Наши фиолетовые братья - Евгений Прошкин

Мастер прижался щекой к шероховатой поверхности и улыбнулся. На большее количество эмоций его нервная система была уже не способна. Она, как и весь организм Борисова, казалась выжатой до последней капли.

Пустынный зной незаметно отступил, вместе с ним исчез и отравленный наркотическими испарениями ветер. В это было трудно поверить, но Борисов явственно ощущал, что его больше не плющит неумолимый каток отягощенного пороком мироздания. Он даже смог сесть и по-детски, кулаками, потереть зудящие веки.

Горизонт уже не терялся в пустынном мареве, а серая почва в нескольких шагах от мастера перемежалась с рыжим суглинком. Еще через десяток метров сквозь землю пробивались редкие пучки травы, а справа и, как ни странно, позади Борисова росли невысокие кусты. И никакого намека на драгоценную, но ядовитую пустыню. Мастер вернулся на пару шагов назад и неуверенно потрогал почву в том месте, где теоретически должен был лежать золотистый песок, однако ничего похожего на сухое море зловредного зелья не обнаружил. Это обстоятельство взбудоражило его исследовательский дух, и мастер не поленился сделать еще пару шагов в том же направлении. Жар раскаленной ядовитой пустыни буквально вытолкнул Борисова обратно в серый мир, словно не желая больше иметь с ним ничего общего.

Мастер попятился и, не удержавшись на ослабевших ногах, сел на основание корпуса. С высоты среднего роста так плюхнуться на твердый пластобетон оказалось сомнительным удовольствием. Борисов привстал, погладил ушибленную спину в проекции копчика и почему-то взглянул на небо. Оно, как и предсказала борисовская интуиция, совсем не походило на четыре предыдущих. В нем не было сочного ультрамарина, как в крае болот, или пронзительной синевы, как над «янтарным» лесом. Не выглядело оно и хмурым, как над лесом осенним, или белым и колеблющимся, как над пустыней. В этот раз оно напоминало океан. Лазурный, глубокий, близкий, с редкими белыми бурунами мелких облачков. Его многокилометровая пучина манила и затягивала на далекое космическое дно — и не имело значения, какие правила устанавливает гравитация. Борисов неожиданно для себя встал в полный рост и вытянул руки вверх, словно собираясь нырнуть в разверзшуюся бездну.

Удалось бы ему это сделать или нет — неизвестно. В спину мастеру ударила тугая волна воздуха, и следом за ней прилетело несколько тяжелых кусков пластобетона. Все с так же вытянутыми над головой руками Борисов рухнул на землю и расквасил себе нос. Боль и запах крови немного отрезвили мастера, хотя до полного душевного равновесия ему было по-прежнему далеко. Он поднялся на колени, сел лицом к приближающейся опасности и гнусаво запел государственный гимн — иного выхода у разведчика не было: на бегство сил не осталось, а любимый пистолет бросил-таки хозяина где-то среди барханов коварной пустыни.

Ковылявшее к Борисову существо выглядело почти так же скверно. Его ноги подгибались, заставляя гуманоида опираться то на кусты, то прямо на землю. Ружье в верхних конечностях чужака раскачивалось в такт с нетвердым шагом, описывая шестигранным зеленоватым зрачком широкий полукруг слева направо и обратно, а иногда и подпрыгивая к зениту. Шлем инопланетянин, видимо, тоже потерял, во всяком случае, теперь Борисов мог как следует рассмотреть искаженную гримасой страдания морду чужака. В принципе под хорошее настроение ее можно было назвать и лицом, нечто общее с человеческой внешностью в облике пришельца явно угадывалось. Но сейчас морда инопланетянина тянула только на «морду» или «харю», не более того. Мастер представил себе, каким уродом в глазах гуманоида выглядит он сам, и вздохнул. Петь при этом он не прекратил.

Что подействовало на чужака — вражеское спокойствие или безобразное исполнение и без того дрянного музыкального произведения, — Борисов так и не узнал. Пришелец приблизился к человеку на расстояние в десять шагов и, выронив оружие, без сил рухнул на колени.

— Тебя тоже растащило? — прерывая пение, устало спросил мастер.

— У-У, — жалобно протянул чужак.

— Шуберт. — Борисов ткнул себя в грудь большим пальцем. — Только не ржать. Мама так меня назвала. Она у меня была пианисткой в сводном оркестре ОВКС.

— У-У, — провыл пришелец, повторяя жест землянина.

— А чего ты от меня побежал, УУ? — Мастер добродушно, как это ему представлялось, оскалился.

