непродолжительной паузы сообщил приставник. — А как доказать?

— А у тебя что, проблемы… с женщинами?

Поняв, что перевел разговор в требуемое русло, Артем огромным усилием воли взял себя в руки и постарался поменьше икать. В голове изрядно шумело, но свою цель он помнил точно.

— Ну, — здоровяк вдруг засмущался, — ну, лишний опыт не повредит.

— Христофан… — Артем попытался обнять приставника за плечи, но, заметив, что его рука заканчивается примерно на линии позвоночника, ограничился тем, что обхватил толстенную руку собутыльника, — мне… ик… ты можешь сказать начистоту. Мы же друзья.

— И ты никому не расскажешь?

— Клянусь соплями Спящего.

— Робею я перед ними, — признался гигант и густо покраснел.

Кортес удивленно хрюкнул, но, к счастью, смущенный Христофан этого не услышал.

— Постараюсь тебе помочь… ик… — Артем заметил себе, что пора бы перестать икать, глотнул простой воды из заботливо предложенного Гонцием стакана и продолжил: — Разъясню ситуацию на конкретном примере. У нашего друга Кортеса есть…

Наемник снова хрюкнул и попробовал пнуть напарника ногой, но промахнулся. Артем решил не обращать внимания на агрессивность друга. Он понял, что время пришло, и неожиданно для Христофана замолчал.

— Ну что есть? — поторопил его приставник.

— Идея, Христофан! — Артем со всего размаху шлепнул приставника по плечу. — Ты гений!

— А что я придумал?

— Ты не придумал! Ты лучше! Ты просто молодец!

— Да что я сделал-то? — Сбитый с толку приставник растерянно смотрел на собеседника. — Объясни.

— Ты можешь сделать, Христофан, и сам поймешь, как это делается, и хорошему челу поможешь. Поможешь?

— Не всякий чел — хороший, — рассудительно заметил приставник.

— А Кортес хороший?

— Кортес? — Христофан посмотрел на не подающего признаков жизни наемника и согласился. — Хороший. Только какой-то тихий.

— У Кортеса проблема, Христофан, — жарко затараторил Артем. — Проблема, как и у тебя. Он хочет доказать своей девушке, что она для него единственная и неповторимая.