Пушкин - Владимир Новиков

То есть эту веселую поэму с историческим подтекстом автор завершает как раз в тот момент, когда после воцарения Николая II восставшие полки вышли на Сенатскую площадь.

Пушкин узнает об этом через три или четыре дня, находясь в Тригорском, от приехавшего из Петербурга повара Осиповой — Арсения. Пока он дописывает четвертую главу «Евгения Онегина», читает «Бориса Годунова» Алексею Вульфу («Ко мне забредшего соседа, / Поймав нежданно за полу, / Душу трагедией в углу»).

В Петербурге 30 декабря поступает в продажу книга «Стихотворения Александра Пушкина». Пушкин благодарит Плетнева за ее издание и жалуется на молчание друзей: «Верно вы полагаете меня в Нерчинске. Напрасно, я туда не намерен — но неизвестность о людях, с которыми находился в короткой связи, меня мучит. Надеюсь для них на милость царскую».

Нерчинск — город в Забайкалье, где вскоре окажутся многие декабристы. Их судьба вызывает у Пушкина искреннюю тревогу — и в то же время он излагает здесь ту версию своих отношений с декабристами, которую надлежит транслировать наверх: «…Не может ли Жуковский узнать, могу ли я надеяться на высочайшее снисхождение, я 6 лет нахожусь в опале, а что ни говори — мне всего 26. Покойный император в 1824 году сослал меня в деревню за две строчки нерелигиозные — других художеств за собою не знаю. Ужели молодой наш царь не позволит удалиться куда-нибудь, где бы потеплее? — если уж никак нельзя мне показаться в Петербурге — а?».

Ту же версию — о ссылке за «неверие» — Пушкин разрабатывает и в письме к Жуковскому. Пушкин не уверен, что его не прочитают «третьи лица», по отношению к которым он выдерживает здесь дипломатичный тон: «Вероятно, правительство удостоверилось, что я заговору не принадлежу и с возмутителями 14 декабря связей политических не имел, но оно в журналах объявило опалу и тем, которые, имея какие-нибудь сведения о заговоре, не объявили о том полиции. Но кто ж, кроме полиции и правительства, не знал о нем? о заговоре кричали по всем переулкам, и это одна из причин моей безвинности».

Самому же Жуковскому он дает честный отчет: о том, что в Кишиневе бы дружен с В. Ф. Раевским, Пущиным и Орловым, что был масоном в кишиневской ложе, что находился в связи с большей частью заговорщиков. Такая откровенность бывает в разговоре подсудимого с адвокатом. В качестве еще одного адвоката Пушкин надеется привлечь Карамзина: «Прежде, чем сожжешь это письмо, покажи его Карамзину и посоветуйся с ним. Кажется, можно сказать царю: Ваше величество, если Пушкин не замешан, то нельзя ли наконец позволить ему возвратиться?».

Неизвестно еще Пушкину, что Карамзин тяжело болен — после того, как простудился 14 декабря, придя на Сенатскую площадь. 22 мая Карамзин уйдет из жизни, о чем Пушкин с изрядным опозданием узнает из письма Вяземского. «Карамзин принадлежит истории», — напишет Пушкин в ответ, а впоследствии издание «Бориса Годунова» будет открываться так: «Драгоценной для россиян памяти Николая Михайловича Карамзина сей труд, гением его вдохновенный, с благоговением и благодарностию посвящает Александр Пушкин».

VII

В конце апреля или начале мая Пушкин пишет близкому другу: «Милый мой Вяземский, ты молчишь, и я молчу; и хорошо делаем — потолкуем когда-нибудь на досуге. Покамест дело не о том. Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твое человеколюбие и дружбу. Приюти ее в Москве и дай ей денег, сколько ей понадобится, а потом отправь в Болдино (в мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи). Ты видишь, что тут есть о чем написать целое послание во вкусе Жуковского о попе; но потомству не нужно знать о наших человеколюбивых подвигах.

При сем с отеческою нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке, если то будет мальчик. Отсылать его в Воспитательный дом мне не хочется, а нельзя ли его покамест отдать в какую-нибудь деревню — хоть в Остафьево. Милый мой, мне совестно ей-богу... но тут уж не до совести. Прощай, мой ангел, болен ли ты или нет; мы все больны — кто чем. Отвечай же подробно».

1 июля у Ольги Калашниковой рождается сын Павел. Прожить ему суждено лишь два с половиной месяца…

А с 19 по 24 июля вокруг да около Михайловского приехавший из столицы коллежский советник Бошняк под видом «путешествующего ботаника» собирает информацию о ссыльном. На руках у него «открытое предписание», карт-бланш, куда надо только вписать имя «одного чиновника, в Псковской губернии находящегося». Однако, не найдя ничего компрометирующего Пушкина, Бошняк «к арестованию» не приступает и возвращается восвояси.

В конце июля Пушкин узнает о том, что в Италии умерла Амалия Ризнич. Пишет стихи о любви, которая давно прошла:

Из равнодушных уст я слышал смерти весть,

И равнодушно ей внимал я.

(«Под небом голубым страны своей родной…»)

Под стихами, названными поначалу «29 июля 1826», в рукописи две пометки. Одна — о смерти Ризнич, другая: «у о с. Р. П. М. К. Б.: 24». Это означает: «услышал о смерти Рылеева, Пестеля, Муравьева-Апостола, Каховского, Бестужева-Рюмина 24 июля».

Пятеро декабристских вожаков были повешены в кронверке Петропавловской крепости ранним утром 13 июля. Приговор жестокий, ведь в России смертной казни не было со времен Елизаветы Петровны. В порядке монаршей «милости» четвертование заменено повешением.

Пушкин долго будет пребывать под впечатлением от этого события. Рисунки с виселицей и телами казненных не раз появятся на страницах его рукописей. Он думает и о друзьях, сосланных в Сибирь. Напишет Вяземскому: «Еще и таки я все надеюсь на коронацию; повешенные повешены; но каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна».

Коронация состоится 22 августа. Чаемой амнистии декабристам не последует.

VIII

Меж тем у царя доходят руки до опального поэта, до прошения, поданного его матерью. «Пушкину прибыть прямо ко мне», — таково высочайшее распоряжение.

3 сентября Пушкин еще гуляет в Тригорском, возвращается домой поздно вечером. А ночью в Михайловском появляется фельдъегерь. Времени на сборы Пушкину почти не дают. Он берет с собою пистолеты, спешно сжигает некоторые рукописи, в том числе тетрадь с автобиографическими записками.

Около 5 часов утра 4 сентября коляска отправляется в Москву. Что ждет Пушкина? За два года им столько написано, прочитано, продумано. Он полон мыслей и энергии. Творец собственного поэтического царства, он не страшится встречи с царем. Предстоящее скорее вызывает азарт. Что бы ни произошло — игра предстоит крупная.