Ангел для Демона - Екатерина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все же, может, найти другой способ отомстить, а Ангела оставить себе? Не в качестве игрушки. Или… в качестве ее, но на более долгий срок, чем обычно служили мне старые игрушки. Или все же поиграться, а потом отдать отцу?
Так и не приняв окончательного решения, думаю, что самым правильным будет подкатить к ней, а дальше как пойдет.
Скачиваю один из роликов себе на телефон, скриню крупный план с ее лицом и блокирую телефон. Утыкаюсь лицом в подушку и стону от напряжения в паху. Но я не буду даже передергивать. Хочу нагулять аппетит до того, как сорву вишенку невинного Ангела. А то, что она еще невинная, я не сомневаюсь ни секунды. Надо только завтра отловить в универе Арсена и запретить ему приближаться к Ангелу. Достаточно будет сказать ему одному, чтобы весь универ знал, что теперь она – запретная территория. Объявление девочки моей ставит на ней клеймо, пока я не сообщу об обратном.
Глава 6
Ангел
Встряхиваю кистями и в который раз выглядываю из-за кулис. Обвожу взглядом зал, полный людей, а потом смотрю на край сцены. Несмотря на обещание Алины Вениаминовны, до генеральной репетиции мы здесь репетировали всего два раза, и теперь я чувствую себя неуверенно. Сцена слишком узкая по сравнению с теми, на которых я привыкла выступать. А мне предстоит в два прыжка преодолеть ее и влететь на руки к Максу, который будет стоять на краю. Благодаря постоянным отработкам поддержек он уже научился ловить меня и не позволяет мне скользнуть вперед, “ныряя” ему за спину.
И все же я боюсь. На прошлой репетиции я едва не проскочила точку, с которой должна была подпрыгнуть, чтобы Макс подхватил меня. Утешает только то, что генеральная репетиция этим утром прошла удачно, и мы отработали идеально.
– Ну что ты опять трясешься? – тихо произносит Макс, становясь у меня за спиной. Его теплые ладони ложатся мне на плечи и поглаживают их, немного успокаивая. – Все будет нормально. Утром все получилось отлично, и на выступлении мы справимся. Главное, помни про зрительный контакт, чтобы мы были в связке постоянно, с первого прыжка.
Я молча киваю и похлопываю его по ладони, давая понять, что услышала и готова.
Выступление начинается с того, что все девушки выскакивают на сцену и кружатся по ней, создавая эффект полета фей. Свет, музыка, наши наряды из тончайшей летящей ткани создают эффект парения над сценой. Дальше на сцене сменяются танцоры, комбинации движений, пара перетекает в пару, количество участников концерта на сцене то уменьшается, то увеличивается. Мы едва успеваем переодеваться между выступлениями, но вся эта суета и звенящее за кулисами напряжением и создают тот коктейль эмоций, ради которого мы все здесь находимся. Зал принимает нас очень бурно. Зрители постоянно хлопают между номерами, и мы радуемся, как дети, что у нас все получается.
Наш с Максом номер во второй трети концерта, и по мере его приближения сначала тело прошивает дрожь волнения, а потом она сменяется привычным ощущением легкого онемения. Я чувствую, что мышцы готовы работать, тело расслабляется, готовое парить, а в голове наступает тишина, в которой я слышу только музыку.
Когда начинается наше выступление, Макс выскакивает на сцену, делает несколько па, а потом я становлюсь у края кулис, сосредотачиваюсь и наконец вступаю. Вот тут-то все и летит к чертям. Делая слишком интенсивный второй прыжок, я оказываюсь у края сцены раньше, чем было нужно. Я вижу, что левая нога уже летит за пределы сцены, и мне приходится насильно тормознуть свое тело, поставить ногу на край, отчего она подгибается, и ее простреливает болью. Я оседаю на пол, как поломанная кукла.
Из-за кулис слышу крик Алины с требованием закрыть занавес. Зная, что номер должен быть отыгран до конца, шевелю ногой, чтобы встать, но адская боль не позволяет этого. Тогда мы с Максом, словно сговорившись, отыгрываем остаток номера так, словно мое падение было задумано. Я изображаю из себя подбитого лебедя, а он якобы пытается меня спасти. Наконец спасительные портьеры смыкаются за моей спиной, и я получаю возможность скривиться от боли.
– Быстро ее за сцену, – командует хореограф. – Подготовка к следующему номеру. Готовность две секунды. Макс, уноси Гелю, в следующем номере соло. Давайте быстро!
Макс подхватывает меня на руки и уносит за кулисы. Посадив на скамью, сам возвращается на сцену, потому что, как говорит Алина, цитируя великого Фредди, “Show must go on” [1]. Дальше я должна все сделать сама. Большая часть танцоров задействована в номере, который сейчас идет на сцене, среди них и моя Агата, так что помочь мне некому.
Поднимаюсь и прыгаю в сторону гримерки. Тут внезапно справа меня подхватывает под руку наша гример Татьяна. Закидывает мою руку себе на плечо и помогает доскакать до маленькой комнатушки.
– Никто в зале ничего не понял. Вы с Максом так отыграли, как будто ты такая нежная фея, тебя подстрелили, и потом ты упала, как подкошенная. А он в роли благородного рыцаря пытался тебя спасти. Так что вы молодцы.
– Алина меня прибьет.
– Битого не накажут, не выдумывай, – фыркает она, усаживая меня на стул в гримерной. – Дальше сама, мне надо бежать, скоро смена номера.
– Спасибо.
Как только за Таней закрывается дверь, откидываюсь на спинку стула и смотрю на начавшую уже опухать ногу. В глазах скапливаются слезы, но я сжимаю челюсти и шумно втягиваю носом воздух, чтобы остановить подкатывающую истерику. Бросаю взгляд на свою сумку и понимаю, что переобуться мне сейчас не светит, как и переодеться. Так что я лишь меняю один из пуантов на балетку, а вторую вместе с пуантом засовываю в сумку, даже не потрудившись как-то отделить одежду от обуви.
Надо позвонить водителю, чтобы отвез меня в больницу, но по какой-то дурацкой причине мне чертовски стыдно за свое падение. Знаю, это глупость. Но привычка быть идеальной для папы вырабатывалась у меня три года. Мне так сильно хотелось показать ему, насколько я хорошая, что я заслуживаю его любви и внимания, что сейчас трудно демонстрировать ему свое несовершенство.
Вызываю такси и, повесив сумку на плечо, я встаю со стула, и, подогнув ногу в оставшемся пуанте, скачу на выход, чуть не забыв курточку. Каждое движение отдает в больную ногу, и через несколько прыжков мне приходится остановиться и, издав негромкий
