Карусель памяти - Диана Чемберлен

Она попыталась придать своему голосу радость, но безуспешно. Это действительно было здорово, но она все никак не могла отойти после звонка детектива Патрика.

– Хочешь узнать, что мне рассказала полиция?

– Конечно.

Если он и был задет ее безрадостной реакцией на новость о конференции, то не показал этого. Он откусил от своего бутерброда и выжидательно посмотрел на нее.

Она повторила все, что ей передал детектив Патрик, и он слушал с интересом. Даже задал несколько вопросов. Но, когда она рассказала ему все, посмотрел на часы.

– Нам нужно наметить, как мы управимся с итоговой конференцией, – сказал он, – мы должны разослать большинство приглашений. Как ты думаешь, нужно ли устраивать прием в отеле?

Его голос звучал издалека. Она потерла виски кончиками пальцев.

– Извини, Джон. Сейчас я не могу ни о чем думать, кроме Марго.

Он взглянул на нее.

– Ты говоришь, как будто была знакома с ней лично. Она не была твоим другом, Клэр. И ты сделала для нее все, что могла.

Она вздохнула, взглянув на нетронутый бутерброд на бумажной тарелке.

– Я знаю.

Джон наклонился вперед, чтобы дотянуться до нее через стол, и она протянула свою руку ему навстречу.

– Я тоже иногда вспоминаю ту ночь, – сказал он. – Мне кажется все это сном. Снег. Темнота. Такое чувство, что ничего этого не было.

Ей бы хотелось, чтобы она могла разделить с ним это чувство нереальности. Все подробности нескольких минут на мосту запечатлелись в ее мозгу ясно и отчетливо, и ее тело непроизвольно задрожало при одной мысли об этом. Она сильнее сжала его руку. Джон посмотрел на нее подозрительно.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Я чувствую себя прекрасно. – Ее рука переместилась со стола на колени. – Мне просто хотелось бы знать, какой у нее был диагноз. Почему она так долго находилась в больнице?

– Ну, мы можем только гадать. – Джон пододвинулся в своем кресле. Он казался усталым и беспокойным, так он всегда выглядел, когда пропускал несколько дней занятий в гимнастическом зале. – Три года – это очень, очень долго. Видимо, какие-то разочарования. Галлюцинации. Вероятно, психические нарушения. И ясно, с попытками навредить себе.

Клэр наклонилась вперед.

– Неужели она всегда была такой? И кто она на самом деле? Была ли у нее семья? Остались ли дети?

Джон сухо улыбнулся.

– Ты не можешь не думать обо всем этом, не так ли?

Она пробежалась кончиками пальцев по кромке своей банки «Коки».

– Я думаю, мне нужно понять, для своего же спокойствия, почему она сделала то, что сделала.

Джон смял пакет от обеда и бросил его, прицелившись, точно в корзину для бумаг, стоящую в углу.

– Два очка, – сказал он с удовлетворенным кивком головы. Он снова посмотрел на Клэр. – Возможно, тебе придется приготовиться к тому, что на эти вопросы ты не получишь ответа.

Она едва ли его слышала. Она смотрела через окно на покрытые снегом деревья.

– Марго Сент-Пьер, – сказала она, – кто-то однажды очень хорошо позаботился, чтобы дать ей такое красивое имя.

4

Сиэтл, штат Вашингтон

Холодный дождь падал на «Ласистер-Хоспитал», когда Ванесса Грэй вошла через автоматические двери в вестибюль. Она закрыла зонт и стянула шарф с прямых светлых волос, прежде чем подойти к лифту. На дороге были ужасные пробки, и она опоздала на обход гораздо больше, чем ожидала. Но несмотря на это, без нее не начнут, потому что она была лечащим врачом в отделении для подростков.

Четверо мужчин и две женщины, все после двадцати пяти, сидели полукругом на стульях из хрома и пластика в небольшом конференц-зале. Младший ординатор, один аспирант, два стажера и два студента-медика – все одетые в белые халаты, свеженакрахмаленные и яркие на фоне темно-синих стульев. Они смеялись, когда она открыла дверь, и тут же умолкли. Они начали работать в подростковой медицине только пару недель назад. Никто из них еще не был уверен, позволит ли она им проявлять легкомыслие. Ванесса знала, что они о ней наслышаны, и не сомневалась, что им были известны многочисленные легенды о ее неуравновешанном характере, внимании к деталям, ее высокие требования к персоналу и ее неослабевающая защита своих пациентов.

Она присела на ближайший к двери пустой стул. В свои тридцать восемь лет она чувствовала себя гораздо старше этих зеленых молодых докторов и студентов, и это чувство ни в коей мере не приносило ей неудовольствия. Она кивнула через зал рыжеволосому Питу Олдричу, ординатору, жившему при больнице. Бледными, слегка веснушчатыми руками Пит открыл одну из историй болезней, которые лежали у него на коленях.

– Парочка новичков, – сказал он. – Еще один пациент с анорексией в сто третьей комнате. Пятнадцать лет. Пол женский. Ионогенная неустойчивость. Пониженная сердечная деятельность. Обезвоживание. Вес восемьдесят три фунта при росте пять футов три дюйма. Она…

– У нее есть имя? – прервала его Ванесса. Она относилась к Питу Олдричу с большим участием и некоторым беспокойством. Он был способным – возможно, даже одаренным, – но его манера смотреть на своих пациентов как на набор симптомов, диагнозов и прогнозов лечения…

– Шелли Кольер. Она – лунатик. Ходит по коридору всю ночь. Пыталась пробежать по корпусу, но сестры ее поймали.

Ванесса откинулась на спинку стула и оглядела группу.

– Итак, что же мы будем делать с мисс Кольер?

– Воспрепятствуем ее ночным прогулкам, – робко сказала студентка-медичка.

– Сестра должна быть рядом с ней при кормлении, – добавил ее однокурсник.

– Ее рвало после завтрака, – сказал Пит.

– Нельзя позволять ей пользоваться ванной полчаса после приема пищи, – сказала Ванесса. – Если она не станет есть, дайте ей осмолит. Если она не станет пить осмолит, через пятнадцать минут подвергните ее принудительному кормлению через трубку. К ней еще не прикрепили психотерапевта?

– Она осматривала ее сегодня утром. Хорошо. Держите меня в курсе. Кто другой новичок?

Пит открыл вторую историю болезни.

– Четырнадцать лет. Пол мужской, ЦФ, дыхание поверхностное. Дома были моменты крайне затрудненного дыхания. Не может посещать школу и… – Пит остановился и взглянул на имя в карточке, – Джордан Уилли, – сказал он.

– А, Джорди. – Ванесса позволила грустной улыбке появиться у нее на лице. Джордан Уилли не был в больнице два, а может быть, и три месяца, но он относился к числу регулярных пациентов детского отделения. Мысль о том, что он снова будет под ее присмотром, наполнила ее болью и одновременно удовольствием. Джорданом нельзя было не восхищаться. Ей не доводилось видеть такую силу и храбрость у больного. Но никакая бравада не сможет спасти Джорди от неизбежного. У него был цистофиброз. Ему не удавалось дышать без усилия. Все догадывались, что на этот раз он попал в больницу в последний раз. Наклонившись вперед, она с пристрастием стала расспрашивать Пита о его состоянии.