Междуглушь - Нил Шустерман

Потому что тогда её существование подойдёт к завершению.

Как только она узнает, как дела у её родителей и сестры, больше ничто не будет держать её в Междумире. Монета нагреется, и сколько бы Алли ни сопротивлялась, в конце концов долго она не выдержит — зажмёт медяк в руке и... завершит своё странствие.

И тогда она навсегда потеряет Майки.

Именно по этой причине возвращение в Кейп-Мэй, которого она так жаждала, наполняло её страхом. Но Алли ни за что не стала бы делиться со своим спутником такими глубоко личными переживаниями.

Когда, немного проехав по улице, они остановились, Алли почувствовала, как что-то заныло в груди. Она знала, что ничего подобного чувствовать не может, но все бушующие в ней эмоции претворились в фантомную боль, которая ничем не уступала боли физической.

— Вот, это здесь, — вымолвила она. — Третий дом справа.

Дом. Родной дом. Даже в блеклых красках Междумира он выглядел точно таким, каким она его помнила: скромный домик в викторианском стиле, белый с голубой отделкой. Её родители переехали в Кейп-Мэй, потому что им хотелось найти в современном мире хоть немного пасторального очарования. Вот они и купили старый дом — с гудящими водопроводными трубами, с хрупкой электропроводкой, которая никак не выдерживала нагрузок, связанных с внедрением в дом множества компьютеров и прочей высокомудрой и громкоголосой техники. Подобные новомодные концепции были проводке совершенно чужды; пробки постоянно выбивало, и живая Алли без конца надоедала родителям своими жалобами. А теперь — с какой радостью она врубила бы фен, тем самым погрузив весь дом в темноту!

— Жди здесь, — велела она Майки. — Я должна пойти туда одна.

— Само собой.

Она соскочила с лошади и тут же ощутила, как зыбка, как податлива почва под её ногами — похожа уже не на вязкий битум, а скорее на желе перед тем, как оно окончательно застынет. Ей надо постоянно двигаться, и двигаться быстро.

— Удачи! — пожелал Майки.

Алли пошла к дому, ни разу не оглянувшись на своего друга. Она боялась, что сделай она это — и от её решимости не останется и следа. Но лететь сломя голову ко входу тоже неразумно. Реальная угроза утонуть требовала, чтобы Алли нашла какое-нибудь надёжное транспортное средство, которое доставило бы её к родному порогу без риска.

Ну, например, такое, как работник службы UPS.

На улицу вывернул коричневый фургончик фирмы почтовых доставок UPS и остановился перед соседним домом. Работник вытащил из кузова посылку и понёс её ко входу. Алли последовала за парнем — ей необходимо было выполнить задуманное до того, как тот позвонит у двери.

Скинджекинг — не такое уж приятное дело. Ощущения не ах. Всё равно что ныряешь в слишком холодную воду или наоборот — влезаешь в слишком горячую ванну. Хотя у Алли уже имелся некоторый опыт, но внезапное ощущение плоти, тока крови и всего прочего всегда повергало её в шок. Она напряглась, вступила в тело работника UPS, и —

— ещё три часа — надо бы бросить эту работу — не могу хотя очень бы хотелось — ещё три часа — не могу бросить — жена жизни не даст — но можно же найти другую работу — я вообще не должен был за это браться — ещё три часа таскаться —

Прохладное дуновение ветерка, биение сердца, внезапная твёрдость, прочность живого мира... Она внутри человека! Как он громко думает! Словно выкрикивает свои мысли в мегафон!

— ещё три часа — постой-постой — что-то мне не по себе — что это? кто — а — что за —

Алли быстро взяла контроль над его телом, одновременно загнав ничего не подозревающую личность парня глубоко в лимбическую систему — ту первобытную часть мозга, куда наше сознание отправляется во время самого глубокого сна. С этим молодым человеком особых хлопот не возникло — его мыслительный процесс и до вмешательства Алли, похоже, был весьма близок к первобытному.

Она обернулась к Майки, но тот стал невидим: Алли смотрела теперь живыми глазами и видела лишь то, что могли видеть живые люди. До тех пор, пока она остаётся в теле этого парня из UPS, Междумир будет для неё оставаться незримым. Как только улёгся первоначальный шок после вселения в чужое тело, Алли на короткий миг позволила себе насладиться новым состоянием, окунувшись в ласковое тепло июньского дня. Даже тяжесть посылки в её руках была приятна — ведь это чувство доступно только живым.

Она чуть помедлила у соседской двери, а затем развернулась и, не выпуская из рук посылки, направилась ко входу в собственный дом.

