Антикультурная революция в России - Савва Ямщиков

«Страшно (а не скучно) жить на этом свете, господа!»

Выкормыши Собчака

Эта грязная история, тянущаяся вот уже четыре года, характеризует, к сожалению, подлинный лик горбачёвско-ельцинской демократии.

Весной 2002 года умер один из выдающихся деятелей отечественной культуры, «музейщик № 1», как его по праву называют — Василий Алексеевич Пушкарёв. На протяжении без малого тридцати лет возглавлял он Государственный Русский музей, находясь в постоянном противоборстве с чиновниками. В результате ему удалось пополнить фонды музея на 120 тысяч экземпляров! И поверьте, это не были случайные, проходные вещи. Среди них — 500 икон XIII–XVII веков; замечательные творения классиков русского искусства — от Рокотова до Врубеля; лучшие образцы отечественного авангарда; знаковые создания художников советского времени. Закончил многотрудное поприще хранитель художественного наследия России в Советском фонде культуры, закладывая основы Музея современного искусства.

Мы прощались с Василием Алексеевичем в Никольском храме в Толмачах. Гроб стоял на том же месте, где отпевали Третьякова. Пришло много художников, искусствоведов, реставраторов, писателей, музыкантов. Не «осчастливил» панихиду своим присутствием ни один чиновник Министерства культуры, Академии художеств и Союза художников, а самое страшное — не было тут руководителей Русского музея. В те дни в Петербурге собирался «Интермузей», руководимый «нуворишем» Пиотровским и объединяющий всех российских музейных директоров. Можно ли себе представить, чтобы в дореволюционной России не отправили в Москву делегацию с венками для прощания со специалистом такого уровня? Он ведь один стоил целого «интермузея»! У гроба дорогого человека, с которым мне посчастливилось работать и дружить не один десяток лет, я поклялся сделать всё, чтобы и на доме, где жил Пушкарёв, и в Русском музее появились мемориальные доски.

Сначала хорошо знавшие Пушкарёва славные представители нашей культуры, среди которых Ирина Антонова, Дмитрий Жилинский, Наталья Нестерова, Петр Оссовский, Дмитрий Сарабьянов, Николай Скатов, Валентин Янин, обратились с письмом об увековечении его памяти к министру культуры А.С. Соколову, который незамедлительно отправил соответствующий документ губернатору Санкт-Петербурга В.И. Матвиенко. Ответ из Смольного за подписью г-на Тарасова (зятя Алисы Фрейндлих) был категоричен: согласно канцелярским параграфам, нужно ждать 30 лет со дня смерти Пушкарева, чтобы установить доску.

Директор же Русского музея г-н Гусев сказал дочери своего великого предшественника: «Мы повесим в музее табличку, где перечислим всех его руководителей». Своеобразный поминальный синодик, куда и самого Гусева, глядишь, занесут. Президент Российского фонда культуры Н.С. Михалков попытался достучаться до женского сердца питерской губернаторши. «В плеяде знаменитых людей, прославивших Ленинград, имя Василия Пушкарева стоит рядом с именами Д. Шостаковича, А. Ахматовой, Е. Мравинского, Ж. Алфёрова, Н. Черкасова, К. Сергеева и Г. Товстоногова», — написал близкий к Президенту культурный деятель. Но это только ещё более разозлило питерскую челядь. Только что родственники Пушкарева получили разгневанную «гусевскую филиппику», где категорически сказано ещё раз о пресловутом тридцатилетием сроке. Нет стыда у людей.

Моим хорошим друзьям — корифеям русского балета К.М. Сергееву и Н.М. Дудинской — доски были установлены чуть ли не в год смерти. Памятник И. Бродскому проектировался в обстановке максимальной поспешности. Мемориалы более чем сомнительным корифеям рыночного либерализма Собчаку и Старовойтовой открываются торжественно, с почестями, которые раньше оказывались героям войны или покорителям космоса.

Возглавляемый Гусевым Русский музей живёт за счёт богатств, накопленных рачительным и блистательным хозяином — Пушкарёвым. Возят они по миру выставки, составленные из его приобретений, издают альбомы, каталоги, печатают постеры, открытки, на которых очень уместен был бы, как они любят выражаться, пушкарёвский «бренд». А сами упиваются дешёвенькими показами бездарных изначально, но выдающих себя за гениев кабаковых, куперов и прочих генитальных выдвиженцев Швыдкого. Сидят питерские временщики одесную главного хозяина страны и думают, что схватили Бога за бороду. Нет, господа хорошие, хозяева меняются, а вместе с ними летят в тартарары и холуи. Такие же люди, как Василий Пушкарев, навечно остаются в памяти благодарных потомков, которым он оставил спасённое им духовное богатство.

