Не входи в эту дверь! - Энтони Джилберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Каждая сиделка обязана содержать пациента в чистоте, — недовольно заметила Нора. — А здесь, наверное, сто лет не…
Ньюстед шагнул к шкафу и распахнул дверцы. Он внимательно оглядел все пузырьки, словно опасался, что девушка спрятала какой-нибудь из них. Нора, глядя на него, чувствовала, что он относится к ней не только с подозрением, но и враждебно. В этот момент зазвенел звонок входной двери, и Ньюстед сухо заметил:
— Должно быть, доктор.
Он пошел открывать дверь — поднимать щеколду, отпирать замок, освобождать цепочку, — и не прошло пяти минут, как в дом вошел доктор, не слишком довольный тем, что так долго ждал у входа. Он прямо направился в спальню умершей. Это был высокий, слегка сгорбленный пожилой человек с длинными седыми волосами.
Нора, стоявшая у окна, обернулась, заслышав шаги в комнате. Доктор подошел к постели Эдель Ньюстед, нагнулся над ней и снова выпрямился.
— Когда наступила смерть, сиделка? — спросил он.
— Она не сможет вам сказать, — ответил за Нору Ньюстед. — Ее тут не было.
— Но вы мне сказали, что сиделка приехала вчера вечером.
— Да, в одиннадцать, но так как моя жена уже спала, приняв снотворное, которой я ей дал…
— Хм! Значит, вы не видели ее в состоянии бодрствования, сиделка?
— Нет, видела! — поспешила ответить Нора, боясь, как бы Ньюстед ее не опередил. — Вчера вечером я была с ней несколько минут. Она хотела что-то попросить.
— И вы ей дали?
— Она попросила воды, и я дала. Потом она успокоилась, и я пошла на кухню выпить чашку чаю. После этого мистер Ньюстед велел мне идти спать и сказал, что я не понадоблюсь до утра.
— Потому-то вы и не знаете, в котором часу она скончалась?
— В два часа без четверти она чувствовала себя нормально, — вмешался Ньюстед. — Именно поэтому я ее оставил и пошел спать. А сиделка пришла очень усталая… Она заблудилась в тумане и с трудом отыскала наш дом. Кроме того, в такое позднее время ей нечего было делать у постели больной. Так я полагал.
— В котором часу вы снова вернулись к больной? — спросил доктор Ньюстеда.
— Около шести утра. Меня испугал ее вид, я позвал сиделку и позвонил вам по телефону.
— Со мной вы говорили в половине седьмого, — холодно заметил доктор.
— Я звонил вам раньше, но не мог дозвониться: что-то случилось на линии, — стал объяснять Ньюстед. — А позже, когда сиделка сказала мне, что моя жена умерла, я снова позвонил вам.
— Мой телефон был в полном порядке, насколько я знаю, — заметил доктор. — В котором часу больная приняла снотворное?
— В десять вечера, как обычно.
— Сколько таблеток вы ей дали?
— Одну, как вы назначили. Вспомните…
— Я прекрасно помню, сколько я назначил, — прервал врач. — А где эти таблетки? Я предупредил, что больше одной давать ни в коем случае нельзя.
— Кажется, сиделка вынула их из шкафа… К вашему приходу она все привела в идеальный порядок.
Нора подошла к шкафчику и, оглядев пузырьки, взяла один, на который обратила внимание еще вечером.
— Этот?
И протянула лекарство доктору, который не удосужился поблагодарить ее.
— Что-то странное, — пробормотал задумчиво старый доктор. И тут же обратился к Ньюстеду: — Когда я дал вам этот флакон?
— Видите ли… Кажется, в пятницу.
— А сегодня вторник. Вы начали давать ей таблетки с пятницы?
— Да. И ни одна не потерялась.
— Значит, она приняла четыре таблетки; каждый вечер по одной. Во флаконе их было четырнадцать, доза на полмесяца, ей вполне достаточно. Здесь должно остаться десять таблеток.
Доктор поднял свои строгие глаза и в упор посмотрел на Ньюстеда, который выглядел растерянным и удивленным.
— Да, десять.
— Но во флаконе не десять таблеток, — заявил доктор. — А только семь. Не хватает трех… Куда они делись?
— Я… не знаю. Когда я вчера вечером давал ей снотворное, я не считал, сколько там оставалось.
— Напрасно. Надо было посчитать. Нам бы сейчас очень пригодилось ваше свидетельство.
— Доктор, я не могу понять, как это…
— Вы должны были быть очень внимательны. Вы один распоряжались этим лекарством. Ведь, кажется, вы — единственный человек, который все эти дни был с больной.
— Нет. Вчера вечером приехала сиделка.
— Не хотите ли вы сказать, что сиделка дала вашей жене тройную дозу? — Доктор обернулся к Норе и спросил: — Вы давали ей таблетки?
