Ценник красивой жизни - Людмила Феррис

Однако страх потерять мужа, опору семьи, отца сыновей, боязнь одиночества просто съедали Ирину изо дня в день. На их домашний телефон кто-то постоянно звонил, молча дышал и кидал трубку, когда отвечала она, и Ирина знала, чувствовала, что это женщина.

– Девчонки! Ну скажите, как мне быть?! – плакала она на одном из заседаний «женского клуба». – Посоветуйте!

– Перестань об этом думать. Разведись, нет мужа, нет проблемы, в смысле не будешь бояться, что он уйдет. – Сима была категорична.

– Ну что ты говоришь, Сима! У них семья, дети! Какой развод? Ей надо успокоиться! У тебя есть доказательства его измены? – сочувствовала Ася.

– Ничего у меня нет. Но мне кажется, что я однажды проснусь, а он ушел. Я знаю, знаю, что так и будет, – всхлипывала Ирина.

– Ирка, самой не смешно? С чего такая зависимость? Пацаны уже большие, а у тебя постоянная бабская истерика, бабский психоз, себя извела, его извела, – злилась Сима. – Подумаешь, в телефон кто-то дышит. Нам тоже иногда звонят и трубку кидают. Ты, наверное, Володю достала своими упреками и неоправданными страхами! Оплот семьи, называется. Где ты столько слез берешь, в организме столько жидкости нет?

– Вот скажи, Сима, почему даже в природе самцы красивее самок? А у людей наоборот, самки наряжаются, чтобы самцов завлечь! Сколько времени уходит на то, чтобы достать яркие тряпки и косметику.

– В животном мире самки выбирают самцов, поэтому самец и ярче, чтобы самка его выбрала из конкурентов. Не зацикливайся ты на своем самце, я тебя умоляю, займись собой, хотя ты и так из парикмахерской не вылезаешь и на ногтях у тебя всегда маникюр.

– Маникюр учителю физкультуры мешает, я с ним как обезьяна во фраке, – огрызнулась Ира.

Ирина продолжала ревновать мужа, и эта ревность держала ее в форме, как держит в форме физическая подготовка спортсмена. Она всегда была сконцентрированной и не расслаблялась, словно каждый час ждала удара, и это вечное напряжение ее очень тяготило. Ира четко понимала, что Володя не оставит мальчиков без отца, но знать, что у него есть женщина, было невыносимо. Ответа на вопрос – почему «знала», не было, но знала и точка. Женская интуиция, как и женская логика, необъяснимы.

В тот злополучный день у Ирины шел последний урок. Ученики выполняли упражнения на турнике, канате и кольцах. На самом деле, чтобы залезть на канат, нужно постараться. Ирина наблюдала, как одни девочки сгибают ноги и перехватывают канат руками, другие двигаются, как гусеницы. Обе техники лазания по канату правильные, но канат легче покорить, если ноги выпрямить.

– Оля! – закричала она. – Ноги выпрямляй, как я показывала, тогда и залезешь.

Увлеченная уроком, она не заметила, как в спортивный зал зашли несколько человек во главе с завучем.

– Ирина Петровна, тут комиссия подошла, смотрит в школах состояние спортивных залов.

– Да какое у нас состояние! Ремонта просит состояние! Оборудования хорошего!

– Ну, ваш зал не хуже, чем в других школах, – надменно произнесла красивая брюнетка. – Хотя ремонт нужно делать, не спорю.

Брюнетка выделялась из всей комиссии не только яркой помадой, она была вся с головы до ног холеная, ухоженная, хорошо одетая. На ее руке бросалось в глаза кольцо с огромным рубином. Брюнетка по-хозяйски прошлась по спортзалу и смерила Ирину холодным взглядом с головы до ног.

Ира на секунду оцепенела, – сигнал пошел из сердца, какое-то шестое чувство, болезненный эмоциональный взрыв, внутренняя сирена, все подсказывало ей – она! Это она звонит по телефону и молчит. Она пытается отобрать у меня мужа. Ее страхи, тревоги, худшие опасения в одно мгновение материализовались в кошмар под названием «Холеная брюнетка».

Ира присела на лавку, ее бил озноб, и вдруг она поняла, что разорвет лживый круг здесь и сейчас, несмотря на ядовитые взгляды дамочки-разлучницы.

– Вы специально пришли на меня посмотреть? – с вызовом спросила Ирина брюнетку.

Дамочка даже не покраснела.

– Да, пришла специально на тебя посмотреть! – в ее ответе был вызов и наглая уверенность.

– Посмотрели?

– Посмотрела, сплошное разочарование. – Соперница медленно развернулась и вышла из спортивного зала. Члены комиссии побрели за ней, так ничего и не поняв.

Ирина неожиданно почувствовала сильное облегчение.

