Ванька 6 (СИ) - Сергей Анатольевич Куковякин

раза! Он, что вместе с солдатами в штыковые атаки ходит?

Оказалось — не ходит. Но, вот такое у него везение. Хорошо, ранения были лёгкие. Без повреждения внутренних органов, а также кости ему не задело.

Про себя я вывод сделал — царапины.

Однако, полковник по полной программе лечился, аж в госпитале. Место какого-то солдатика занимал.

За коньяком чего только от Леонида Петровича я не наслушался. Слухами он был набит как баба базарная. Мне даже как-то неприятно стало. Офицер, полковник, а слухи распускает.

Ладно, спишем на воздействие алкоголя… Простим и поймём.

Как у почти местного жителя, я поинтересовался про дам в одеяниях Красного Креста. Очень их наличие в ресторане мне не нравилось.

Полковник на меня пьяные глаза выпучил.

— Иван Иванович… Какие сестры милосердия… Помилуйте… Это проститутки такую здесь моду взяли в условиях военного времени…

Мля…

Мне ещё больше обидно за Красный Крест стало.

Примазываются, суки, к большому и почтенному делу…

Проститутки…

Сориентировались, форму себе пошили…

Нос по ветру держат.

Ролевые, мля, игрища решили устраивать.

Я ещё бутылку заказал. Предыдущая у нас с полковником как-то быстро опустела. Уже, кстати, не первая.

Голод я утолил, теперь так уж в тарелке вилкой копался. Ошибка, конечно, это — коньяк надо обильно закусывать.

Тут ещё больнее и обиднее мне за высокое звание сестры милосердия стало.

Я встал из-за стола, к соседнему подошёл.

— Повязки и косынки сняли!

Разговор за столиком замолк. На меня четыре пары пьяных глаз смотрели. Две — офицерские, две — дам в одеяниях Красного Креста.

Тут одна из девиц меня куда подальше и послала. На ломаном, но великом и могучем. Вторая её поддержала.

Мля… Совсем распоясались…

Меня, коллежского асессора и доктора медицины…

Офицеры за столиком заржали.

Весело им.

Выпито мною с дороги было не мало. Это и спасло тех офицеров. Того, чему Федор меня учил, я ещё не забыл. Ну, и кое-какое умение ещё в Японии было получено.

Баб я одеждах сестер милосердия я не тронул, а офицерам досталось.

Ну, погорячился. Не без этого.

Уходил я из ресторана, как бы мой друг Мишка выразился, огородами.

Однако, денежку за съеденное и выпитое на столе оставил. Полковнику кивнул и на выход направился.

Дорогой меня ещё какие-то офицеры, наверное, знакомцы мною побитых, пытались остановить, но пали с ущербом для здоровья.

В общем, вечер у меня удался.

До гостиницы я добрался без приключений и лёг спать.

Завтра мне город покидать. Ждут меня в штабе 8-й армии. Все глаза уже проглядели.

Глава 12

Глава 12 На Ржешов

Дальше из Львова мне надо на Раву-Русскую — Ржешов.

В Ржешове штаб 8-й армии и должен находиться. Эти сведения у меня ещё из Санкт-Петербурга, а как на самом деле — кто знает. Война — дело неопределенное, тут всё не по плану, ситуация то и дело меняется…

Ну, пока буду придерживаться такого маршрута, а там видно будет.

Опять поезд. Сколько уж на них тут я наездился! Такое впечатление складывается, что половину времени на колесах я и живу.

Вот те раз! Знакомые всё лица!

Полковник. Леонид Петрович. Ага, на фронт. Впрочем, куда же ещё…

Третье ранение получить счастливым образом.

Где-то ранней порой полковник уже опохмелился и опять за своё. Про всякую всячину рассказывать. В мрачных тонах.

Ладно, вчера он здорово пьян был и всякую чушь нёс. Сегодня же опять у него рассказы какие-то упаднические.

Что солдатики де воевать не сильно настроены.

С горечью, чуть ли не со слезой на глазу полковник про это говорит.

Понятное дело — война, она не всем нравится.

Что солдат только нагайкой можно выгнать из окопов и вообще заставить что-то делать.

Ну, тут уж он точно перегнул…

Что начальство старается спрятаться от огня.

Да, мне тоже показалось, что во Львове как-то офицеров многовато.

Что нормально одет только тыл армии, а на передовой солдаты замерзают.

В последнее, исходя из личного опыта японской войны, не верить трудно, а верить — страшно. Неужели ничего в данном отношении так до конца и не наладили? Сколько же разговоров про это было…

Скоро полковник угомонился и завалился спать. Понятное дело, организм-то не железный. Отдых ему требуется.