— Нет, что вы! — возмутилась Нора. — Я подала ей только воду. Но я видела этот пузырек на ее столике, когда подошла к постели. И, знаете, мне показалось, что там было столько же таблеток, сколько сейчас.
— Вы их считали?
— Нет, сэр.
Ньюстед, едва сдерживаясь, сказал:
— Я не знаю, доктор, что вы хотите сказать своими предположениями. Уж не думаете ли вы…
— Я ничего не хочу доказывать. Я только вижу, что не хватает трех таблеток — дозы, которая может убить вполне здорового человека. И мне надо знать, куда делись эти три таблетки снотворного.
— Не знаю, — ответил Ньюстед упавшим голосом. — Могу только поклясться, что дал жене столько, сколько вы прописали. А о пропавших таблетках ничего не знаю.
— Никто, кроме вас, не может о них знать, — настаивал доктор. — Судье придется вас основательно допросить.
— При чем тут судья? — жалобно воскликнул Ньюстед.
— Дело в том, что в данном случае я не имею права выдать вам свидетельство о причинах смерти жены, — объяснил доктор и, обратившись к Норе, спросил: — Еще раз спрашиваю: вы давали вчера вечером пациентке какие-нибудь таблетки?
— Нет, сэр. Я подала только воду. Я бы не осмелилась дать ей наркотик, не прочитав ваш рецепт.
— Хм! Тогда остается предположить, что миссис Ньюстед сама приняла три таблетки вместо одной, не зная, что такая доза смертельна, или… может быть, она хотела покончить с собой? Подумайте, прежде чем ответить. Это — серьезный вопрос!
— Я понимаю, — тихо проговорил Ньюстед.
— Но прежде ответьте: было ли это лекарство под рукой у больной? — продолжал допытываться доктор. — Сиделка взяла пузырек из шкафчика. Всегда ли он там стоял?
— Вчера вечером флакон стоял на ночном столике, — признался Ньюстед. — Я сидел у постели жены и ждал, пока она заснет, а в это время зазвенел дверной звонок. Я пошел открывать. Время было позднее, на улице стоял густой туман, и я, понятное дело, уже не ждал сиделку. Мне пришлось оставить больную и на некоторое время отлучиться. Сиделка это подтверди. (Нора кивнула.) Я провел ее в верхнюю комнату и там вкратце рассказал о болезни моей жены. Потом я спустился в кухню и приготовил чай. Когда позже я пошел за сиделкой, я нашел ее в комнате Эдели, которая в этот момент не спала.
— Могла ваша супруга сама принять лекарство, пока находилась одна?
— Не исключено, — медленно подтвердил Ньюстед. — Однако не думаю, что она хотела кончить жизнь самоубийством.
— А я припоминаю, что вы как-то рассказывали о ее попытке лишить себя жизни.
— Да, год назад она пыталась отравиться газом. К счастью, я подоспел вовремя.
— Значит, теперь вам следовало бы лучше за ней присматривать.
— Я согласен, — сказал Ньюстед, опасливо улыбнувшись. — Вы хотите упрекнуть меня в том, что я не спрятал наркотик от жены. Но я не ждал визитеров и должен был пойти открыть дверь. Кроме того, она дремал. А до этого я каждую ночь убирал лекарства в шкафчик, она не могла их достать оттуда.
— Понимаю, — пробормотал доктор, задумчиво потирая ладонью щеку. — Запутанная история. Конечно, то, что ваша жена когда-то хотела отравиться газом, еще не доказывает, что она хотела покончить с жизнью сейчас.
— Должен сказать, — снова заговорил Ньюстед, — Эдель вела себя странно последнее время. Я даже сказал пришедшей сиделке, что такая юная девочка, как она, не сумеет справиться с душевнобольной. Здесь нужна женщина постарше, с опытом.
— Если всех пациентов, которые говорят «Лучше бы мне умереть», считать потенциальными самоубийцами, то на кладбище давно не было бы свободных мест, — ядовито заметил доктор. — Имейте в виду, мистер Ньюстед, что судья потребует прямых доказательств.
— Разумеется. Но и сиделка несет ответственность за происшедшее. Положение осложняется для всех нас. Если вы считаете, что дело надо передавать в суд, я не имею права возражать, но добавлю, что нет прямых доказательств ни самоубийства, ни моей вины.
— Смерть вашей жены наступила в результате отравления чрезмерной дозой наркотического снотворного. Мне нужно знать одно: кто дал ей таблетки? — Обратившись к Норе, доктор спросил: — Как выглядела пациентка, когда вы ее увидели в первый раз?
— Она была очень возбуждена, даже взволнована, — ответила Нора, которую все больше охватывало непонятное беспокойство. — Она меня спросила, «новенькая» ли я, и куда ушла другая, и когда она вернется. Мне показалось, что миссис Ньюстед серьезно больна. Она попросила меня открыть стол, а когда я открыла, она совсем слабым голосом попросила дать воды. Когда я подавала ей стакан, вошел мистер Ньюстед.