Дипломатия Волков - Холли Лайл

Запах его висел в воздухе, как благоухание каберры – пряности, туманящей разум и наполняющей его видениями; ощущая этот аромат, она была готова не сопротивляясь, почти по собственной воле отправиться навстречу своей гибели. Конечно, в первую очередь следовало избавиться от этого запаха.

У нее были духи. Она всегда носила с собой крохотную бутылочку, которую ненавидела за то, что эта сладкая дрянь, как и вся парфюмерия, портила вкус воздуха – как специи и соусы губят вкус мяса. Но Кейт и прежде случалось попадать впросак с подобными запахами, и она научилась справляться с ними. Достав вонючую смесь из прикрепленной к поясу сумочки, она плеснула немножко на уголок блузки и потерла им ноздри и верхнюю губу.

Эффект оказался сокрушительным. Даже болезненным. Словно ее разбудили после дивного сна, плюхнув головой в ледяную воду. На глаза набежали слезы, хотелось чихать и кашлять одновременно, только она не смогла даже вздохнуть. Кости ныли. Кровь бурлила. Восторг Трансформации притупился, но отнюдь не столь благополучно. Кожа свинцовым пластом обтянула мышцы, болевшие, как после адских побоев.

«Теперь я способна удержать ее. Я владею собой. Я хочу бежать. Мир стал прохладным, синим, зеленым и белым словно лед: тихим, наполненным цветочными и пряными запахами. Сердце мое бьется медленно, ноги твердо стоят на земле: я ищу себе покоя».

Мир красен и жарок, он пахнет землей и кровью, густыми и терпкими ароматами мяса.

«Я отказалась от всего этого ради возможности жить человеком. Я сказала моим родителям, что сумею это сделать, обещала взять на себя всю ответственность; сказала им, если они не найдут мне работу в Семье, то я отыщу себе дело где-нибудь вовне – там, где они не будут спокойны за мою безопасность».

Ты дура.

«Ябольше, чем ты позволила бы мне стать. Больше, чем инстинкт, больше, чем беготня, охота и случка. Мои родители жертвовали всем, чтобы я выжила и стала взрослой. Они дали мне ключи, научили стать человеком».

Ты – Карнея... уродка... чудовище с клеймом проклятия и никогда не станешь чем-либо, кроме зверя.

Кейт открыла глаза и поглядела на руки. Человеческие. Она ощутила цветочный аромат духов и вынудила себя не замечать ни вкуса соленых слез на губах, ни мокрых, воспаленных глаз. Она не покорится голосу ненавистного второго «я». Она способна стать существом высшим, а не обреченным на проклятие зверем, которым она родилась. И обязана стать.

Холодная и гладкая полированная мраморная стена приятно остужала сквозь тонкие шелка. Припав спиной к стене, она перевела дух, позволив камню ласкать кожу шеи. Только что бывший доступным ей мир, совершенный словно кристалл, исчез, утонул в тусклых, безжизненных тонах, окутавших все вокруг после того, как она вышла из приступа. Теперь Кейт приближалась к стадии Краха. Уныние уже одолевало ее. Не слишком ужасное на этот раз – ведь Трансформация так и не произошла, а цена, которую приходилось платить за дикое и радостное самозабвение, свойственное Карнее, всегда бывала пропорциональной... Вместе с Крахом близились и волчий голод, и летаргия, и остальные симптомы. Хуже того, на сей раз расплачиваться придется, зная о близкой угрозе... и очень скоро.

Однако сегодня удовлетворения не было. Она попросту отложила проблему. Тело ее требовало Трансформации каждые сорок дней – вне зависимости от того, насколько уместным или опасным мог оказаться подобный процесс. Она планировала и приспосабливалась... или же попадалась.

– ...и невзирая на это, ты впустил его сюда. Именно сегодня.

Она приподняла голову и открыла глаза. Голоса. Они доносились из коридора, прячась за закрытыми дверями одной из комнат. Кейт уже давно слышала их, но, погрузившись в трясину собственных проблем, не различала звуков.

– Он настойчиво утверждал, что должен немедленно встретиться с вами... сказал, что ему нужно обсудить с вами вопросы, способные внести изменения в планы Сабиров.

Сабиров?

Кейт показалось, что она узнала обладателя первого голоса, – Бранард Доктиирак. Кем был второй, девушка не имела представления, но если она не ошиблась насчет первого, то ради какого переполненного дьяволами пекла Доктиирак ведет переговоры с Сабирами? Особенно в преддверии альянса с Галвеями...

