Ад ближе, чем думают - Александр Григорьевич Домовец

неминуемое сокрушение Англии станет лишь началом общеевропейской гегемонии России и Франции. А внутренние разногласия, буде таковые случатся, мы всегда сумеем разрешить внутренним же порядком. Залогом тому – огромные выгоды от союза, которые, безусловно, перевесят возможные издержки.

– Готов подписаться под каждым словом, ваше величество, – подхватил Наполеон. – И в знак полного доверия к вам я хочу сообщить нечто, о чём никто ещё не знает…

Наклонившись к Павлу, первый консул негромко продолжал:

– Полагаю, для вас не секрет, что революция в нашей стране закончена. Она сделала своё дело, и довольно. Французы устали от хаоса, они хотят возвращения к исконным традициям! Для начала я покончил с якобинским безбожием и восстановил в правах церковь со священниками. Но это не всё… – Он ещё сильнее понизил голос. – Францией тысячу лет управляла монархия. И потому в ближайшие два-три года я намерен короноваться!

Павел внутренне улыбнулся. Не о таком ли развитии событий он совсем недавно говорил изменнику Палену?

– Прекрасное и мудрое решение, ваше превосходительство, – веско произнёс он. – Строить большие планы, опираясь на зыбкий фундамент консульской власти, было бы недальновидно. Чем вы уступаете древним королям, создававшим империи силой оружия? Можете не сомневаться, что со своей стороны я всячески поддержу создание новой французской династии.

– Династии… – эхом отозвался Наполеон. На лице первого консула проступило непривычное смущение. – Вы затронули самое уязвимое и больное место, ваше величество. Увы, моя супруга бесплодна, и… Словом, если всерьёз говорить о создании собственной династии, развод с Жозефиной неизбежен, как бы я ни любил её…

Павел сожалеючи посмотрел на собеседника:

– Понимаю ваши чувства… Но что же делать? Великое дело требует жертв. И я не сомневаюсь, что после развода вы легко найдёте новую супругу, которая произведёт на свет ваших наследников. Советую обратить внимание на кого-нибудь из немецких принцесс. Их плодовитость вошла в поговорку. Моя жена – прекрасный тому пример! – добавил он интимным тоном, не лишённым оттенка фривольности.

Наполеон покачал головой:

– Мой будущий выбор уже сделан, ваше величество. После развода я намерен просить руки вашей старшей дочери Елены…

Сказал – и вцепился взглядом в лицо собеседника.

Такого поворота Павел не ожидал, и даже мимолётно решил, что ослышался. Он изумлённо посмотрел на первого консула. Друг Робеспьера, якобинский полководец, душитель роялистского восстания… И – повелитель Франции, которая так нужна России в этом опасном изменчивом мире … Но – Елена, любимая дочь, плоть от плоти, воплощённая нежность и грация?.. Он, отец-император, из политических соображений должен своими руками уложить её в постель коротконогого плотного корсиканца с характерной чёрной шевелюрой, грубого внешностью и немолодого годами?..

Ах, как хотелось в этот миг сказать Наполеону что-нибудь спесивое! Ну, например: «Не по Сеньке шапка». Или: «Руби сук по себе». Сказать – и поставить жирный крест на союзе с Францией. Такого оскорбления первый консул, конечно, не простит (нечего и мечтать!) и даже пренебрежёт огромными выгодами от коалиции с Россией. Вместо союзника Павел обретёт врага. И Англия, заплатившая за его, Павла, свержение, будет неотомщённой. И сказочные богатства Индии осядут в чужой казне. И европейская гегемония останется пустой мечтой… Стоит ли всего этого красота и невинность дочери?..

Но каким ударом обернётся решение императора для семьи! Какую бурю негодования вызовет оно в обществе! А что скажет и – главное – какими глазами посмотрит на него Елена?

Сердце на миг сжалось от боли. Чтобы не выдать её, Павел закрыл глаза и под пристальным взглядом Наполеона, ужасаясь собственным словам, медленно произнёс:

– Я не могу отдать руку дочери первому консулу республики. Но будущий суверен Франции после коронации и развода с императрицей Жозефиной сможет объявить о помолвке с российской принцессой Еленой Павловной…

Часть первая

Кельтский крест

Глава первая

Владимир Ходько

Иван Францевич кашлянул и немного гнусаво (томился насморком) произнёс:

– Знакомьтесь, господа. Полковник Ходько Владимир Анатольевич. Тайный советник Буранов Михаил Михайлович.

Мы обменялись рукопожатием.

– Ну-с, о цели своего визита Михаил Михайлович сообщит сам, – добавил Иван Францевич с некоторым напряжением в голосе. – Беседуйте, господа. Не буду мешать.

С этими словами Нессельроде удалился, аккуратно притворив за собой дверь, а я показал гостю на стул возле моего стола.

– Присаживайтесь. Чай, кофе?

– Зелёный чай, коли есть.

– Отчего же, имеется. Вот и пепельница.

– Благодарю.

Гость положил на стол изящную кожаную папку, неторопливо достал коробку элитных папирос «Царское село» и зажигалку, инкрустированную перламутром. Покуда я возился у чайного столика, размял табак длинными пальцами (на левом безымянном тускло блеснул перстень – яшма, оправленная в серебро), прикурил и выпустил облачко ароматного дыма.

Личный аналитик его Императорского Величества Николая Второго Михаил Михайлович Буранов был человеком незаурядным, загадочным и отчасти легендарным. При этом его роль и служебные функции никак не афишировались. Тайный советник – и всё. Мало ли тайных советников на бескрайних просторах Российской империи? Подписывают бумаги, дремлют в присутствиях и попивают шампанское на придворных балах, поблёскивая золотым шитьём парадных мундиров да бриллиантовой пылью орденов за выслугу лет. Но Буранов… Даже я, полковник Департамента имперской безопасности, со всеми возможными допусками и пожизненной подпиской о неразглашении, знал об этом человеке больше понаслышке.

Когда-то, году этак в 1975-м, он начинал у нас в Департаменте. Много лет резидентствовал на Востоке, переезжая из страны в страну под видом торгового представителя русско-индийской компании. Рассказывали, что был он вхож и в общины йогов, и в тибетские дацаны. Опять же, личный друг далай-ламы… Прославило его (в предельно узких кругах, разумеется) раскрытие и ликвидация британского шпионского гнезда в Пакистане во главе с полковником Лоуренсом.

Сей разведчик в лучших традициях коварного Альбиона готовил мятеж фанатиков-исламистов, имевший целью свержение светской власти и выход страны из Славянско-Азиатского союза. Пакистанские события должны были стать катализатором кризисных ситуаций в соседних государствах. И если религиозно-политический катаклизм на огромном континенте удалось предотвратить, то лишь благодаря скромному торгпреду вкупе с его агентурной сетью. Закрытым указом Буранова наградили высшим военным орденом империи «Витязь России». Награду вручал сам Николай Второй, и после церемонии удостоил героя личной беседы, которая, к лёгкой панике ответственных за протокол, затянулась втрое против дежурных десяти минут.

Именно тогда император впервые обратил внимание на будущего советника. Государь был проницателен и разбирался в людях. Он не мог