Закономерная случайность: пропажи в Эрмитаже

Весть о разграблении фондов одного из главных музеев России настигла меня во Пскове и заставила содрогнуться, словно мощный электрошоковый разряд. Вот уже почти полвека работая в области сохранения культурного наследия, привык я принимать близко к сердцу любое происшествие, наносящее ущерб памятникам архитектуры или музейным коллекциям. Нынешнее же преступление совершено в наиболее защищённом и тщательно охраняемом мегамузее, а потому особенно тревожно и знаково. Оправившись от первичного потрясения, вспомнил я о серьёзном предупреждении, которое шесть лет назад комиссия Счётной палаты во главе с Юрием Болдыревым сделала руководству Эрмитажа. Меня обескуражило тогда поведение его директора г-на Пиотровского, который серьёзнейшие нарушения режима хранения ценностей, выявленные в процессе ревизии, пропустил мимо ушей, обрушив артистически разыгранный гнев на главу комиссии. Юрий Болдырев — один из немногих политических и государственных деятелей, не запятнавших свою тогу гражданина России в годы беспредельного её разграбления и оплёвывания. Вместо того, чтобы цинично-победительски поносить его в средствах массовой информации, следовало бы обласканному властями хозяину Эрмитажа незамедлительно принимать меры по выявлению причин пропажи многочисленных предметов старины из различных отделов и наводить порядок в доме. Но, видимо, важнее для г-на Пиотровского было открытие филиала Эрмитажа в Лас-Вегасе (!), приобретение за миллион долларов потанинских денег совсем не для царской резиденции писанного Малевичем «Чёрного квадрата» или пополнение классической коллекции более чем сомнительными творениями его кумира-постмодерниста Кабакова.

Во Пскове я был уверен, что через день после случившегося г-н Пиотровский, следуя мировой музейной традиции, подаст прошение об отставке. Вместо такого закономерного и достойного решения директор стал искать виноватых в предании гласности случившегося и приказывать сотрудникам держать язык за зубами. Ну да, это у него наследственное. Лет двадцать пять назад, когда в Эрмитаже один из хранителей похитил драгоценные камни, заменив их стекляшками, а оригиналы вывез в чужеземство, отцу г-на Пиотровского, вместо заслуженного наказания, вручили звезду Героя Соцтруда.

Промолчал «герой» и когда международный аферист Хаммер «подарил» Эрмитажу фальшивый портрет якобы кисти Гойи, получив взамен от Советского правительства холст Малевича, проданный потом спекулянтом за несколько миллионов долларов. Любят демократы, к цвету которых относит себя Пиотровский-младший, цитировать слова Галича «промолчи — попадёшь в палачи», забывая, что это и про них сказано.

Выяснять, виновны ли в совершении преступления умершая на работе музейная сотрудница и её родственники — дело следственных органов. Меня же радует, что владелец антикварного магазина «Ортодокс-Антик» В. Студеникин незамедлительно вернул «Росохранкультуре» два предмета, приобретённых несколько лет назад, увидев их фотографии в Интернете. Он неоднократно показывал эти вещи на антикварных салонах, но никто из подчинённых г-на Пиотровского не обратил внимания на свою собственность. Кстати, обескураживает музейных специалистов почти полное отсутствие фотографий в картотеках Эрмитажа, куда занесены сведения о похищенных предметах. Негожее это дело!

Чиновники культурных ведомств, наперебой выказывая внешнюю готовность к борьбе с нерадивыми подопечными, единодушны в своём решении насчёт тотальных проверок и принятия чуть ли не карательных мер ко всем без исключения российским музеям. Это непродуманное, продиктованное сиюминутной паникой решение. Служа по России, я с абсолютной ответственностью заявляю, что хранители историко-культурного наследия в провинции не могут быть даже подозреваемы в нарушении музейной дисциплины и каких-либо попытках разжиться, пользуясь служебным положением. Получая смехотворное жалованье, верой и правдой стоят они на страже государственного имущества. Какие-то нелепые случайности, конечно, возможны, но они, к счастью, происходят крайне редко. Абсолютно спокоен я за судьбу раритетов, хранящихся в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Историческом музее, Третьяковской галерее и других столичных сокровищницах, ибо руководят ими профессиональные и рачительные специалисты.