Нежность и ненависть - Карла Николь

возраста обожают этого паршивца. Его музыка еще не достигла большого успеха на международном уровне, но на национальном он уже звезда. Я послушал его альбом, потому что он продолжал докучать мне. Альбом неплохой, но это определенно не мое.

Как старший, я должен быть добрее к нему.

Но я не могу. Он меня чертовски раздражает. В нем есть все изъяны ранговых вампиров: самовлюбленность, заносчивость и предвзятость. Он едва прожил два десятка лет, а уже излучает высокомерие, будто старше в пять раз, чем есть на самом деле.

Я снова нажимаю ногой на педаль швейной машинки. Краем глаза замечаю, что Хисаки все еще маячит в дверном проеме.

Он вскидывает подбородок и прочищает горло:

– Когда… когда куртка, которую я заказал, будет здесь?

Я вздыхаю, сосредотачиваясь на ткани под моими руками.

– Через две недели. – И почти добавляю: «Не возвращайся до тех пор». Но ему все равно. Он приходит ко мне в студию каждое воскресенье, в любую погоду, вне зависимости от того, заказывал он что-то или нет. Понятия не имею почему. Наверно, я счастливчик.

– Хорошо, – говорит он. – Увидимся в следующее воскресенье. Он моет чашку в раковине на кухне рядом с прихожей, и вскоре колокольчик над главным входом звенит, давая мне понять, что он ушел.

Я вздыхаю, нажимаю ногой на педаль и снова продеваю ткань под иглу.

– Претенциозный маленький кретин.

Без Хисаки, который отвлекает и требует моего внимания, я быстро заканчиваю работу над рубашкой клиента, так что он может забрать ее раньше, чем планировалось. Это хорошо, потому что теперь у меня есть время зайти в бар и посидеть с моим любимым старым вампиром, прежде чем отправиться домой собираться на торжественный вечер в больнице.

Асао – слуга Харуки и Нино, но он вампир третьего поколения. Это необычно для рангового вампира – быть слугой, но именно это мне и нравится во всей их семье. Все в них освежающе необычно. Расслабленно.

Я закрываю свою мастерскую и иду по мощеной дороге исторического квартала. Прекрасный свежий полдень, кроны ив шумят на ветру. Люблю этот маленький ленивый городок. Я вырос в Хиросиме, но здесь я чувствую себя как дома.

Всего пять минут ходьбы, и я в баре. Моим глазам требуется мгновение, чтобы привыкнуть к темноте после яркого солнечного света. Поднимается хор приветствий.

– Привет, Джун!

– С возвращением, Джуничи.

Я приподнимаю подбородок в знак признательности и улыбаюсь. Бар принадлежит вампиру. Наша аристократия в Западной Японии довольно сплочена, но все равно продолжает расти. За последние пару месяцев лидеры нашего королевства привлекли к себе много внимания, так что теперь каждый вампир и их мать хотят здесь жить.

Асао машет мне рукой, и я с удивлением вижу, что рядом с ним сидит Нино. Харуки нет. Заставить его выйти из дома в последние несколько недель было все равно, что уговорить кота слезть с дерева. Обычно мне удается соблазнить его рекомендацией хорошего ресторана, но в последнее время даже это не помогает. Я пробираюсь через бар – сквозь шум веселой болтовни и смеха, звон бокалов и тарелок и негромкую музыку энка[12]. В воздухе витает теплый аромат жареных овощей и мяса, от которого у меня текут слюнки.

– Привет, Джун. – Нино тепло улыбается, когда я сажусь рядом с ним в кабинке. Асао сидит напротив нас. – Мы празднуем.

– Что, скажи на милость? – спрашиваю я, хватая полупустой кувшин пива и бокал.

Асао усмехается. Он старше меня более чем на сто лет, но по-прежнему коренаст, красив и молод душой. У него явно была хорошая жизнь.

– Харука сегодня пошел гулять. Сам по себе, – говорит он, хватая свое пиво.

– Правда? Как, черт возьми, тебе это удалось?

– Вчера у нас была встреча с доктором Дэвисом, чтобы обсудить варианты суррогатного материнства, – говорит Нино. – Пока мы были там, я спросил его, что мы можем сделать, чтобы справиться со всем этим новым вниманием. А позже вечером я еще раз поговорил об этом с Харуки, и он согласился попробовать. Мы нашли довольно безопасное занятие для начала.

Я поднимаю свое пиво в честь тоста.

– Это отличные новости. – Они тоже поднимают свои бокалы, и мы чокаемся. Сделав глоток, Нино вздыхает.

– Я не хочу, чтобы люди думали, что он сноб, понимаете? Если он продолжит прятаться и игнорировать всех, ситуация может измениться. Они обнаружили новую группу вампиров на Сокотре. Детектив давит на нас, чтобы мы приняли больше беженцев. А кроме того, она продолжает рассказывать журналистам о нашем участии. Харука ненавидит все это внимание.

Он вполне мог бы быть напыщенным придурком, учитывая его древние семейные корни, внешность и элитное воспитание. Я бы даже не винил его, если бы он был таким. Это почти ожидаемо. Качество его природы делает его маяком для других ранговых вампиров, а его родословная чиста и стара как мир, что означает, что он, вероятно, райский на вкус. Не могу представить, какой была его жизнь после разрыва связи. Он рассказал мне, что скрывался в Англии десять лет, и я сразу понял, почему.

– Кстати, о докторе Дэвисе… – Асао ухмыляется, глядя на меня. Я хмурюсь, закатываю глаза и подношу стакан с пивом к губам, потому что знаю, что сейчас будет. – Как прошло твое свидание? – спрашивает он.

Я делаю большой глоток, прежде чем поставить стакан обратно на стол.

– Дерьмово.

– Правда? – Нино поднимает брови. – Почему? Доктор Дэвис кажется милым.

Я дипломатично киваю:

– Да, доктор очень мил со своими пациентами, что очень хорошо для больницы. У меня нет претензий.

За пределами больницы он предвзятый осел. Красивый осел, который вкусно пахнет. Да пошел он к черту со своими вкусными запахами. С каких пор это преступление – поужинать с кем-то, кого вы считаете привлекательным? Что такого ужасного в желании заняться любовью? Теперь я никогда не смогу заняться с ним сексом, потому что, если я это сделаю, то докажу, что он прав.

– С ним определенно происходит что-то странное, – говорит Нино.

– Вчера мы с Хару провели переучет. Он человек, но… я не знаю.

Асао кивает в мою сторону.

– Ты должен укусить его. Посмотри, какой он на вкус, чтобы знать наверняка.

Я передергиваю плечами.

– Неа. Этого не будет. – Будучи ранговым вампиром, питаться от людей не весело. На вкус они как грязь, и, если увлечься, это может навсегда разрушить родословную. Несколько лет назад в Париже, в порыве страсти, я питался от одного из моих человеческих любовников, утонченной молодой оперной певицы, чья семья иммигрировала во Францию из Кении. Лизетт Ноэль Моро. После этого я вообще не мог выходить на солнце, потому что у меня сгорала кожа. Мне пришлось отменить встречи, назначенные на два дня вперед, и сидеть у нее в лофте, как скваттер. Оно того не стоит.

– Хару говорит, такое чувство, будто внутри у доктора