Зонтик для террориста - Иори Фудзивара

Также в статье ничего не говорилось и о рыжем сектанте, которого я встретил. Не было практически никакой информации о раненых, лежавших в больницах. Зато много рассказов родственников погибших, немногих счастливчиков, отделавшихся легкими ранениями, и свидетелей, оказавшихся в парке. Приводились даже свидетельства экскурсантов со смотровой площадки на сорок пятом этаже мэрии. С высоты двести два метра можно было бы окинуть взором всю территорию парка, но посетители приняли гул и встряску за землетрясение, и их охватила паника. Лишь через несколько минут после взрыва они обратили внимание на то, что творится внизу, и столпились у окна, выходящего на восток. Точно так же повели себя и те, кто находился в гостинице-высотке напротив. Я прочитал все статьи во второй газете, и мне стало понятно: вокруг основных фактов возведена ограда. Типичное поведение полицейских структур, а для них — естественно необходимые меры. Наверное, умалчивается и немало другого. Статьи занимали много места, но информация в них давалась скудная. Сейчас органы строго охраняли крепость, построенную ими вокруг фактов. При происшествиях подобного рода редки случаи, когда информация в СМИ появляется первой.

Я погрузился в размышления. Наконец я заметил, что стал привлекать внимание официантов. Я оставил недоеденной полпорции риса с говядиной, взял газеты и вышел. Опять медленно побрел к бару. Дошел до него и открыл дверь. Горел свет, хотя я его выключал перед уходом.

Меня ждал посетитель.

Он сидел у стойки и курил. Увидев меня, встал. Ростом примерно такой же, как я. А во мне метр семьдесят пять. Но весил он, наверное, вдвое меньше. Худенький. Сначала я подумал, что это парнишка. Но нет, оказалось, девушка. С короткой стрижкой. В черных джинсах и черной майке — не по сезону. Лет около двадцати или чуть побольше. «Забыл дверь запереть», — подумал я. Но у меня никогда и привычки такой не было. Воровать-то нечего.

Девушка посмотрела на меня и вдруг спросила:

— Ты ранен?

— Мы где-то встречались? — сказал я.

В бар она не заходила. По крайней мере, до сих пор.

— Нет. Сегодня в первый раз, — ответила она. — Так ты ранен?

— А что, похоже?

— Похоже, похоже. По такому лицу, как гнилое яблоко, любому станет понятно. Или подрался?

— Вроде того. А ты кто?

Девушка сложила руки на груди и посмотрела на меня. Медленно выдохнула огромную струю дыма. Дым гигантским облаком окутал меня. Такая тощая, а объем легких будь здоров.

— Ты ведь Кикути. Тосихико Кикути. А сейчас тебя, кажется, называют Кэйскэ Симамура.

Я уставился на нее. На девчонку, от которой впервые за двадцать лет я услышал свое настоящее имя.

— А теперь все современные девушки отвечают вопросом на вопрос? Ты кто?

— Я Токо Мацусита.

Я протянул руку:

— Удостоверение личности.

— Ну и ну. Ты всегда с клиентами себе такое позволяешь?

— А сейчас бар закрыт. Так что ты не клиент. А посторонняя.

— Какой ты осторожный. Только с виду тормоз.

Я улыбнулся. Она посмотрела на меня, усмехнулась, спокойно достала из сумки листок бумаги и положила мне на ладонь. Студенческое удостоверение университета Дзёти. Имя и фамилия — те, что она сказала. Адрес: район Уэхара на Сибуе. Родилась в январе семьдесят второго. Двадцать один год.

Я вернул ей удостоверение.

— А если я скажу, что ты обозналась?

— Нет, не обозналась. Я поняла это по твоей улыбке. Абсолютно беззаботная улыбка. Точь-в-точь, как говорила мне мать. Даже беззаботней, чем я думала.

— Мать?

— Юко Эндо. Это ее девичья фамилия. Эндо пишется: «Эн» как «сад», а «До», как «храм». Не забыл?

Я еще раз молча пристально посмотрел на нее. Она усмехнулась:

— Не смотри так на меня. Хотя я и привыкла, что мужики на меня пялятся, непроизвольно руки чешутся заехать по кумполу.

— Твою маму я не забыл, — сказал я.

— Еще бы ты забыл. Ты же не в маразме, чтобы забывать женщин, с которыми жил. Или у тебя столько жен было, что и со счету сбился?

— Нет. Вместе я жил только с одной.

Девушка потушила сигарету в стоявшей рядом пепельнице. Тонкими пальчиками аккуратно сломала «Хоуп»[10] на две половинки у фильтра.

— Ты жил с мамой всего лишь три месяца, да?

— Да, всего лишь три месяца.

— Сними очки, — попросила она.

— Зачем?

— Дай посмотреть, что там у тебя.

— Не надо. Само пройдет. Не впервой. Наверное, столько же, сколько раз на тебя мужики пялились.

