Майская Гроза - Сергей Чекоданов

- Копылов, что здесь происходит? - спросил младший лейтенант, а может быть сержант. Андрей помнил, что знаки отличия в НКВД разнились с армейскими, но как именно он не знал.

- Товарищ сержант госбезопасности. - Начал оправдываться боец, выручая Андрея - теперь и он знал, как обращаться к командиру. - Вот пытается пройти, а документы не показывает.

Причeм сказано было докУменты, окончательно обозначая образовательный уровень бойца Копылова.

- А почему ты решил, что тебе должны их предъявлять? - удивился сержант, - ты что на посту стоишь?

Копылов вытянулся по стойке смирно, готовясь получить взыскание, но сержант только раздражeнно махнул рукой и сказал Андрею: "Проходите".

Кабинет НКВДэшника мало походил на декорации из исторических фильмов про "кровавую гэбню" времeн Андрея. Ни привинченного к полу табурета, ни настольной лампы, которой полагалась светить в глаза подозреваемым, ни даже решeток на окнах. Обычный закуток обычного служащего. Потeртый и поцарапанный стол с чернильницей непроливайкой, шкаф с какими-то папками и книгами, да четыре скрипящих стула, как убедился Андрей, усаживаясь на один из них.

- Так что вы хотели? - Спросил сержант.

- Там обслуживающий персонал мой самолeт в ангар загнал. - Андрей решил начать с менее важной новости. - Самолeт секретный. Надо бы его от праздного любопытства оградить. Мы его брезентом закрыли, но не уверен, что этого достаточно.

Сержант кивнул, соглашаясь с такой трактовкой.

- Копылов! - Крикнул он, дождался, когда подчинeнный заглянeт в кабинет. - Бери карабин и иди в ангар. Найдешь самолeт, закрытый брезентом, и будешь его охранять. Старательно охранять, чтобы даже голуби по нему не топтались!

Копылов, стараясь не глядеть на Андрея, забрал карабин, который оказывается стоял за шкафом, и вышел. Сержант проводил его мрачным взглядом. Наверное, прикидывал, какие подвиги тот сумеет совершить на данном посту. Андрей усмехнулся, приходилось и ему сталкиваться с подобным типом людей. Такие, как этот боец, всегда сумеют найти себе приключений на пятую точку.

- А вы, товарищ, из какого конструкторского бюро будете? - Обратил вновь внимание на него сержант.

- Я не совсем из бюро, - решился Андрей и вытащил свои документы, - мне кажется, что вам лучше ознакомиться вот с этим.

Сержант открыл портмоне, вытащил из него документы, повертел водительские права, отложил в сторону, ещe не понимая, что именно в данном куске пластмассы не так, взял техпаспорт на автомобиль, но вдруг вернулся к правам. Внимательно прочитал их содержимое и поднял на Андрея потрясeнный взгляд. Андрей молчал, не вмешиваясь в процесс изучения бумаг. Сержант открыл техпаспорт, бегло пролистал его, а затем также тщательно, как и права, изучил от начала до конца. После прочтения каждой страницы очередного документа он поднимал удивлeнный взгляд на Андрея, и степень удивления с каждым разом становилась всe больше и больше.

К великой радости Андрея паспорт оказался последним документом, прочитанным сержантом. Наткнувшись на двуглавого орла, тот отложил паспорт, вытащил из лежащей на столе пачки папиросу, с третьей попытки, сломав две спички, смог прикурить. Затянулся, выдохнул дым и сказал совсем не то, что ожидал Андрей.

- Значит, опять интервенция была? Цари вернулись?

Андрей, оценивая выдержку сержанта, сам он в подобной ситуации вряд ли бы сумел так быстро взять себя в руки, ответил, тщательно подбирая слова.

- Интервенция? Была, но внутренняя!

- Как это? - Поразился сержант. - Белые восстание подняли?

- Зачем так сложно! - Андрей покачал головой. - Достаточно предателей в руководстве!

Сержант замолчал. Надолго.

Докурил папиросу. Вернулся к изучению паспорта. Так же тщательно прочитал то немногое, что у обычного рядового гражданина содержится в данном документе. Закурил ещe одну. Эту курил ещe дольше, не отваживаясь делать выводов. Наконец, загасил окурок в пепельнице, повернулся к Андрею.

- Ну и что мне с тобой делать?

Андрей покачал головой. Ну и вопрос. Можно подумать, он часто в такие ситуации попадает.

- Мне кажется, что вам нужно найти мне подходящее помещение с охраной. Только Копылова не надо, а то ещe пристрелит от усердия. - Андрей этой немудреной шуткой старательно демонстрировал присутствие духа, хотя на душе скребли кошки, немалым стадом сотни в две голов. - Доложить руководству и пусть оно решает! А также я считаю, что нужно дать мне возможность написать о событиях, которые должны произойти в ближайшее время, чтобы убедить данное руководство.

Андрей вдруг вспомнил, что не знает даты.

- А какой сейчас день и год?

Сержант очнулся от своих раздумий, осознавая, что этот вопрос окончательно переводит данное происшествие из разряда нелепой шутки в категорию событий государственной важности.

- Пятое мая тысяча девятьсот сорокового года. - Сообщил он почему-то охрипшим голосом.

Сержант выдвинул ящик стола, извлeк из него несколько листков бумаги, протянул Андрею. Подтолкнул в сторону того перьевую ручку.

- А нет ли у вас карандаша? - Остановил его Андрей. - Этим я писать не смогу.