– Ну, теперь никто не будет считать меня сумасшедшей. Унижать себя я не позволю! – и упала в обморок.

Глава 7

К чему приводят встречи у мусорного контейнера

Сима прилипла к окошку, ей нужно обязательно увидеться со следователем, ведро с мусором стояло наготове, у самой двери. Около мусорного контейнера с высоты ее пятого этажа наблюдались только черные, как монашки, галки.

– Эти голодными никогда не останутся.

Звонкие крики галок «кау-кау» ей слышны не были, но то, что птицы раскрывали широко клювы, она видела. А может, Аванесов мусор за это время не набрал? Может быть, он копит мусор долго? Так тоже бывает. Раз в неделю выходит к контейнеру, не раньше. Это что же, ей неделю у окна стоять?

Сима задумалась, идти к следователю домой было бы верхом неприличия. Но ведь если журналисту нужна информация, он начинает придумывать способы ее добыть, и тогда визит к человеку, с которым нужно обменяться сообщениями для последующих действий, совершенно оправдан.

Она поймала себя на мысли, что слова «газета», «информация», «статья», откликаются в ее душе без болевых ощущений, наоборот, приливами чего-то волнующего. Поэтому она будет действовать.

Итак, вначале крамольная мысль заявиться к Аванесову домой показалась ей абсурдной, но спустя какое-то время – вполне приемлемой и интересной. Сима успокаивала себя тем, что у нее нет к следователю «дамских притязаний», а значит, встреча только деловая и подобная инициатива вполне оправданна.

В ее журналистской практике были запутанные истории, в которые Серафима вникала, расследовала, находила выход и писала об этом. Взять, например, выселение пенсионерки Катасоновой, что неделю жила сначала в редакции, а потом у Симы, потому что идти бабушке было некуда. Внук продал квартиру вместе с ней, обманным путем выписав бабулю, и когда приехали «молодцы» и вытащили вещи пожилой женщины прямо на улицу, Катасонова пришла в редакцию газеты и обрела защитницу в лице Серафимы Павловны.

Статья, написанная Симой в номер, наделала столько шуму в городе, что мэр с начальником полиции на следующий день появились в редакции лично. Квартиру бабушке Катасоновой, под всеобщее ликование читателей, вернули.

Нынче защищать больше некого, Сима сейчас «вольный стрелок», свободная от газетных обязательств и сроков, и ее главная территория – это гардероб. Интересно, мальчик Цепляйло довел революцию в газете до конца? Хотя любая революция – это сначала отрицание всего и вся. Вон, например, французы замахнулись даже на календарь и придумали новые названия месяцам, а в газете всего-то отправили на заслуженный отдых сотрудницу.

Сейчас она чувствовала, что «руки чешутся», так хотелось написать. Так хотелось, что она подключилась к расследованию убийства, хотя об этом никто не просил, а наоборот. Сима соскучилась по работе, по текстам, по людям, по событиям. Впору было расплакаться. Ей рано на запасной аэродром, она еще полетает, потому что… Потому что она будет выпускать свою газету!

Серафима Павловна замерла. Мысль показалась ей сумасшедшей. Прошла минута, другая, но «безумие» не проходило, а наоборот, обрастало реальными чертами, идеями. А почему нет? Куда же она денет свою готовящуюся статью? Сегодня же вечером Сима накидает план, определится, сколько денег потребуется на издание и главное – кто будет у нее работать. А как сделать газету интересной, уж Серафима Павловна знает лучше других. И первый материал у нее почти «в кармане»: история о трупе в туалетной комнате БКЗ, а статью она, в общем-то, уже и начала писать. У нее есть чутье на материалы, интуиция, она знает, в каком направлении нужно двигаться, как рыба, которая плывет на нерест, как птица, предчувствующая погоду.

Жаль, что Аванесов ничего не знает о таких замечательных качествах Симы.

– Как его убедить, что я могу быть полезной?

Решено, она немедленно пойдет к нему. Сима чуть прихорошилась. Не пугать же человека! Подкрасила губы и напудрила лицо. Она всегда старалась хорошо выглядеть: закрашивала седину, подводила глаза и брови. Кстати, брови в юности ею аккуратно выщипывались, так много там было лишних жестких черных волосков, которые куда-то исчезли со временем, и теперь место бровей еле угадывалось, поэтому всегда обозначалось карандашом. Серафима надела новое пальто с названием «на выход» и была абсолютно готова к визиту.

Ей сразу повезло, потому что старушки на улице подсказали не только нужную квартиру, но и проинформировали, что ее обитатель отправился в ближайшую палатку за хлебом. Около палатки Сима оказалась через пять минут, но Аванесова там не было, она опять вернулась к подъезду, и словоохотливые старушки сообщили: он дома, мусор собрался выносить.