– Он только хотел еще раз услышать от меня, что мы готовы передвинуть ночь свадьбы. И намекнул, что его людям необходимо знать о любых изменениях: чтобы решить, не потребуется ли больше людей, не придется ли вести их другим маршрутом – однако его не интересовало что-либо реальное. У него вовсе не было никаких действительно неотложных причин разговаривать со мной, а тем более в эту ночь.

– Если б я не услышал от него отзыв, то не впустил бы его, но вы же сказали...

– Я не передумал тем не менее. Пока владения Галвеев в Калимекке не перейдут в наши руки, мы не станем ничем раздражать Сабиров. Тем более силой выставлять их курьеров. Однако лишь только мы полностью укрепимся в Доме, я хочу, чтобы посланца убили. Он – Сабир, хоть и из дальней родни, и он был со мной непочтителен.

Последовала пауза.

– Я позабочусь об этом, параглез.

– Хорошо. Но я оставил свой бал и гостей и должен вернуться с соответствующими оправданиями, которые вызовут доверие. Были вестники?

– Нет.

– Жаль. Новый гонец предоставил бы самое удобное извинение. Так, хорошо... кто из списка моих нынешних гостей не был у меня на приеме?

– Кастилла и ее дети... ваш племянник Виллим, у него легкий грипп... Параглез Идрогар Пендат...

– Стоп. Идрогар здесь и даже не показался у меня?

– Именно так. Он прибыл вчера и дожидается, когда у вас найдется для него свободное время.

– Он создает мне проблемы на Территориях. Он добивается большей власти над делами в Старом Джирине.

– Должен предположить, параглез, что на сей раз он только возобновит прежние требования. Он привел с собой много телохранителей, однако даров я не видел.

Кейт поняла, что Доктиирак усмехается.

– Наконец хоть какая-то выгода от всей этой долгой и расточительной ночи. В каких апартаментах он находится?

– В Летних Покоях, в Северном Крыле. Наилучшее место для... того, что вы, по-моему, задумали.

– Действительно. Прошу, проследи, чтобы смертельное заболевание кузена моего Идрогара не причинило ему чрезмерных неудобств. И не оставило отметин на теле. Завтра нам, возможно, придется предъявить труп, дабы подтвердить мой рассказ... Ну что может оказаться более веской причиной отсутствия на своем балу, как не срочный визит к одру умирающего возлюбленного родственника?

И снова короткое молчание.

– Однако, Пагос, прежде чем Идрогар умрет, выясни как можно точнее, зачем он сюда прибыл. Я не хочу случайно потерять ценную информацию.

– Как вам угодно, параглез.

Кейт услышала звук скольжения камня по камню... Потайные панели в Доме Галвеев передвигались с таким же звуком. Вне сомнения, Пагос, доверенный параглеза, отправился исполнять его поручения.

У нее не было времени удалиться, ибо дверь в конце коридора отворилась и параглез вышел. Замершая за изваянием, Кейт не могла видеть его, но тяжелую поступь и затрудненное дыхание она различала прекрасно. Не старый еще человек, но больной.

Параглез миновал Кейт, не взглянув ни направо, ни налево, и повернул в более широкий коридор, где столкнулся с несколькими гостями.

– Мой дорогой кузен внезапно захворал... – услышала девушка его извиняющийся голос.

Подождав мгновение, дабы убедиться, что параглез не вернется, Кейт наконец встала, выскользнула из-за статуи и заспешила на улицу. Теперь нужно явиться в посольство, чтобы в Семье узнали об услышанном ею. Заботы о Типпе – мелочь по сравнению с представившейся возможностью раскрыть затеянную Бранардом Доктиираком игру... Однако не менее важно решить, к какому члену Семьи обратиться. Если она допустит промах, придется давать объяснения, каким это образом ей вдруг удалось уместиться за статуей в конце коридора и подслушать разговор, происходивший за плотными дверями в другом его конце, и – кстати, в первую очередь – с чего это вдруг она оказалась за той самой стеной. Если выяснится истина, Кейт подозревала, что даже большинство членов ее собственной Семьи сочтут ее омерзительной, а остальные – в лучшем случае – перестанут доверять ей.

Зло, сочившееся в Халлес, кравшееся по улицам, проникавшее в дома, рождалось в древней комнате на дальней северной оконечности города, расположенной в недрах посольства Сабиров. В мерцающем свете подземной палаты среди клубов дыма благовонной каберры сновали, колдуя, Волки Сабиров. Они сходились и расходились, выписывали головоломные фигуры, следуя замысловатому рисунку, вырезанному в каменном полу. Кружения, арабески, шаг назад, шаг вперед, круг по солнцу, круг против солнца... И все это действо сопровождалось шепотом.