Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт

— Мы встретимся с тобой завтра в назначенное время, крестник. По поводу того… на что тебе было жаль тратить вопрос — взгляни на это с точки зрения наставников, обучающих тебя, и спроси сам себя, способны ли они хоть на минуту поставить тебя под удар. Младшая братия тебя поддразнивает, ты верно угадал. Это ведь тоже часть испытания, проверка на прочность. Ты ее выдержишь.

Сен-Клер поглядел на девушек.

— А теперь, барышни, я в полном вашем распоряжении.

Те заулыбались и распрощались с Гугом, а затем повлекли за собой сира Стефана, держа его за руки с двух сторон. Крестный и крестник даже не заметили, каким взглядом обменялись подружки, прислушиваясь к последним словам Сен-Клера, обращенным к Гугу.

ГЛАВА 2

На следующий вечер, когда до предстоящего испытания оставалось меньше часа, Гуг де Пайен начал сомневаться, что хоть что-нибудь знает. Он подозревал, что разум изменяет ему. Ожидание казалось Гугу бесконечным, а завершением должен был стать допрос, где инквизиторы вволю натешатся над ним. Гуг пытался отвлечься повторением предстоящих вопросов и ответов, но, к ужасу своему, не смог вспомнить ни слова из того, над чем так упорно трудился в последнее время, и чем дольше он силился восстановить в памяти заученное, тем больше предавался страху и отчаянию. Не только литании — ему не шел на ум даже основной катехизис, который отец с дедом усердно вдалбливали в Гуга неделя за неделей, месяц за месяцем. Перепуганный, близкий к панике, он представлял себе, будто его голова раздулась и внутри похожа на пустую, огромную и гулкую пещеру, разместившуюся между ушей, и что под сводами ее гуляет эхо. Гуг едва не плакал, а некий потаенный голосок настойчиво советовал ему бежать без оглядки.

Гуг не поддался ни одному из искушений. Ожидая, пока его призовут на собрание, он сидел без сил, вперив взгляд в пространство и пытаясь отрешиться от атакующих его сознание мыслей.

Неожиданно он почувствовал, что кто-то стоит рядом, и, подняв голову, увидел Пейна Мондидье, своего доброго друга и кузена со стороны матери. Синие глаза Пейна лучились улыбкой.

— Готов? — спросил Пейн, а Гуг поднялся, не веря своим ушам.

— Корка! Не ожидал встретить тебя здесь. Ты из их числа?

Пейн рассмеялся, пожимая плечами:

— Из их числа? Не знаю точно, но думаю, да, раз уж меня послали за тобой, чтоб пригласить на ужин.

Гуг приободрился. У него гора упала с плеч от мысли, что его друг посвящен в подробности предстоящих неведомых событий и будет в них участвовать.

— Ты не представляешь, как я рад, что ты здесь… хоть одно знакомое лицо… Я тут по капле исходил страхом, настоянным на дурных предчувствиях.

Мондидье снова засмеялся:

— Я тоже попробовал этой настойки, и не далее как вчера, поэтому, пожалуй, мы друг друга поймем.

Гуг помедлил, что-то обдумывая и нахмурив брови.

— Я, видно, недослышал… что значит — не далее как вчера?

— Страх и предчувствия… ну, настойка, о которой ты только что говорил… я вчера испробовал ее, когда впервые увидел новую подружку твоей сестрицы. Как ее имя и кто она?

Глаза у Гуга поползли на лоб от удивления.

— Какую новую подружку? Маргариту, что ли? У Луизы есть подруга Маргарита, она из Англии.

— Из Англии?

— Ну да, такая высокая, темноволосая.

— В красивом желтом платье?

— Да, вчера, когда я встречался с ее отцом, она была в желтом. Ты о ней говоришь?

Мондидье многозначительно кивнул, и Гуг широко улыбнулся в ответ:

— Это леди Маргарита Сен-Клер, дочь моего крестного, сира Стефана… Что ты там плел про страх и предчувствия?

При упоминании имени Сен-Клера лицо Мондидье омрачилось, и он безнадежно покачал головой.

— Предчувствия, что встречу ее снова, и страх, что она меня не заметит… Если она дочь сира Стефана Сен-Клера, то она и вправду не обратит на меня внимания…

Впервые за много дней Гуг напрочь забыл о предстоящем тяжком испытании, настолько его увлекло зрелище переживаний, сменявшихся на лице друга и заметных каждому, кто присмотрелся бы повнимательнее. Он недоверчиво прыснул, но тут же одернул себя из опасения, что Пейн может принять его изумление за насмешку и обидеться. Тогда он ернически воздел руки и покачал головой:

— Так ты влюблен, Корка? Увидел девушку один раз и уже втрескался! Я эту Маргариту знаю много лет. Не такая уж она и красавица, впрочем…

— Зато для меня красивее не сыщешь. А бровки, а лобик, а шейка?.. Я должен с ней повидаться.

Теперь уже Гуг не мог сдержать смеха:

— Что ж, это несложно устроить. Встретишься с ней завтра, а уж я позабочусь, чтоб она обратила на тебя внимание. Никому даже в голову не придет, что девушка может тебя не заметить. Обещаю не проболтаться Луизе, что это ты попросил представить тебя Маргарите.

Гуг умолк и вдруг снова посерьезнел. Поколебавшись, он спросил:

— Кстати, насчет сегодняшнего вечера… Это можно пережить?

Мондидье ухмыльнулся:

— Боже мой, если от этого зависит моя встреча с леди Маргаритой, я сам встану за тебя горой. Но нас уже ждут, а я стою, болтаю и тебя задерживаю. Пойдем?

Гуг кивнул. В горле у него разом пересохло, поэтому он без слов двинулся вслед за другом.

Все близкие знакомые звали Мондидье Коркой по двум причинам: во-первых, это слово имеет отношение к хлебу, а на местном диалекте «хлеб» произносился как «пэй-ин», что сильно напоминало имя «Пейн», а во-вторых, первое имя Мондидье часто путали с родовым именем Гуга — де Пайен. Эти два сходства не раз приводили к забавным недоразумениям, пока некий острослов не назвал однажды юношу Коркой. Прозвище показалось удачным и прижилось, устранив путаницу.

По обычаю, торжественные церемонии собрания проходили в «шахматной» зале с черно-белым плиточным полом, расположенной непосредственно под главной залой для приемов, у подножия спиральной замковой лестницы. Когда Корка привел туда Гуга, тот был поражен многочисленностью гостей. В просторном помещении собралось, вероятно, около двухсот человек, а может, и больше — не считая слуг и поварят, шныряющих в толпе. Никто не обратил на новоприбывших никакого внимания, и Гуг проследовал за Пейном через всю залу к столу, накрытому на двенадцать персон и поставленному так, что один конец его упирался в стол для старейшин. Все места за этим столом были уже заняты — пустовали только два стула с высокими спинками, очевидно предназначенные как раз для юношей.

Прежде чем занять свое место, Гуг внимательно вгляделся в соседей по столу. Среди них он заметил двух братьев Сен-Клеров, Роберта и Винсента, и ему стало легче на душе, хотя он сам не понял отчего. Роберт, старший из всех братьев Сен-Клер, был также старше Гуга на целых пять лет, и тем не менее Гугу он нравился больше остальных. Младшему Сен-Клеру, Стефану, едва исполнилось пятнадцать — столько же, сколько сестре Гуга, Луизе. Винсент, сидевший рядом с братом наискосок от Гуга, был на два года моложе Роберта, а третьему из Сен-Клеров, Вильгельму, еще не исполнилось семнадцати, и его пока не допускали до собрания.