Никто не вечен (СИ) - Глебов Виктор

Ну, мне же лучше — достанется ещё одно сердце. Урожайный день намечается.

Со смертью девушки её чары рассеялись, и боль в спине начала проходить.

В левой половине трупа виднелось сердце. Я всмотрелся в мерцающий сигил. Совсем слабая магия. Но, как говорится, с миру по нитке. Отделив печать, я отправил её в рот. Сила ведьмы претворилась в мою, разлившись по энергетической системе.

Боли больше не было. Из-за мусорных контейнеров выглядывали крысы — ждали, когда я уйду, чтобы накинуться на трупы.

Шутливо отсалютовав им, я двинулся по переулку, пока не добрался до широкой улицы, расцвеченной слепящими огнями. Прежде, чем выйти на свет, снял и убрал в карман маску. В лицо дыхнуло прохладным осенним воздухом. Начало октября. Днём тепло, а по вечерам холодает, и выпадает первый снег, который успевает растаять ещё до рассвета. Содержащиеся в нём остатки магии мне не страшны, ведь я и сам чародей.

Я двинулся по улице мимо освещённых витрин. В обе стороны проносились машины, похожие на обезумевших железных черепах. В небе пролетела горгулья Охранки. Эти твари патрулировали город. Но толку с них? Тот, кто хочет убить, всегда найдёт жертву. И сколько бы в новостях ни говорили о терроризирующем ночные улицы убийце, вскрывающем трупам грудные клетки, никому даже близко не удалось подобраться ко мне. Ещё бы: разве придёт в голову, что магов истребляет один из них⁈ Тем более, уж я-то умею оставаться в тени.

Мотоцикл ждал меня возле тумбы, обклеенной разрисованными чёрным маркером афишами. За ней возвышалось здание Императорской оперы. Последнее представление давно закончилось, но на первом этаже ещё горел свет.

Я завёл мотор и вырулил на проезжую часть. Встроившись в поток машин, погнал в сторону набережной, где находился особняк Добровольских. В гости меня не приглашали, но и я в этот мир не рвался. А значит, каждый маг, живущий в этом городе, мне должен. Свою жизнь и своё сердце. И сегодня я поглощу ещё одну печать. Надеюсь, она окажется гораздо питательней той, что я добыл только что. Правда, и её обладатель наверняка куда более крепкий орешек, чем сопляк, которого я убил в переулке. Но это хорошо. Очень хорошо…

Центральный район походил на украшенный свечами торт. Колонны, статуи, атланты, держащие балконы и портики, сверкающие окна, львы по обеим сторонам монументальных ступенек — всё это впечатляло. Но лишь со стороны. Я-то знал, что творится в этих дворцах и их подвалах. Эксперименты, пытки, заговоры и интриги — вот, что составляло душу этого города, раскинувшегося на берегах и островах великой реки, катившей полные страшных тайн тёмные воды в сторону северного моря, холодного, как руки мертвеца. Того самого, на который открывался такой головокружительный вид из окна штаб-квартиры Комитета.

Я оставил мотоцикл в подворотне метрах в пятидесяти от особняка Добровольских. Сад вокруг дворца был погружён во мрак. Почти голые деревья торчали густо, похожие на искривлённые рахитом лапы хищной птицы. Логово некроманта.

Ворота были заперты, но я знал, что сын графа вышел через калитку в задней части парка. Она не охранялась, так как была защищена особыми печатями. Но ключи в моём кармане отпирали не только замки.

Я направился вдоль чугунной ограды, прутья которой венчали покрытые облупившейся бронзовой краской пики. На перекладинах сидели нахохлившиеся чёрные птицы. То ли вороны, то ли залетевшие из-за города мутанты. Если последние, то недолго им жировать в столице: горгульи вскоре их обнаружат и сожрут.

Добравшись до маленькой будки, встроенной в ограду, я достал ключи и поднялся по трём низким ступенькам. Первым делом вставил в паз фигурную заговоренную пластину. Будка вздрогнула, пришла в движение и с тихим скрипом провернулась вокруг оси на сто восемьдесят градусов. Теперь передо мной был ряд скважин. Я вставил один из ключей в первую и провернул до тугого щелчка. Затем проделал это со второй. После четвёртого поворота дверь передо мной приоткрылась, и я скользнул в будку. Она представляла собой тёмный тамбур. Пройдя сквозь него, я толкнул ещё одну дверь и очутился в саду.

