Служители тайной веры - Роберт Святополк-Мирский

— Нет-нет, Иванушка, входи! Юрок, ты не видел отца Леонтия?

— Он отправился на прогулку.

— Когда вернется — попроси зайти ко мне. А сейчас позови Макара.

Юрок ушел. Ольшанский осторожно сел на его место.

— Федор? — шепотом спросил он. — Что случилось?

— О чем ты? — удивился Федор.

— Кто этот человек, который сидит в комнате Олельковича под стражей? Нас выследили? Нам угрожает опасность?

Федор непринужденно рассмеялся:

— Дорогой брат мой, мне кажется, ты начинаешь скучать и повсюду ищешь опасности. Это просто гонец Можайского. Он хотел увидеть меня лично, вместо того чтобы передать письмо начальнику охраны. Я вижу его впервые, поэтому задержал, чтобы во всем разобраться и убедиться, что это действительно гонец Можайского. Ты ведь понимаешь, Иванушка, в нашем нынешнем положении надо быть очень осторожными, но я почти уверен, что никакая опасность здесь не грозит, и намерен завтра утром согласно нашим планам покинуть терем.

Ольшанский как будто успокоился.

— Поедем вместе?

— Нет, Иванушка, ты выедешь чуть пораньше, а я задержусь на несколько часов. Не нужно, чтобы на дорогах нас видели вместе.

— Понимаю...

— Так что собирайся в путь и жди вестей от меня в Ольшанах.

Ольшанский вздохнул:

— Ну что ж, Феденька, раз надо — я поеду.

Когда он был уже на пороге, Федор остановил его:

— Да, вот что, Иванушка... Твоя комната находится рядом с комнатой этого... гонца. Если мои подозрения оправдаются — ну, мало ли что — вдруг он попытается бежать... Так ты не вмешивайся, что бы ни случилось... Я знаю твое благородство и стремление всегда встать на сторону слабого. Но, оказывая помощь неизвестному человеку, можно порой спасти своего смертельного врага. Будь острожен. Я говорю это, ибо не хочу, чтобы ты рисковал своей жизнью зря. Она слишком дорога не только для меня, но и для нашего дела.

Ольшанский поджал губы и, кивнув головой, вышел.

Тут же появился Макар и молча склонился перед князем. Лицо Макара всегда выражало лишь деловую сосредоточенность. Этот человек никогда и ничему не удивлялся.

— Как ты думаешь, Макар, — медленно начал Федор, — если, например, в погребе, что на заднем дворе, возникнет какой-нибудь... м-м-м... ну, скажем, шум — будет ли он слышен наверху?

— Смотря какой шум.

— Ну, допустим... крик.

Макар подумал.

— Дверь можно обить рогожами.

— Хорошая мысль. Сделай все необходимое, чтобы через два часа можно было...

Федор поморщился и не договорил.

Макар невозмутимо поклонился:

— Через два часа все будет готово, князь.

Медведев искал выход.

Его никогда не покидали надежда и уверенность в своей удаче, поэтому он никогда не знал страха. В минуты опасности надежда и уверенность усиливались, и в то время как другие люди в подобных ситуациях нервничали, впадали в бессмысленную ярость или в холодное спокойствие обреченных, Василий, напротив, становился все более веселым, жизнерадостным и деятельным. Вот, например, сейчас он насвистывал какую-то шутовскую мелодию, услышанную в Москве на ярмарке, он улыбался и на любую новую опасность готов был ответить шуткой.

Обед оказался великолепным, и Василий отдал ему должное.

Глядя на человека, который, весело насвистывая, наливал себе вино и аппетитно расправлялся с огромным жареным гусем, никак нельзя было подумать, что через полчаса его ждет мучительная пытка и он об этом знает.

А все дело в том, что Василий Медведев ни на секунду не сомневался, что до этого не дойдет.

При всей внешней беззаботности, его ум напряженно работал в поисках наиболее успешного и наименее рискованного выхода из трудного положения.

За дверью стояли шестеро дюжих людей с обнаженными саблями в руках. Василий видел это, когда слуга вносил обед.

О том, чтобы выйти через эту дверь, нечего и думать. Но выйти-то отсюда необходимо! Как? Как же это сделать? За спиной есть окно. Оно распахнуто. Второй этаж - это совсем невысоко. Но снизу доносится подозрительное позвякивание.

Василий, закончив обед, небрежно бросил через голову гусиную кость в открытое окно за спиной.

Тотчас же со двора послышались возмущенные возгласы и громкий оклик:

— Эй, приятель! Гляди, как бы мы не поднялись наверх, и тогда из этого окна посыплются твои собственные кости.

Василий выглянул наружу, добродушно улыбаясь:

— Извините, ребята, не знал, что вы отдыхаете под моими окнами.

Шесть человек с протазанами в руках, саблями на боку, колчанами за спинами полукругом расположились внизу на травке.

Одним взглядом Василий охватил весь вид из окна и вернулся вглубь комнаты.

Двор почти пуст. До распахнутых ворот тридцать шагов. Там всего один часовой. Тропинка вниз по не очень крутому берегу прямо к Ипути. На берегу никого нет. Лодки полузатоплены и крепко привязаны. Жаль, Малыша придется оставить - конюшни в другом конце двора. Ничего, день-два подождет. Надо во что бы то ни стало выбраться отсюда и переплыть через Ипуть. На той стороне охраны наверняка нет. Ну, эти не догонят, если догонят - лодки отвязать не успеют, а от стрелы - Бог сбережет.

Оставалось придумать, как, собственно, добраться до реки.

Наискосок, напротив - открытое окно в соседнюю комнату. Там кто-то есть. Надо заглянуть туда поглубже, кажется эта комната - единственный выход: прыгать из своего окна вниз на шесть протазанов равносильно самоубийству.

Ладно. Главное не торопиться. Время еще есть.

Василий медленно обошел свою комнату, без особой надежды разглядывая и кое-где ощупывая смены и пол.

Нигде никаких зацепок. Окно маленькое. Но под ним снаружи карниз. Надо еще раз внимательно осмотреть комнату напротив.

Медведев сел на подоконник и, свесив ноги наружу, предупредил:

— Эй, ребята, ну-ка посторонитесь, я сейчас буду прыгать!

Ребята немедленно ощетинились протазанами.

— Не советую, приятель, — насмешливо ответил веснушчатый коротышка. — Тут под окном колючки выросли — наколешься!

— Э! Да я вижу, вы шутники! — обрадовался Медведев.

— Еще какие! — не унимался веснушчатый. — Ну, что ж ты застрял? Прыгай! Уж мы тут с тобой посмеемся до упаду! До твоего упаду!

— Да нет — повременю, пока... расхотелось что-то.

— То-то же!

Все внизу расхохотались.

Отвлекая охранников балагурством, Медведев тем временем внимательно изучал комнату напротив.

Посреди комнаты стоял большой стол, а возле стола мальчик-оруженосец завязывал на спине Ольшанского шнурки нагрудника из блестящих чешуйчатых пластин, нашитых на кожу. Повсюду в беспорядке валялись доспехи и оружие. Обнаженный меч и мизерикордия — длинный старинный рыцарский кинжал для добивания поверженных противников — лежали на столе. Оконце было такое же маленькое, как в комнате Медведева, но как раз над ним навис загнутый и прочный на вид конек кровли.