Похоже, он немного не дотянул уголки рта до нужного положения, и оскал так и не превратился в улыбку, оставшись угрожающей демонстрацией достижений современной стоматологии. Чужак испуганно пригнулся и выдал тираду из множества различно интонированных "у". Борисов, исправляя оплошность, дожал улыбку и произнес:

— Ты не бойся, УУ, я не плотоядный. Я ем, конечно, мясо, но ты в мою пищевую цепочку никак не вписываешься. Сильно уж чужеродный белок у тебя... Наверное... — Мастер на секунду задумался. — Слушай, а ведь на тебя вся эта гадость тоже подействовала? Ну, пустыня золотая с ветром героиновым, леса смолистые... Так, значит, ты не такой уж и УУ?

— У-У, — словно сообразив, о чем речь, согласился чужак.

— Понял! — Борисов так звонко хлопнул ладонью по потному лбу, что пришелец едва не бросился наутек. — Ты заблудился! Завертела тебя местная наркотическая турбулентность, и ты потерялся, так?!

— У-У, — радостно взвыл пришелец.

— Хочешь, выведу? — Землянин хитро прищурился.

— У? — Чужак подозрительно склонил голову набок и втянул круглые рыбьи глазки в глубь глазниц.

Вероятно, это означало, что Борисову он, мягко говоря, не доверяет.

— Я серьезно. — Мастер для пущей убедительности прижал руку к груди.

Этот жест вызвал у пришельца целую бурю восторга. Как показалось Борисову, чужак залился искренним смехом. Вот только что его до такой степени развеселило, мастер так и не понял. Возможно, в понимании УУ жест был неприличным или, наоборот, Шуберт случайно попал в самую точку. Насмеявшись, чужак поднялся на ноги и указал на восток.

— У-У?

— Какое тебе У-У?! — возмутился Борисов. — Там же полный глюконат! Пустыня там с наркотическими миражами. На запад надо идти.

— У, — твердо возразил чужак и снова махнул в сторону пустыни-леса-болота.

— Иди, — саркастично кривясь, согласился мастер. — У тебя сейчас силенок как раз на такие переходы и осталось. Крейсер и маленькая шлюпка...

— У? — произнес пришелец, на этот раз растерянно.

— У меня одна теория на подходе, но озвучивать ее я пока не буду, — серьезно заявил землянин. — Если хочешь, проверим вместе, не доверяешь мне — оставайся здесь или иди обратно.

— У, — обреченно кивая, согласился чужак. — У?

— Сущие пустяки, — угадав, о чем спрашивает пришелец, заверил Шуберт. — Ружьишко твое, и если найдем чего — пополам.

Цена спасения устроила чужака без торга. То ли у него на планете торговаться было не принято, то ли он знал, что расплачиваться все равно не придется. В то, что УУ — бессребреник, Борисов не верил. Деньги любили все живые существа, хоть земные красавицы, хоть инопланетные уроды...

Поскольку до момента расчета ружьишко оставалось в руках УУ, первым пошел именно он, Борисову даже не пришлось ему ничего объяснять.

Впрочем, очень скоро чужак остановился и, дождавшись, когда с ним поравняется изрядно отставший «проводник», вытянул вперед длинную руку.

— У! — с воодушевлением сказал он.

— А я что говорил?! — Борисов приободрился и придал лицу многозначительное выражение.

Серая пыльная поверхность с небом-океаном обрывалась так же резко, как и все предыдущие. Перед путниками лежал... — Борисов сосредоточился и будто клещами вытянул застрявшую мысль — ...лежал новый мир. Именно мир! Причем, несомненно, новый.

— Гипертоннели! — изумленно выдохнул мастер. — Мы переходим с планеты на планету!

— У-У! — в унисон с ним провыл чужак, вдруг подпрыгнув на месте.

— Ты не перевозбуждайся, — попытался успокоить его Шуберт, сам между тем лихорадочно размышляя, насколько дрянной оказалась ситуация.

Пришелец, не вняв совету мастера, еще раз подпрыгнул и вдруг побежал к подножию какого-то холма к северу от точки перехода.

— Эй, заполошный, ты куда?! — крикнул ему вслед Борисов. — Нет тут твоих сопланетников. Разве не видишь? Степь же кругом! Трава да курганы...

На последнем слове мастер осекся. Холм или курган, к которому с невероятной прытью понесся чужак, украшала толстая длинная труба, маслянисто поблескивавшая на солнце черным металлом...

Глава 6

Дарья сняла с плеча ЛС и бросила его на землю. Она не представляла, что ей делать. Теоретически инструкции в армии существовали на все случаи жизни, включая, наверное, и этот. Некоторые из них она даже помнила, что забыла — мог подсказать Анализатор. Но кибермозг молчал, собственная Дашина память пробуксовывала, а пришелец уже давно исчез за очередной карликовой рощицей.