Закон джунглей. Книга 1 - Василий Михайлович Маханенко

каким образом воин медного ранга умудряется жить в нулевом круге и не сходить с ума от постоянного энергетического голода?

— Не воин, старший. Пиковый ученик. Я так и не смог сформировать ядро.

— Вот об этом ты мне и поведаешь. Мы задержимся в твоей деревне на двое суток до восстановления младшего Дулина, так что времени поговорить у нас будет вдоволь. Готовь свой рассказ, младший Шурмил и учти — я стану задавать неудобные вопросы. Пиковый ученик в нулевом поясе должен сходить с ума от нехватки энергии, но я не вижу безумства в твоих глазах. Мне определённо интересна твоя история. Выдвигаемся!

Глава 3

— Зандр, пора обедать! Собирайся и подходи к столу!

От таких простых слов по телу разлилось тепло, и я открыл глаза. Дом, милый дом. Родные запахи, родные звуки, родные люди. Последнее, что я помню — демоническая боль в спине. Затем наступила тьма, из которой меня вырвал голос мамы. Можно было бы предположить, что всё произошедшее являлось страшным сном, которым мой разум решил попугать меня перед турниром, однако стоящий у стены чужой меч намекал на то, что сном мои приключения не ограничивались. Мне действительно пришлось сражаться с учениками старшего Герлона и, к своему стыду, принять сокрушительное поражение от теперь уже старшего Кармина. Надеюсь, они уже покинули нашу деревню и отправились в Тёмный лес по каким-то своим особо важным делам.

Я уселся, чтобы поспешить на зов мамы, но замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Со мной что-то произошло и не могу сказать, что мне это не нравилось. Плечо больше не тянуло, в ноге исчезло неприятное ощущение, даже дышалось легче! Посмотрев на руки, я удивился ещё больше — на них не было шрамов! Отметины, что отец нещадно оставлял на мне во время тренировок, куда-то подевались! Словно я не боец из деревни Калед, а какая-то неженка, боящаяся даже нож в руки взять. Вот это мне уже не понравилось. Не хватало, чтобы ко мне ещё неприятная кличка прилипла. В деревне народ острый на язык, такое сразу заметят.

— Ты скоро? Гости вот-вот явятся, а ты ещё не одет! — в комнату заглянула мама. Если мой отец являлся образцом строгости и суровости, то мама была полной ему противоположностью. Нежная, мягкая, она умудрялась одним своим голосом поднять мне настроение и настроить на рабочий лад даже тогда, когда я собирался сдаваться. Она была моего роста, чуть полновата, но это делало её только прелестней. В отличие от отца, время оказалось с ней более суровей — волос коснулась седина, а морщины у глаз уже не разглаживались.

— Как же я оденусь, если моей одежды нет? — я начал озираться, пытаясь обнаружить привычные штаны и рубаху, однако их в комнате не было. Вместо них по какой-то нелепой случайности на стуле висела та самая синяя мантия учеников старшего Герлона.

— На какое-то время теперь это твоя одежда, — по-доброму усмехнулась мама и кивнула на мантию. — Давай, натягивай, завязывай и подходи к столу. Нехорошо заставлять гостей ждать.

Мама ушла, оставив меня ещё в большем ошеломлении, чем после осознания изменившегося тела. Мантия ученика отпрыска внутренних поясов для меня? Что же такого случилось после боя, что старший Герлон не только меня вылечил, но и вручил такую ценность? Вопросы следовали один за другим, и я понял — сидя в комнате я ответа на них не получу. Сграбастав мантию, чтобы по-быстрому её нацепить и побежать в столовую, я в очередной раз замер. Ткань, из которой изготовили это чудо, была настолько нежной, что мне даже сравнить её было не с чем! Она приятно холодила, от неё исходило едва заметное мерцание, показывающее, что на создание этого шедевра были потрачены не только нитки, но и духовные камни, а запах чистоты сводил с ума. Одежда не имела права пахнуть, словно цветущее поле ромашек, но мантия учеников старшего Герлона об этом, видимо, не знала. Дошло до того, что мне пришлось срочно бежать в душ и умываться холодной водой. Надевать мантию на грязное тело я посчитал кощунством.

К обеду я, что понятно, опоздал. К тому моменту, как вошёл в гостиную, в ней уже находились гости. Те самые четыре девочки-ученицы старшего Герлона. Отца не было и гостями занималась мама. Она что-то говорила, улыбалась и, как мне показалось, умудрилась понравится ученицам грозного даоса. Во всяком случае те улыбались в ответ, кивали и совершенно не походили на грозных жителей внутренних поясов.

