Гроза из Преисподней - Батчер Джим

– Мистер Дрезден, – с улыбкой произнес Марконе. – Насколько я понимаю, время от времени вы работаете на полицейское ведомство.

– Ну, они подбрасывают мне кое-что, – признал я. – Эй, Хендрикс. Вам, право же, стоило бы пристегнуться ремнем. Если верить статистике, это на пятьдесят или даже шестьдесят процентов безопаснее.

Куджо снова свирепо покосился на меня в зеркале, на что я отозвался лучезарной улыбкой. Улыбка всегда бесит людей куда больше, чем прямое оскорбление. А может, это просто улыбка у меня такая оскорбительная.

Похоже, мое поведение несколько выбило Марконе из колеи. Черт знает, может, мне стоило держать шляпу в руке, но Фрэнсис Форд Коппола мне никогда особенно не нравился, да и крестного отца у меня никогда не было (вот крестная мать у меня есть, и она, само собой разумеется – фея. Впрочем, это совсем другая история).

– Скажите, мистер Дрезден, – продолжал он. – Сколько обыкновенно стоят ваши услуги?

Это заставила меня насторожиться. Что может хотеть от меня кто-нибудь вроде Марконе?

– Моя стандартная такса пятьдесят долларов в час плюс дорожные расходы, – ответил я. – Впрочем, она может варьировать в зависимости от того, что вам нужно.

Марконе слушал меня, кивая, словно поощрял говорить дальше. Потом наморщил лоб так, будто старательно обдумывал, что бы ему сказать дальше, с заботливостью доброго дедушки принимая во внимание мои интересы.

– Скажите, сколько будет стоить, чтобы вы не расследовали кое-что?

– Вы хотите мне заплатить за то, чтобы я чего-то не делал?

– Скажем так, я плачу вам по стандартному тарифу. Это выходит тысяча четыреста в день, так?

– Вообще-то тысяча двести, – поправил я его.

Он отозвался на эти слова ослепительной улыбкой.

– Честные партнеры – большая редкость. Настоящее сокровище. Значит, тысяча двести в день. Скажем так, я плачу вам за две рабочих недели, Мистер Дрезден, и вы некоторое время отдыхаете. Сходите в кино, отоспитесь немного, ну, все такое.

Я внимательно смотрел на него.

– И за тысячу с лишним долларов в день, вы хотите, чтобы я...

– Ничего не делали, мистер Дрезден, – улыбнулся Марконе. – Совершенно ничего. Расслабьтесь и вытяните ноги. И держитесь подальше от детектива Мёрфи.

Так-так. Марконе не хотел, чтобы я совал нос в убийство Томми Томма. Занятно. Я отвернулся к окну и прищурился, словно обдумывая его предложение.

– Деньги у меня с собой, – продолжал Марконе. – Расчет наличными на месте. Я верю, что вы со своей стороны тоже выполните обязательства. Вас весьма уважают за деловую честность.

– Мммм. Право, не знаю, Джон. Видите ли, я сейчас несколько занят, чтобы принимать деньги за новые поручения, – машина уже почти доехала до здания, в котором находился мой офис. Дверь машины никто, вроде, не блокировал. Ремнем безопасности я тоже не пристегивался – на случай, если придется распахивать дверь и выпрыгивать. Видите, насколько я предусмотрителен? Вот что значит интеллект чародея – ну, и паранойя тоже.

Улыбка Марконе померкла. Теперь его лицо выражало искреннее участие.

– Мистер Дрезден, мне очень хотелось бы установить с вами взаимовыгодные деловые отношения. Если дело в деньгах, я могу предложить вам больше. Скажем, удвоить ваш обычный тариф, – он сидел вполоборота ко мне, покачивая ладонями перед собой. Бог мой, я все ждал, что он вот-вот скажет мне выходить на поле и выиграть подачу. Он снова улыбнулся. – Как вам это на слух?

– Дело не в деньгах, Джон, – вздохнул я и как бы невзначай заглянул ему в глаза. – Просто я сомневаюсь, что это сработает.

К моему удивлению, он не отвел взгляда.

Те, кто имеют дело с магией, привыкают видеть мир немного не так, как все остальные. Ты обретаешь немыслимые ранее перспективы, образ мышления, о котором даже не подозревал бы без доступа к тому, что видит и слышит волшебник.