И вот она застыла на родном пороге — в точности как там, перед дорожным знаком с надписью «Добро пожаловать!». Она так долго ждала этого момента! Всё, что нужно сделать — это нажать на кнопку звонка. Всего лишь поднять руку, вытянуть палец — её палец! — и нажать. Никогда ещё живая рука не казалась ей такой тяжёлой.

Но тут, к изумлению Алли, дверь распахнулась сама по себе, и из неё выглянула женщина.

— Привет! Эта посылка — для нас?

Женщина, открывшая дверь, не была её мамой! Совершенно чужой человек. Ей было немного за двадцать, и на руках она держала ребёнка, которого очень заинтересовала большая яркая коробка.

— Занесите в дом и положите у лестницы, — пригласила женщина. — Мне расписаться?

— Э... а... Это не для вас.

Алли прочистила горло — до того её поразил «собственный» голос. Наверно, она никогда не привыкнет к мужскому тембру при вселении в тело представителя противоположного пола. Впрочем, это лишь самая незначительная из множества чисто мужских проблем. Трудно быть мужчиной.

— О-кей, если это не для нас, то для кого?

— Для Джонсонов.

— Для кого? — нахмурилась женщина, но тут же вспомнила: — А! Ну да, конечно. Время от времени к нам приходит их почта. Должно быть, время договора о пересылке истекло.

Значит, они переехали! Но кто из них? Это могут быть мама с сестрой. А что с папой? Алли по-прежнему не знала, выжил ли её отец в катастрофе.

— Не знаете, куда они переехали?

— Понятия не имею.

— Я слышал, у них случилось несчастье, — продолжала допытываться Алли. — Говорят, они потеряли дочь.

— Сожалею, но мне ничего об этом не известно.

И только сейчас Алли решилась задать самый главный вопрос:

— Сколько времени вы живёте здесь?

— Почти три года.

Алли прикрыла глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Значит, она провела в Междумире три года. Неизменная, нестареющая. Ей всё те же четырнадцать. Как могло случиться, что прошло столько времени, а она и не заметила?

— Ой, погодите-ка! — воскликнула женщина. — Кажется, я припоминаю! Я, конечно, не уверена, но, по-моему, они уехали в Мемфис.

Это вполне могло быть — мама Алли была родом из Мемфиса. Но значило ли это, что папа погиб, и мама продала дом? Как много вопросов, как мало ответов...

Женщина переместила ребёнка на другую руку, давая понять, что ей некогда разговоры разговаривать.

— Может, соседи знают больше, но они, в основном, просто снимают дома на лето.

— Спасибо. Извините за беспокойство.

Женщина закрыла дверь — несмотря на яростные протесты её сына, обнаружившего, что красивая большая коробка предназначается не ему. Алли обошла другие дома на своей улице, но без толку: многих соседей не было дома, а те, кто был, ничего не знали.

Алли вернулась к фирменному фургончику, последний раз втянула в себя ароматный воздух июня и вышла из тела работника. Конец процесса скинджекинга был столь же неприятен, как и его начало, а временами «тушка» так хорошо подходила своему «захватчику», что из неё очень трудно было вырваться, особенно если в чужом теле приходилось задерживаться надолго. К счастью, парень из UPS к таким не относился. Алли без особого труда выбралась из него, словно выскользнув из слишком большого комбинезона. На мгновение у неё закружилась голова, и девушку охватил небольшой приступ паники — так всегда происходит, когда дух отделяется от тела. Когда Алли открыла глаза, мир живых снова поблёк, будто вылинял — она вернулась в Междумир. Парня из UPS слегка шатнуло, он встряхнул головой, не понимая, что с ним произошло, и пошёл доставлять посылку куда положено. Он так и не узнал, что его тело на время «брали взаймы».

К Алли подошёл Майки.

— Ну что? — спросил он. — Ты их видела? Разговаривала с ними?

— Они переехали в Мемфис, — сообщила она, ещё не совсем оправившись.

Майки вздохнул.

— Да... Я так понимаю, это значит, что мы отправляемся в Теннесси?

Она улыбнулась ему извиняющейся улыбкой. Хотя, если честно, она не так уж и сожалела о случившемся. Конечно, то, что её дом больше не её дом, очень опечалило Алли. К тому же, если она хочет увидеть своих родных, придётся отправиться в долгий путь. Однако одновременно она ощутила облегчение и радость: до Мемфиса далеко, очень далеко, а это значит — она ещё какое-то время побудет с Майки! Она смотрела на него, и он казался ей выше, чем раньше, как-то величественнее, что ли...