Тайная жизнь Джейн. Враги - Черненькая Яна

Молодому графу в жизни пришлось непросто. При взрыве энергетического кристалла в экипаже погибла вся его семья, исключая его самого и дядю, который взял племянника под опеку. Наверное, в катастрофе Джеймс винил отца Дика. Ведь именно к ним в гости направлялся граф в тот злополучный день, впервые покинув замок Райли вместе со всеми своими домочадцами. Вот только Вильям Кавендиш заранее выехал домой, чтобы подготовиться к приезду именитых гостей, а потому в момент трагедии Дик с семьей уже несколько часов находился в Гайд-Вилле. Да и что они выиграли? Младший брат графа, Питер Кавендиш, выжил в катастрофе, как и Джеймс. Зато разом аннулировались все договоренности, на которые рассчитывал отец Дика. А их было немало. В случае, если бы удалось снять проклятие с Франчески, семья артефактора сразу получила бы двадцать тысяч полновесных золотых кингов, а в день совершеннолетия дочери граф согласился бы на ее брак с Ричардом, прибавив к этому в качестве приданого капитал, дающий десять тысяч кингов годового дохода. И все эти надежды развеялись по ветру с гибелью леди Кавендиш. Но Джеймса не убеждали подобные аргументы, впрочем, как до этого и его дядю, который несколько лет назад погиб в море при невыясненных обстоятельствах. Матросы его яхты сказали, что Питер Кавендиш, скорее всего, вышел покурить на палубу, выпал за борт и утонул: море в ту ночь было очень бурное. Таким образом юный Джеймс, которому в то время исполнилось восемнадцать, стал графом и владельцем всего огромного состояния своей семьи, а Дик как был отцовским разочарованием, так им и остался.

При других условиях Ричард мог бы подружиться с Джеймсом. Граф был, в общем-то, неплохим человеком и джентльменом, насколько можно об этом судить. Друзей он не предавал и выручал по мере сил из разных переделок. Был щедрым и остроумным. На дуэлях вел себя великодушно, не убивая без нужды и особого повода, при прочих равных предпочитал обезоруживать противников или выводить их из боя, нанося болезненные, но не смертельные ранения: его умения и скорость позволяли делать и то и другое. Да и с женщинами Джеймс не позволял себе ничего лишнего… до последних пор. Пожалуй, только ненависть к Дику могла заставить графа переступить через обычное пренебрежение слабым полом.

Граф считал женщин глупыми и бесполезными созданиями. Был вежлив с ними и учтив, но не более того. И потому его угроза добиться благосклонности Анны выглядела очень странно. Насколько же сильной должна оказаться ненависть, чтобы вылиться в такую форму? Дик точно знал, что ни он, ни его сестра ничем не заслужили подобного отношения, и уж тем более теперь, после того как их с Джеймсом дороги окончательно разошлись.

Время тянулось бесконечно. Секретари и посетители словно сговорились высыпать на голову злосчастного помощника судьи целую кучу неправильно оформленных документов. Приходилось вникать в каждую бумажку, в каждую строчку. Когда большие напольные часы пробили пять вечера, Дик с радостью отложил в сторону дела, попрощался с сэром Артуром и поспешно отправился переодеваться в свою крохотную квартиру на улице Святого Джона. Не самый престижный район и очень скромный дом, но это все, что мог себе позволить Ричард Кавендиш. Молодому человеку пришлось поймать кэб, чтобы не тратить почти двадцать минут на пешую прогулку. Не бог весть как дорого, но поездка домой и в клуб – вот и стоимость скромного ужина. Дик не мог позволить себе лишние траты: большая часть его дохода уходила на погашение долга отцу.

Мать считала, что выгодная женитьба – единственный способ поправить дела сына, и старательно подыскивала ему невест. Беда заключалась в том, что Ричарда едва ли можно было назвать завидным женихом, да и кому в двадцать три года хочется думать о свадьбе? Так что перспектива поправить дела отодвигалась на неопределенное время, и приходилось крутиться в прямом смысле как белка в колесе.