— Наконец-то! — мама недовольно покачала головой, но тут же сменила гнев на милость. — Девочки, позвольте представить вам моего сына. Победитель турнира претендентов провинции Верин, Зандр!

— А мы уже с ним знакомы, — ответила Эльда. Когда она не злилась на своего наставника, то выглядела действительно миленько, особенно сейчас, когда её волосы свободно стекали на плечи. В отличии от старшего Герлона они при каждом движении жили своей жизнью. Я невольно залюбовался этим зрелищем — таких иссиня-чёрных волос ни у кого в нашей деревне не было. Казалось, что сама ночь спустилась с небес и поселилась на голове Эльды, переливаясь всеми оттенками чёрного.

— Мне сказали, что это твои шахматы. Хочу сыграть, — голос у Эльды оказался самым обычным. Ничего такого, что говорило бы о принадлежности к внутренним поясам, в нём не обнаруживалось. Осознав, что я не сразу понял, о чём идёт, девочка рукой указала на полку, где размещалась моя головная боль. Я ненавидел шахматы ещё больше, чем отцовские наказания. Шахматами меня наказывала мама. Каждый раз, когда я что-то делал не так, она заставляла меня играть в эту чудовищно скучную игру. Когда поняла, что я бездумно передвигаю фигурки, чтобы она поскорей от меня отстала, нажаловалась отцу. Три часа неподвижности были хорошим уроком на будущее и впредь я старался. Дошло до того, что вскоре наши поединки с мамой я начал сводить к ничьей, а года уже как два безоговорочно выигрываю каждую партию. Но мама не сдавалась, заставляя меня играть снова и снова. Причём её не волновало, в каком виде я явился домой. Партия в шахматы была обязательной.

— Давай сыграем, — я не знал, как обращаться к Эльде. В поединке мы ещё не участвовали, её силу я не видел. То, что старший Герлон выбрал её среди всех девочек, ни о чём не говорит. Может, другие совсем слабые, а эта хоть что-то умеет. Там же было три повозки? Дулин находился в одной, Кармин во второй, Эльда, получается, в третьей. Всё сходится — по одному представителю от повозки. Так что до нашего поединка, если он всё же состоится, эта девочка будет просто девочкой. Ни младшей, но и не старшей.

Мама поставила на стол шахматы и демонстративно убрала всю еду. Мой голодный желудок недовольно заурчал, но спорить с хозяйкой кухни не мог. Быть чистым, но голодным было моим решением. Шахматы у нас были самодельные — их дядя вырезал. Эльда какое-то время крутила фигурки в руках и показывала их подругам, периодически смеясь, я же расставил свои и терпеливо ждал, когда девочка наиграется. Да, у нас были не самые изящные шахматные фигуры. Но они были! О том, что существуют шахматы, мои сверстники в деревне даже не знали. Счастливцы! Им не приходилось часами сидеть над доской, выискивая лучший ход.

— Я за белых! — заявила Эльда, хотя это было понятно и так. Расставив фигуры, девочка уверенно двинула пешку вперёд. — Ты хоть играть-то умеешь?

— Немного умею, — ответил я через тридцать два хода, завершив красивую комбинацию матом. Стоит признаться, пришлось основательно попотеть, чтобы выиграть. Девочка умела передвигать фигуры.

— Это… Это невозможно! — ошарашенно заявила Эльда. — Ты жульничал!

— В шахматах нельзя жульничать, младшая, — раздался голос Герлона. Оказалось, он уже давно наблюдал за нашей партией, но не вмешивался. Отец, что привёл старшего Герлона, привычно был молчалив и отстранён. У меня вообще складывалось ощущение, что эмоции он испытывал только во время охоты, убивая опасных зверей. Только в такие моменты он превращался из старосты деревни в моего отца. Улыбающегося и довольного жизнью. Как же редко бывают эти моменты…

— Ещё партию! — потребовала Эльда. — Второй ошибки я не допущу!

— Ещё партию, — неожиданно легко согласился старший Герлон. — Меняйтесь цветами.

Эльда недовольно сморщила небольшой носик, но подчинилась, развернув доску. Белыми мне понадобилось двадцать три хода, чтобы положение соперницы стало катастрофическим. До мата оставалось ещё много ходов, но в том,