Вот и глядя кому-то в глаза, ты тоже видишь их вот так, по-другому. И на это мгновение те, другие глаза видят тебя точно так же. Мы с Марконе смотрели друг на друга.

За этой его непринужденной улыбкой и отеческими манерами таился солдат, воин. Он собирался добиться того, что хочет, и собирался добиться этого наиболее эффективным из всех возможных способов. Он был человеком преданным – преданным своим целям, преданным своим людям. Он не допускал, чтобы действиями его руководил страх. Он зарабатывал на жизнь человеческими страданиями: продавая наркотики, плоть и краденое добро – но старался свести эти страдания к минимуму. Не по доброте, но просто потому, что так было выгоднее для его бизнеса. Смерть Томми Томма привела его в ярость – холодную, деловую ярость за то, что в принадлежавшие ему по праву владения вторглись так бесцеремонно. Он намеревался найти ответственных за это вторжение и разобраться с ними по-своему – и он не желал, чтобы в это вмешивалась полиция. Ему приходилось убивать раньше, и он знал, что придется в будущем, и это значило для него не более чем способ ведения дел, чем плату за покупки у кассы. Все внутри Джентльмена Джонни Марконе было сухо и прохладно. Все, кроме одного укромного уголка. Там, сокрытый от повседневных мыслей, таился какой-то тайный позор. Я не мог разглядеть, какой именно. Но я видел, что там, где-то в далеком прошлом, имелось что-то такое, и что он отдал бы все на свете, чтобы этого не было, пролил бы сколько угодно крови, только бы стереть это. И именно из этого темного уголка его памяти черпал он свою решимость, свою силу.

Таким я увидел его, заглянув ему в душу, сквозь все его барьеры и маски. И где-то на подсознательном уровне я знал: он понимал, что я увижу, если посмотрю. Он сознательно встретил мой взгляд, зная, что выдаст мне. Этим и объяснялось его желание встретиться со мной наедине. Он хотел заглянуть мне в душу. Он хотел посмотреть, что я за человек.

Когда я смотрю кому-то в глаза, в душу, в самую сокровенную суть, этот кто-то тоже видит мои – то, что я делаю, то, что собираюсь сделать, то, что могу сделать. Большинство тех, с кем я встречаюсь взглядом, имеют, мягко говоря, бледный вид. Одна дамочка, помнится, даже хлопнулась в обморок. Не знаю, чего уж они такого увидели там, в моей душе: я и сам остерегаюсь туда заглядывать.

Джон Марконе не был похож на остальных, которым довелось заглянуть мне в душу. Он даже не моргнул. Он просто смотрел, впитывая увиденное, а спустя секунду или две кивнул, словно поняв что-то. У меня осталось неприятное ощущение того, что он меня надул. Что он узнал обо мне больше, чем я о нем. Первое, что я испытал, была злость – злость на то, что мною манипулировали, что он вообще посмел лезть мне в душу.

А всего секунду спустя я уже боялся этого человека. Боялся до смерти. Я заглянул ему в душу, и она оказалась твердой и пустой как холодильник из нержавейки. Этого более чем хватало, чтобы выбить меня из колеи. Он был силен, свиреп и беспощаден, хоть и не жесток. Он обладал душой тигра.

– Что ж, ладно, – мягко произнес он как ни в чем ни бывало. – Не буду пытаться навязывать вам мое предложение, мистер Дрезден, – машина сбавила ход, и Хендрикс остановил ее перед моим подъездом. – Но вы не будете возражать, если я дам вам один совет? – отеческие нотки испарились куда-то из его голоса, и теперь тот звучал просто спокойно-терпеливо.

– Если вы не попросите за это денег, – благодарение Богу за избитые клише. Я был слишком перепуган, чтобы придумывать разумный ответ.

Марконе почти улыбнулся.

– Мне кажется, вам будет гораздо приятнее, если вы сляжете на несколько дней с простудой. Видите ли, дело, подумать над которым просила вас детектив Мерфи, не стоит вытаскивать на свет. Вам не понравится то, что вы увидите. И потом, оно лежит по мою сторону забора. Позвольте, я сам разберусь с ним, не беспокоя при этом вас.

– Вы мне угрожаете? – спросил я его. Сам я так не считал, но не хотел, чтобы он видел это. Еще бы мой голос не дрожал так...

– Нет, – невозмутимо ответил он. – Я слишком уважаю вас, чтобы опускаться до такого. Говорят, мистер Дрезден, что вы не подделка. Настоящий маг.