История одной дуэли - Вячеслав Павлович Белоусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
– Перекочевала старушка, – Зябликов услужливо оповестил меня, отыскав из деревни по телефону. – Запугал наш Брякин её своей методой и средствами. Некоторые склонны считать, что главврач экспериментировал над беднягой.
– Долго в больнице мытарилась? – удивился я. – Больше месяца? Сам собирался выехать, но мне обещали, что выпишут скоро и приедет сама.
– Выписывали. Только поторопились. На другой день «скорую» пришлось посылать. Брякин заподозрил даже паранойю.
– Что же такое с бабушкой? Она мне очень нужна. Где же теперь болезная?
– В областной больнице Зинаида Фессалиевна Костыревская. Дочка возле неё дежурит.
* * *
Конечно, пора остепениться, а то всё на побегушках – фигаро там, фигаро тут. Набраться наглости, вломиться к Колосухину, грохнуть кулаком по столу, так, мол, и так!.. Нет, наверное, кулаком это слишком, да и грохнуть тоже… в общем, зайти и возмутиться!..
А впрочем, переживания бесполезны. В круговерти, что именуется буднями следственного отдела, ничего не изменить: то спешные обобщения хищений заставляют делать, то анализы жалоб и причины самоубийств суют изучать, а там и уголовное дельце сваливается, возбуждённое кем-то наверху по гневной статейке в газете. Время такое, что газеткой не только муху, любого начальника прихлопнуть легко.
Всё бы ничего, но при этом не освобождают от обязанностей зонального прокурора! А придёт пора спрашивать об итогах работы за полугодие, шкуру станут драть пуще Сидорова-старшего с Сидорова-младшего.
Позавидовать можно старушке Зинаиде Фессалиевне. Во, отчеством её папанька наградил! Небось грек? Лежит она сейчас спокойненькая вся на белых простынях, на пуховых подушках при кружевном чепчике, не клятая, не мятая.
От зависти захотелось есть. Стрелка на часах перекочевала к полудню, вот почему за дверьми такая тишина и в кабинет никто не рвётся. Звонки, и те смолкли. Ан нет, шажки к моей двери, и Людмила Михайловна, опекающая меня замша городского прокурора, на пороге:
– Не забыли про обед-то, Данила Павлович? Наши девчата сегодня ого-го что удумали!
По заданию Колосухина я возглавляю бригаду проверяющих в этой прокуратуре. И заместительша с меня глаз не спускает, её задача проста – обеспечить работу ревизоров и следить, абы не накатали лишнего в справку. Естественно, подкармливать в положенное время. А ради нас устроили конкурс: коллектив преимущественно женский, поэтому ежедневно каждая хвастает своим кушаньем, а мне уготована роль главного дегустатора. Вчера сама Людмила Михайловна потчевала нас блинчиками с мясом, сегодня очередь Веры Сергеевны. Эта черноглазая брюнетка грозилась перещеголять всех, намекнув на сюрприз.
Одним словом, если вовремя чего-нибудь не придумать, не узнает меня Очаровашка, вдвойне увеличусь в размерах.
Взвесив желания и последствия, вместо обеда я решил сгонять в больницу к Зинаиде Фессалиевне. Польза двойная, под шумок и смылся.
* * *
Теперь известно, почему лорды Великобритании и даже своенравный Джонатан Свифт не выходили на улицу без парика.
Я догадался только что, застав Зинаиду Фессалиевну в палате, «витавшую в чудесных сновидениях», как она позже выразилась. Было на что посмотреть! Мои собственные волосы едва не встали дыбом, зато на её полированной словно зеркало маленькой головке не было ни волоска. Визг и её выпученные глаза отбросили меня за дверь. Люди добрые!..
Вторично заглянув в палату после величественного «войдите!», я узрел королеву, гневную, но снисходительную, а потом и слегка фривольную. Полной блистательности мешала проказница косичка (откуда она взялась на дыннообразной поверхности головы, вообразить невозможно), седая и нахальная, она подводила старушку.
– Вот теперь пожалуйте, молодой человек, – было сказано сердито.
Нет, возраст не помеха, если женщина не застигнута врасплох. Зинаида Фессалиевна держалась вполне недурственно.
– Наслышана от товарища Зябликова, что желали меня видеть. С вашим патриархом, знаменитым Федониным, мы ведь так мало виделись, – кивнула она на стульчик рядышком. – Наша встреча состоялась бы и ранее, но, простите покорно, этот треклятый Мирон меня просто залечил!
– Если не ошибаюсь, главврач Бирюков?
– Его зелье и усердие едва не свели меня в могилу.
– Лежал у него, – поддержал я её, развивая знакомство, – потчевал он и меня.
– Что? Вы уцелели? Какое счастье! – Зинаида Фессалиевна обожгла коротким разящим взглядом. – Чего он добивался? Неужели им так ненавистна моя многострадальная личность?
«С психикой у неё, конечно, проблемы, – подумалось мне. – Следует пока воздержаться от нажима».
– Чего они все хотят, Данила Павлович?
«Кажется, с этого, с навязчивой мании преследования, и начинается шизофрения…» – не покидала уже и меня тревожная догадка. Вопрос её прозвучал явно не риторически.
– Зинаида Фессалиевна, – постарался я переключить её на другую волну, – не вижу вашей дочери. Рассказывали, она вас не забывает? Хорошо, когда рядом есть на кого опереться.
В такие моменты важно не перегнуть. Старики остро подмечают ханжество. Но мне было не до этого. Безвозрастно дряхла, в чудаковатом парике, с жеманными манерами и наивным желанием выглядеть моложе, она вызывала жалость. Мучить её своими расспросами расхотелось.
– Розалочка, козочка моя, на минутку отлучилась, – старушка изобразила улыбку. – Но не лукавьте, любезный Данила Павлович, мне известно, что вас интересует моя персона. Не так ли?
Вот хватка! Поражают люди такой закваски! Нашему чахлому поколению далеко до них, мы тугодумы, а они! И тактом, мудростью и умением держать хвост пистолетом нас превосходят. Сконфуженный и посрамлённый, я не знал, как начать.
– Приступайте к допросу. – Она заговорщицки прищурила глаз и шёпотом добавила: – Иначе можете не успеть. Зябликов скрывал от меня, но Розалочка проговорилась… – она сделала глаза очень впечатлительными. – Семёна Васильевича не стало…
У меня сами собой взлетели брови.
– А-а-а?.. – подмигнула она ещё таинственней. – Теперь, детектив, я у вас единственная улика!
Да, эта женщина рождена поражать! Актриса! Только что она казалась мне полоумной, теперь я поверил в обратное – передо мной пылали пронзительные очи второй миссис Марпл! Она знает о гибели сторожа архива Дробкина!.. И изъясняется так, будто ей известно кое-что большее о причинах гибели…
– Фёдору Кондратьевичу Усыкину в своё время я подробно излагала поведанное мне покойником, – не дожидаясь вопросов, заспешила бывшая заведующая архивом. – И память тогда была посвежей, и я ещё при должности. Он прислушивался. Те мрачные события и сейчас будто перед глазами. Вы успеваете записывать? Как жаль, что я заболела и меня отправили на пенсию до приезда Федонина. Как жаль!..
Я успокоил её кивком, и она углубилась в подробности.
Материалы уголовного дела я помнил наизусть, но история, поведанная старушкой, прозвучала иначе. Я не перебивал её, сравнивая услышанное с читаным. Она не упустила ни одной детали. Вот вам и полоумная! Кто же пустил о ней такую гнусность?
– Значит, вам первой