- Почему? - Удивился сержант. - У вас, что чернилами не пишут? Только карандашами?

- У нас немного... другие ручки. - Попытался дать объяснение Андрей.

Удовлетворился ли сержант его пояснениями или нет, но извлек из своей командирской сумки карандаш и протянул его подследственному, или подозреваемому, как там определялся ранг Андрея в данный момент. Андрей благодарно кивнул, придвинул к себе бумагу и начал свою исповедь: "Я Банев Андрей Николаевич, 1970 года рождения, уроженец города Москва...".

Писал он часа полтора, старательно сортируя события, о которых помнил, по степени важности, понимая, что данную исповедь ему писать ещe не единожды. В первую очередь о делах военных. Как он понимал - это наилучший способ заинтересовать руководство страны. Тем более, что через пять дней должна начаться Западная кампания вермахта вторжением в Бельгию. Если он, в самом деле, попал в прошлое, а не в какую-нибудь иную, параллельную, реальность.

Сержант ему не мешал, но и не уходил из кабинета. Только выглянул в коридор, подозвал какого-то Семeныча и отдал пару приказаний.

К моменту, когда Андрей закончил, открылась дверь кабинета и в него вошли двое бойцов конвоя. Один из них тут же отправился на замену Копылова, а второй предназначался для самого Андрея.

На улице его ждала стандартная для этого времени эмка столь же стандартного чeрного цвета.

Ещe час неторопливой езды по практически пустым улицам. И внутренний двор Лубянки встретил его приветливо распахнутыми воротами. Затем минут пятнадцать по коридорам, что характерно без соблюдения конвойного ритуала: "Лицом к стене. Не двигаться...". И он оказался в ещe одном кабинете, а не в камере, как ожидалось.

- Будете ждать здесь. - Сказал молчавший всю дорогу сержант. - Можете курить и отдыхать. - Сержант кивнул на потрепанный временем диван у дальней стены и вышел.

Щeлкнул замок в двери, отгораживая, теперь точно арестованного, Банева от остального мира.

Андрей присел на диван и задумался. Что ещe важного он упустил? Какие доказательства, кроме документов и книги, а про неe он вспомнил под конец своей исповеди, можно ещe предложить.

Эх, жаль нет дедовской тетради. Тетрадь осталась в одном из шкафов дедовой библиотеки, заполненной томами воспоминаний полководцев второй мировой.

Дед Владимир Николаевич Банев, полковник танковых войск в отставке, прошедший всю войну "от звонка до звонка", никакой другой литературы не признавал. Внимательно и вдумчиво штудировал мемуары, как советских военачальников, так и зарубежных, которых ему удавалось достать. Сравнивал, анализировал, делал выписки в толстую "амбарную" тетрадь. Пытался составить свою историю войны, которая была бы максимальна правдива. Андрей помнил, как лет в четырнадцать, рассматривая толстые переплеты, спросил у деда: "А зачем ты немцев читаешь - они же врут?" Дед тогда отложил очередной том, снял очки, пожевал губами, как всегда делал, пытаясь сосредоточиться, и сказал: "Видишь ли, Андрейка, врут они все - независимо от национальности". "А зачем же ты тогда их читаешь?", - удивился Андрей. "Правду невозможно спрятать совсем, даже в самой жуткой лжи обязательно есть малая толика истины, нужно только суметь еe найти", - ответил дед, - "сравнивая разных авторов можно найти правду, ибо она будет повторяться во всех книгах". Иногда дед начинал рассказывать и Андрей, раскрыв рот, слушал об танковых атаках и встречных боях, характеристиках танков наших, немецких и союзнических, ибо за четыре года войны пришлось старшему лейтенанту Баневу повоевать на самой разной технике. Впрочем, начинал он еe сержантом и только к сорок третьему году, хлебнув лиха на долгом пути от Бреста до Сталинграда, получил свою первую звездочку. А закончил войну командиром танкового батальона в Праге. Уже взрослым, после армии, как-то спросил Андрей деда, как получилось, что он, прошедший всю войну от первого до последнего дня, дослужился только до старшего лейтенанта, а другие за это время до генералов взлетали. Дед тогда отложил свою тетрадь и сказал: "Знаешь, Андрей, фортуна девка изменчивая, никогда не знаешь - каким боком она к тебе повернeтся. К тому же, война войной, а звания в первую очередь давали тем, кто больше начальству угоден. А как ты воюешь - особой роли не играло. Хочешь жить - будешь стараться хорошо воевать, а не умеешь или учиться не хочешь, значит, сгоришь синим пламенем на каком-нибудь пустыре. А самое главное везение, без него на войне никак. Вот ты говоришь, генеральское звание, а знаешь, сколько генералов мне пришлось хоронить, особенно в сорок первом и сорок втором. А сколько раз состав моего взвода, роты, а потом батальона сменился от Сталинграда до Праги. Таких везунчиков как я, что всю войну живыми прошли, да ещe только с двумя ранениями, единицы". После этого разговора Андрей по-другому посмотрел на свою службу в армии и понял, что дед прав. Война должна менять людей и успех в мирной жизни, вовсе не значит, что он будет тебе сопутствовать на войне. А когда началась война в Чечне, он убедился насколько это правильно, ибо для войны пришлось срочно производить в генералы подполковников, которые действительно умели воевать. Самое обидное, что после прекращения активных боевых действий вышестоящее начальство немедленно от них избавилось, отправив на "активную политическую деятельность".