Душа Ардейла - Сергей Бадей

Турот только грозно засопел. Сайна испуганно замолчала. Она хорошо знала, что когда Турот издавал такое сопение, ему лучше не перечить.

— Мне кажется, что понимаю, — пожал плечами Барат. — Только это все как-то медленно….

— Что медленно? — поднял брови Турот.

— Ну, думают… или говорят медленно. — Барат пытался найти правильное определение. — Вернее, не говорят, а чувствуют… Я не могу объяснить, это как-то сложно.

Турот в раздумье смотрел на Барата. Потом его лицо оживилось:

— А давай кое-что попробуем? Пошли во двор!

Турот, широко шагая, стремительно подошел к воротам. За ним спешили недоумевающий Барат и Сайна, которую заинтересовало поведение мужа.

Турот вышел за ворота и остановился у старого дуба. Он похлопал ладонью по его коре и указал рукой на одну из ветвей.

— Вон, видишь эту ветвь? — обратился Турот к Барату. — Она неправильно растет и не нужна ему. Попробуй пообщаться. Попроси его избавиться от этой ветки.

— Как пообщаться? — Барат с удивлением посмотрел на отца. — Я их чувствую, но я же с ними не разговариваю.

— А ты попробуй! — настаивал Турот.

Барат пожал плечами, но все же приложил ладонь к шершавой коре старого дерева. Сначала он ничего не ощутил, но потом почувствовал легкую дрожь потоков, протекающих по мощному стволу. Он увидел мысленным взором все переплетение жизни могучего гиганта. Да, ветка, о которой говорил отец, выпадала из этого узора. Ну не вязалась она с ним! Через некоторое время в воображении Барата сформировался новый узор, в обход этой ветви. Проявились новые пути движения потоков. Питание ветви блокировалось, она отмирала прямо на глазах. Барат это видел мысленно, а Турот наблюдал непосредственно. Турот увидел, как листья на ветке засыхали и, отрываясь от веток, плавно заскользили вниз. Ветвь дрогнула и начала падать. Турот понял, что она сейчас рухнет прямо на стоящего рядом с деревом сына. Он прыгнул, захватил Барата за пояс и рванул его в сторону. Грохот упавшей ветви совпал с испуганным возгласом Сайны.

— А встать так, чтобы тебе не грозила опасность, ты не мог? — Турот укоризненно смотрел на Барата.

— Прости отец, я не подумал. — Барат виновато улыбнулся Туроту.

Турот еще раз покачал головой и повернулся к дубу. Картина, представшая его взору, поражала. Место, из которого ранее росла ветвь, было чистым, как будто там ничего не росло ранее. Свежая кора начала покрывать этот малозаметный шрам.

— Да! — Турот запустил пятерню в свою шевелюру. — Кому рассказать, так не поверят. Объяснить, как это получилось, ты, конечно, не можешь?

Барат отрицательно покачал головой. Какими словами передать те чувства, что он ощутил, влившись в организм растения? Получилось то, что получилось.

Зимы в Пограничье суровы и снежны. Опадениха окружена снежными, неприветливыми лесными массивами. Пробиться через снеговые завалы дело трудное. Долгими зимними ночами часто слышен вой белых волков, наглеющих с каждым днем. Уже замечены они были у крайних домов деревни. Тревожился испуганный скот. Хозяева надеялись только на крепость стен и запоров сараев, в которых содержались животные.

Турот распахнул дверь кузницы, выйдя подышать свежим морозным воздухом, и замер. Перед ним, оскалившись, стоял здоровенный белый волк, еще пара кружилась неподалеку. Барат, почуяв неладное, выглянул через плечо отца во двор. Мгновенно оценив опасность, ухватил свой меч. Волк уже подобрался перед прыжком, когда между ним и добычей возникла фигура с мечом, кромка которого сияла голубым яростным светом. Турот не успел ухватить сына, когда тот промчался мимо него.

Барат чувствовал, как его клинок завибрировал, желая схватиться с неведомой опасностью. Руки слились с рукоятью меча в единое целое. Барат был готов к бою с волками. Да, с волками, потому что пара, кружившая неподалеку, заметив появление людей, бросилась в их сторону.

Вожак, недолго думая, прыгнул, целя в горло Барата. Коротко свистнул меч, оставляя за собой сияющий голубой след. Барат сделал шаг в сторону, пропуская мимо себя обезглавленное тело. Тут же меч пошел вверх, рассекая снизу второго подбежавшего зверя. Без перерыва описав шелестящую дугу, клинок вошел в тело третьего, пытавшегося в прыжке сбить Барата с ног.

Турот, выскочивший из кузни с топором в руках на помощь сыну, растерянно замер, осматривая поле боя.

— Да, сынок. Ребан учил тебя хорошо, — наконец выдавил из себя Турот.

— Ребан пока еще не учил меня ударам, — возразил Барат, стряхивая с меча тушу волка. — Это как-то само получилось. Он вроде сам тянул меня за руку.

Барат с уважением посмотрел на свой клинок.

Турот покачал головой:

— Тогда он спас тебе жизнь! Дай ему имя, раз уж он так непрост.

— Может, "Волкобой"? — Барат вопросительно взглянул на отца.

— Дай Единый, чтобы он только волков и бил, — скептически хмыкнул Турот. — Но у нас в Пограничье к сожалению, не только волки водятся. Имя клинка должно быть недлинным, красивым и личным. Например, "Клык дракона". Чем не имя?

Барат в мыслях покрутил предложение отца. Нет, что-то не то! Не вяжется с его клинком это имя. О! Вот лучше, наверное — Синий Огонь"! А если коротко, то просто Огонь. О своих размышлениях Барат тут же рассказал отцу. Теперь настала очередь Турота перекатывать имя — мысленно, так и этак. Наконец он кивнул, соглашаясь. Имя нормальное, да и меч-то Барата, значит, и называть ему. Довольный Барат тщательно вытер клинок, хотя он и так был чист, завернул Огонь в рубашку и бережно уложил на место.

В кузницу набилось, почитай, все мужское население деревни. Рядились, что делать. Купеческого каравана давно уже не было, волки держат осаду. Вон, у Каррота в сарай прорвались, двух телок задрали.

— Чтобы волки в человеческое жилье заходили, такого раньше не было! — скрипуче вещал Сарсут, старейший житель Опаденихи. — Это не к добру! что-то надвигается.

Совсем стар стал Сарсут, глаза уже плохо видят. Старческие узловатые пальцы сложены на ручке клюки. Ноги тоже уже ходить отказываются. Память еще не плоха, да кому передать мудрость, за эти годы накопленную? Молодежь, вон, своим умом живет. Свои шишки набивает, на них, своих, и учится. А ведь Сарсут многое мог бы порассказать. Помнит он тех, кто уже давно ушел. Помнит трех человек, что в медвежьих шкурах из леса вышли, помнит набеги лихих воинов племен Таш, помнит и пожар, спаливший всю деревню и лес на две версты вокруг. Но никто слушать не хочет.

— Надо охотникам собраться, — выдвинул предложение Покар, староста деревни. — Всем скопом на волков выйти, научить, что к нам соваться нельзя!