— Нда-а, — пробурчала она. — А я-то думала, что в нашем мегаполисе уже вымерли такие неандертальцы, как ты.

— Вот именно в мегаполисе и можно выжить. Посмотри на тараканов.

— Мама говорила, что организм у тебя крепкий, а вот по части мозгов одно твое достоинство — ворчать и огрызаться.

— Я и сам так думаю. Но откуда ты знаешь об этом баре?

— Мама сказала.

На мгновение я онемел. Юко знала про бар… Помолчав, я спросил:

— А откуда она знала?

— Проезжала на машине по улице Ясукуни и случайно увидела тебя. Тогда она остановилась и посмотрела, куда ты вошел. Увидела табличку «Гохэй». Подождала немного — стали собираться посетители. Одного из них она расспросила о тебе, описав твою внешность, и поняла, что ты работаешь барменом. Ей и имя твое сказали, без проблем.

Я вздохнул. Я был похож на больного раком. Все вокруг все знают, кроме меня.

— Странная у вас семейка. Разве матери рассказывают дочерям про своих бывших любовников? И чем она сейчас занимается, твоя мать?

— В твоей газете об этом написано.

Я вспомнил список пострадавших от взрыва, напечатанный в газете. И в телепрограмме сообщали ее фамилию. Сорок четыре года.

— Мацусита… Юко Мацусита? Это она?

Девушка удивленно посмотрела на меня.

— Да. Как ты хорошо помнишь фамилии пострадавших.

— О ней сказали: тяжело ранена. Больше никакой информации не было. Как ее состояние?

— Она умерла. Сегодня утром.

Я замолчал. Стало тихо. Так тихо, что послышались порывы ветра за окном. Мне показалось, что температура в баре понизилась на несколько градусов. Для меня смерть человека — дело привычное. Но, похоже, я ошибался. Я зашел за стойку. Взял бутылку виски. Я наливал виски в стакан, и горлышко бутылки дрожало. Когда оно касалось края стакана, раздавался звон. Я сделал небольшой глоток. Странный вкус. Такое впечатление, будто я пью совсем другой напиток. Оставив свинцовый привкус во рту, виски ухнуло на дно желудка. Я сделал второй глоток, и стакан был пуст.

Понаблюдав за мной, она наконец произнесла:

— Похоже, руки у тебя трясутся не только от той новости, которую ты услышал.

— Хроническое заболевание.

— А что, алкоголизм — это болезнь?

Я вспомнил, как вчера думал о том же самом. И налил второй стакан.

— А ты очень спокойно держишься.

— Прошло шесть часов после ее смерти. Нужно было договориться о похоронах и поминках. Удобная система. Я поняла: она специально сделана для того, чтобы на некоторое время забыть о смерти.

Я молча смотрел вниз, на стакан. Вскоре я услышал ее голос:

— Мама говорила много раз. Хотя ты и беспечный, но душевные потрясения выбивают тебя из колеи. Поэтому и бегаешь. А случай семьдесят первого года уже давно стал историей.

— Ну-ка погоди. — Я поднял глаза. — У тебя же только что умерла мать. Что ты тут делаешь?

— Хороший вопрос, — ответила она. — Хотела сообщить тебе о ее смерти. Подумала, надо, чтобы этот беспечный все узнал. Не знаю почему, но я почувствовала, что должна так сделать.

— И только?

— Еще я кое-что хочу спросить у тебя.

— Я тоже. Но мне надо уходить. Вообще-то я планировал тут же убраться отсюда. В бар скоро придет полиция, на это есть причина. Могут заявиться и сегодня.

— Кто заявится? Из безопасности? — спросила она.

— Нет, теперь уже не только оттуда.

Я постоянно думал об этом по дороге от вокзала. Прочитав утренние выпуски газет, я понял: обстоятельства изменились. Погибли восемнадцать человек. Нет, уже девятнадцать. Один из них — крупный чин Управления полиции. Теперь дело касается всей полиции как организации в целом. Асаи сказал: будут пахать как кони. Якудза обо мне уже известно. А если известно якудза, то и четвертый отдел безопасности, отвечающий за хранение информации, узнает. Обнаружат отпечатки моих пальцев и поймут, какая связь между мною и Тосихико Кикути. Когда — лишь вопрос времени. К тому же недолгого времени. Тем более что появились новые факты. Юко Эндо знала обо мне. А если знает один человек, значит, знают многие. И не важно, истинная это информация или нет. Мое железное правило, по которому я жил все эти годы. И на самом деле вот дочка Юко, она знает.

— Почему здесь должна появиться полиция? Ты имеешь отношение к взрыву?

— Хороший вопрос, — ответил я. — Дело в том, что в момент взрыва я находился неподалеку. Я случайно там оказался, но поблизости остались мои отпечатки пальцев. Сейчас некогда рассказывать. Дай мне твой телефон.