Клуб находился неблизко. Времени хватило лишь на то, чтобы надеть видавший виды костюм и единственные перчатки. Джек, слуга Ричарда, опять отсутствовал, в квартире было не убрано, а выходные ботинки стояли в пыли. Дик вздохнул и взялся за щетку, твердо вознамерившись попросить мать в самое ближайшее время найти ему кого-нибудь более расторопного. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь узнал, что Ричард Кавендиш чистит обувь и убирает квартиру. Мнение света на этот счет было однозначным: джентльмен не должен заниматься подобными вещами. Приходилось соответствовать, хотя за последние несколько месяцев Дик привык обслуживать себя самостоятельно: Джек то исчезал, то напивался как свинья и в целом не отрабатывал даже свои скромные десять кингов в год. Однако так продолжаться не могло. Приняв решение сменить слугу, Ричард взял с вешалки шляпу и поспешил на улицу ловить экипаж. До встречи оставалось пятнадцать минут.

Маркиз ожидал друга у дверей и провел в клуб. Оказалось, что Дик так или иначе знает почти всех «весельчаков». С кем-то учился, с кем-то просто виделся в кабаках в пору студенчества, с кем-то заключал пари, а с кем-то встречался на ринге. «Весельчаки» на редкость дружелюбно приняли Ричарда, хотя некоторые и осуждающе косились на его потертую одежду.

– Джеймс здесь? – спросил Патрик, когда собравшиеся в общем зале и бильярдной успели поприветствовать собрата по альма-матер.

– В библиотеке, – ответил Чарльз Мобри, которого присутствие Ричарда порадовало, пожалуй, больше всех: этот щуплый, болезненный и рассеянный парень частенько попадал в переплет, вызывая неудовольствие сверстников своей неуклюжестью, а Дик нередко его выручал. – Если понадобится еще поручительство, вы знаете, к кому обратиться. – Сказав это, он вернулся к роялю, за которым, похоже, проводил большую часть времени.

– Думаю, с Джеймсом мы договоримся, – произнес маркиз, направляясь к библиотеке. – У тебя здесь много друзей, и большинство выступит за тебя.

Но добраться до двери они не успели – граф сам вышел навстречу. Когда он увидел Дика, его глаза хищно блеснули, а на губах появилась улыбка, не предвещающая ничего хорошего.

Несмотря на то что Ричард по росту превосходил графа больше чем на голову, Джеймс ухитрялся взирать на кузена свысока. Впрочем, его нападки не отличались новизной. Отчасти Дик морально приготовился к очередной порции унижений, но с графом Сеймурским сдерживаться было той еще задачей. Мелкий ублюдок ухитрялся находить самые болезненные места и, балансируя на самой грани приличий, равнять собеседника с грязью.

Вопреки ожиданиям, Джеймс не стал протестовать против кандидатуры Ричарда. Он сделал хуже – выдумал испытание, которое неизбежно привело бы Дика прямиком за решетку. Украсть печать мирового судьи… Штрафом в этом случае уже никто не отделается, а дядя даже ради справедливого возмездия «весельчакам» не согласится выступить соучастником подобной авантюры. У Ричарда мелькнула мысль о том, чтобы повернуть испытание против Джеймса, с ведома полиции передав ему украденную вещь. После этого на скамье подсудимых окажется граф Сеймурский, но… в таком случае Дику придется распрощаться со своей репутацией.

Когда зашла речь об испытаниях, Патрик попытался заступиться за приятеля, только Джеймс был непреклонен. Он даже не подумал слушать возражения. Отпустив очередную оскорбительную остроту, президент «весельчаков» со спокойной совестью отправился обедать.

– Сколько у меня времени? – спросил Дик у маркиза, впавшего в задумчивость.

– Сколько угодно, но, Ричард, ты же не собираешься в самом деле красть печать?

– Не знаю. Мне нужно подумать.

– Не наделай глупостей! – Видя, что Ричард не спешит отказаться от своей затеи, маркиз всерьез забеспокоился за друга. – Пойдем пообедаем, а потом прогуляемся и обсудим ситуацию. Наш повар – мастер своего дела.

Дик кивнул – запахи из обеденной комнаты и впрямь шли одуряющие, а он был очень голоден, – но не хотелось терять лицо, принимая издевательское приглашение Джеймса.

– Мне нужно пройтись. Спасибо! – Ричард кивнул приятелю и весьма решительно покинул клуб, остановившись лишь для того, чтобы забрать свое старое пальто и шляпу.