К задней части дома вела узкая тропинка. Фонарей здесь не было, так что земля освещалась только бледной луной, то и дело прятавшейся за клочковатыми тучами. Выстриженные в виде животных кусты застыли подобно каменным изваяниям, совершенно не напоминая живых существ.

Я быстро пошёл по дорожке и минуты через три добрался до пятиэтажного здания. С этой стороны окна не горели. Очень хорошо. Воспользовавшись очередным ключом, я проник через чёрный ход в помещения, которые занимали слуги. Было тихо и темно. Планировку здания я не знал, но примерно представлял, куда идти, чтобы попасть на господскую половину. Только следовало быть осторожным и не столкнуться с кем-нибудь из ночной смены: в домах аристократов после заката всегда дежурят несколько слуг — на случай, если хозяевам что-нибудь понадобится. Но они обычно дремлют в лакейской возле звонка — в надежде, что их чуткий сон не потревожат.

Я прошёл по нескольким коридорам и галереям. Бесшумно, словно кошка. Уж это-то я умею. Со стен на меня молчаливо взирали из золочёных рам члены рода Добровольских. Мужчины, женщины, дети. Меня интересовал только один из них. Тот, кто имел Дар.

Я искал дверь, ведущую в комнаты главы рода, но вдруг откуда-то снизу донеслись странные звуки. Хм… Вряд ли их издавали слуги. Они не посмели бы нарушать ночную тишину особняка. Значит, хозяин дома что-то делал в подвале.

Изменив направление, я отправился искать лестницу. Не прошло и пяти минут, как мои усилия увенчались успехом. Мраморные ступени вели вниз, где мерцал едва различимый жёлтый свет. Я осторожно спустился в подземелье дворца. Здесь было прохладно. Откуда-то едва различимо тянуло мертвечиной. Словно в склепе.

Впереди виднелся светящийся контур большой двери. Перед ней висела мигающая лампочка. Добравшись до неё, я увидел, что пыльное стекло облепили вялые от низкой температуры мухи. Значит, сюда слугам соваться было запрещено.

Приложив к двери ухо, я различил гулкие удары ритмично работающего механизма и приглушённое бормотание. Похоже, некромант работал.

Нажав дверную ручку, я заглянул в помещение с низким потолком. Оно было почти целиком погружено во мрак, так что судить о его размерах было нельзя. Но мне этого и не требовалось. Граф, одетый в засаленный и замызганный халат, стоял возле стола, на котором безошибочно угадывалось обнажённое женское тело!

Добровольский держал в одной руке открытую книгу, а другой делал причудливые фигуры, складывая пальцы то так, то этак. С них на тело женщины стекало зелёное свечение. Труп словно впитывал его. Испытывает заклинания, понял я.

Справа работал какой-то механизм. В металлическом цилиндре было устроено вертикальное окно, в котором виднелась кипящая зелёная жидкость. Нет, не жидкость, сообразил я, приглядевшись. Граф использовал накопитель магической энергии, чтобы усилить действие заклятья. В резервуаре, издававшем гулкие удары, плескалась некротическая энергия, которую колдун, вероятно, собирал не один день. Технология чем-то похожа на Иглы Иштар, но значительно слабее.

Проскользнув в помещение, я бесшумно двинулся в сторону Добровольского. Катана плавно выехала из ножен, описала в воздухе круг и нацелилась на чародея.

И в этот момент под ноги мне из-под стола стрелой метнулась маленькая тень. Кошка!

Граф резко обернулся, и наши глаза встретились.

— Какого?!. — вырвалось у Добровольского.

В тот же миг я бросился вперёд, занося над головой катану.

Всего секунда понадобилась некроманту, чтобы сориентироваться. Он отпрянул, перепрыгнул через стол и, сложив пальцы в магическую фигуру, выкликнул заклинание.

Из темноты донёсся протяжный вой, что-то хрустнуло, и мрак зашевелился. Проклятье! Ублюдок активировал какого-то релоканта!

Перемахнув через стол, я кинулся за удиравшим графом. И почти настиг его, когда на меня прыгнула здоровенная, составленная из костей тварь! Зубы щёлкнули перед моим лицом — я едва успел отпрянуть. Когтистая лапа описала короткую дугу и вспорола моё пальто. Проклятье, это ж «Бёрберри»!