Ну, не с одним полковником я в вагоне. Человек нас тут тридцать, не меньше.

Народ — всякий. Есть даже беглецы-добровольцы из кадетов и гимназистов. Рвутся их сердца на передовые позиции, таких не надо нагайкой, как полковник говорит, из окопа выгонять.

Вагон… Да, какой вагон — теплушка… Отопление — железная печь на ножках. Освещения — никакого. Обслуживающий железнодорожный персонал — отсутствует. Всё самим приходится делать.

Гимназистам, двое их здесь, поручили печь топить. Они и стараются, благо — пока есть чем.

— Откуда родом? — поинтересовался я у гимназистов.

— Из Вятки.

О! Мир тесен…

Из Вятки. Приходилось мне там бывать. Даже в психиатрической лечебнице, что расположена на Московском тракте на выезде из города поработать. С бьярмами столкнуться. С Агапитом ещё. Ну, и с Федором.

Мои золотые зверьки тоже как будто наш разговор услышали — тепло от них пошло.

— Знаю такой город. Красивый.

Гимназисты синхронно головами кивнули. Красивый — этого у Вятки не отнять.

Вот и докатили мы до Равы-Русской. С черепашьей скоростью.

Судя по всему — тут бои упорные были. Разрушения кругом серьезные, не пара домиков без окон и крыш остались. Станция по сути выгорела почти дочиста.

Куда ни глянь — окопы, окопы, окопы…

Уже на подъезде к станции — кресты, кресты, кресты на братских кладбищах. Уже не отдельные могилки, как около Львова, а поля целые из захоронений.

Тут я с первыми пленными в эту войну и столкнулся. Сам в плену был, понимаю — мало в этом радости. Однако, пленные австрийские солдаты, главным образом — галичане, с улыбками на лицах. Весёлые такие, радостные.

Что говорят — многое понятно. Но, не всё. Пленные разговаривают на смеси украинских и польских слов, пересыпанных немного русскими.

Полковник, выспался он уже, спросил, как в плен они попали. Интересно ему, потом, наверное, опять про это кому-то будет рассказывать.

Один из пленных почти чисто по-русски ему и ответил.

— Сидим в окопах, а русские к нам, — тут рассказчик на короткое время прервался, как будто нужные слова подбирал. — Ну, мы ружья побросали, шапки поснимали и кланяемся — вот нас и взяли…

— Не хотите воевать? — поинтересовался полковник.

Галичанин на его как на идиота посмотрел. Головой завертел отрицательно.

— Нет, нет, — ещё и для убедительности словами свой жест подтвердил.

Я заметил, что наши солдаты к пленным относятся без злобы, даже табачком угощают. Словами с мужиками в австрийской военной форме перекидываются, разговаривают о чем-то.

Постоял, постоял наш поезд и дальше двинулся. Так же неторопливо.

Следующие восемьдесят вёрст мы тянулись почти сутки. Говорят, что дальше будет ещё хуже.

Впрочем — дальше, похоже на поезде ехать некуда.

Впереди, вдалеке, но ясно слышен гул орудийной стрельбы. Глухой. Часто сплошной…

Полковник говорит, что это где-то в направлении Кракова. Ну, ему виднее. Я тут плохо пока на местности ориентируюсь.

По прибытии в Ржешов оказалось, что штаба 8-й армии тут уже нет. Чуть ли не первый встреченный мною офицер мне эту военную тайну и раскрыл, что ушёл штаб в Кросно.

Мля…

Разболтал военный о штабе, а вдруг я шпион какой…

Как-то тут всё это просто узнать. Ну, про штаб целой армии.

Спросил я ещё того офицера, как в это самое Кросно попасть. Оказалось — только на лошадях.

Ну, надо что-то искать, что на конной тяге двигается в нужном мне направлении. Сама лошадка к тебе не подойдёт, мордой своей тебе в плечо не толкнётся.

Ржешов — городок не большой. Мне показалось — сейчас почти опустевший. Жители все как будто разбежались, цивильного населения на улицах не видать. Мостовая и тротуары страшно загажены. Такая грязь кругом, что трудно пройти. И — запашок… Неприятный.

По улице движутся обозы. Тот, который идёт в нужном мне направлении, нашелся буквально через пять минут.

Представился старшему. Попросил подвести. Взяли с собой без проблем.

Глава 13

Глава 13 Блажов

Говорят, что плохо ехать, это всё равно лучше, чем хорошо идти.

Вроде и правильно, но очень, оказывается, скучно. Лошадиная сила,