Крест королевы. Изабелла I - Лоренс Шуновер

—    Такая женщина, как ты, — как-то раз сказал дон Альфонсо с учтивостью, не соответствующей его возрасту, — могла бы заняться алхимией, чтобы смягчить гордость трёх королей и найти выход из этого тупика.

—    Алхимия — это грех, как я думаю, — произнесла Изабелла. — По крайней мере брат Томас обычно так говорил. Он говорил, что золото есть золото, свинец есть свинец, мавры есть мавры, а евреи есть евреи, и ничто никогда не может превратиться во что-то другое, это неестественно, потому что Бог именно таким создал наш мир.

—     Я ему не верю.

—    Я, наверное, тоже, по крайней мере в том, что касается евреев и мавров. Потому что он также говорил, что если они принимают крещение, то становятся такими же, как все.

—    Вероятно, он имел в виду только алхимию, то есть когда пытаются что-то превращать в золото.

—     Да, это действительно грех.

—    Но так или иначе, я-то говорил об алхимии женской красоты.

—   Пожалуйста, Альфонсо, не говори так же, как Белтран и Виллена.

—    Я клянусь, что говорю правду, Изабелла! — Альфонсо испугался, что обидел её, но она рассмеялась и подарила ему такую тёплую улыбку, что это тепло растопило холодный упрёк старшей сестры.

—    Давай поскачем наперегонки! Я обгоню тебя до реки! — Изабелла коснулась каблуками боков своей кобылы и поскакала прочь с такой быстротой, что галька так и полетела из-под копыт.

Альфонсо догнал её, но она обошла его на целый корпус.

—    Я начала гонку на голову раньше, — улыбаясь, произнесла она, отбрасывая назад взлохмаченные и спутанные ветром волосы.

Ей нравилось скакать верхом с непокрытой головой, в свободной атмосфере двора никто за это не упрекал её, за исключением королевы, да и то когда поблизости находился дон Белтран.

На берегу Бидассоа они напоили лошадей. Река была небольшая, обычно её можно было переходить вброд почти круглый год, но теперь она подпиталась водой снегов, которые всё ещё таяли в Пиренейских горах. Посередине потока находился маленький остров — всего несколько акров, заросшие высокими дубовыми и каштановыми деревьями и покрытые ковром зелени, настолько яркой, что она напоминала новый гобелен.

—    Какое отличное поле для турнира! — произнёс дон Альфонсо, задумчиво рассматривая остров.

С минуту они наслаждались красотой первозданной природы. Вокруг в кустах по берегам реки зашуршало, и несколько фазанов с ярко окрашенными перьями с шумом поднялись в воздух. Красные, зелёные, золотые перья отливали на солнце металлическим блеском.

Стая взлетевших птиц обозначила границы и размеры острова. Изабелла внезапно поняла, как далеко они с братом забрались. Они находились рядом с тройной границей между Наваррой, Кастилией и Францией. Солнце клонилось к закату. Королева Хуана опять будет в ярости.

—    Нам лучше вернуться, Альфонсо. Королева почти так же строга, как и наша мать.

Лицо дона Альфонсо потемнело. Он не любил королеву. Но должен был признать, что королева показала себя внимательной воспитательницей его сестры, запрещая ей оставаться наедине с любым мужчиной, кроме собственного брата. Изабелла подозревала, что королева Хуана была бы ещё больше довольна, если бы платья, выбранные ею, выглядели совсем уж безвкусными. Но она была рада оставаться в тени, отделившись от окружающих, которые шокировали её своим легкомыслием. Альфонсо чувствовал это, хотя и не пытался понять причину. У него было достаточно свободы, чтобы проводить много времени с одним из самых известных вельмож, доном Альфонсо Каррилло, главным прелатом Кастилии, архиепископом Толедским, прямолинейным и громогласным гигантом, воином и священником одновременно. Этот старомодный священнослужитель чувствовал себя одинаково свободно как в доспехах воина, так и в церковном облачении и иногда носил их одновременно, как сражающийся служитель церкви в старых крестовых походах. Юноша понравился Каррилло, и архиепископ заговорил о том, чтобы взять его в свою свиту. Прелат был одним из главных участников переговоров со стороны короля Генриха в предстоящей встрече.

На обратном пути Изабелла спросила:

— Альфонсо, ты не считаешь остров фазанов наиболее удобным местом для встречи трёх монархов, их достоинству там ничто не угрожает? Ведь остров, находящийся посередине реки, никому не принадлежит. Скажи об этом Каррилло...

Через несколько недель место, где брат с сестрой поили лошадей, совершенно изменилось. Птицы покинули его, напуганные внезапным вторжением сотен людей. Полномочные представители всех трёх сторон встретились и согласились с мнением архиепископа Толедского, что маленький остров, так удачно расположенный на стыке трёх границ, отвечает всем требованиям протокола.

Три короля и их свиты расположились по трём сторонам, каждый в своём королевстве, каждый находился недалеко от нейтрального острова, отделённый от него полоской воды, которую лошади могли легко перейти вброд. В окрестностях не было поселений, но на берегах реки появились палаточные городки, полные шума, лая собак и ржания лошадей, криков стражей на французском, испанском и каталонском, и даже гортанные крики арабов из Гранады, так как король Генрих, к великому негодованию французов, привёл свою гвардию мавров. Воздух был пропитан винным ароматом, смешанным с запахами жареного мяса и сидра, доставленного из близлежащих баскских садов. Предупреждения о том, что он обманчив и ударяет в голову, не воспринимались серьёзно. Сюда же примешивались гораздо менее привлекательные, но привычные запахи отбросов и лошадиных копыт, подгорающих в руках кузнецов, которые меняли обычные подковы на более удобные для ристалища, подковы с шипами.

Протокол требовал совместного парада участников турнира, в дополнение к пиршествам он был призван вселить доброе расположение духа в каждого из них до перехода к серьёзной процедуре третейского суда. Будущее поле сражения на острове фазанов было огорожено и отмечено копьями, на которых развевались одинаковые по размеру и расположенные на одном уровне знамёна Кастилии, Франции и Арагона. Яркие флаги, каждый из которых был отмечен многолетней гордой историей и нёс на себе тщеславную геральдическую значимость, развевались в дружеской близости, как бы гарантируя успех предстоящего мероприятия.

В столь же дружественной близости в тени обтянутого золотистой материей шатра восседали государи, выслушивая перечень участников турнира, по случаю которого на остров были допущены Изабелла и Альфонсо. Принцессе показалось, что король Франции был стеснён в средствах: и сам он, и его свита были облачены в скромную одежду домашнего шитья. Король Луи частенько бросал насмешливый взгляд на шикарные наряды короля Генриха. Изабелла не имела представления о состоянии казны кастильцев, у Луи же была явно на учёте каждая монета. Король Луи прибыл без королевы, хотя Хуан Арагонский приехал в сопровождении супруги, которая была на много лет его моложе и отличалась ничего не выражающим личиком. Короля Генриха сопровождала королева Хуана, которая выполняла обязанности «королевы Любви и Красоты» и должна была вручить приз рыцарю, по её мнению, проявившему себя наиболее благородно. Иногда подобные решения оказывались достаточно трудными, особенно на турнирах, в которых участвовали рыцари из разных стран, и следовало быть особенно осторожной, чтобы не обидеть кого-то и не превратить тем самым забаву в серьёзный международный инцидент. На турнире округлые наконечники в обязательном порядке надевались на копья, превращая их таким образом в относительно безопасное оружие. Мечи были сделаны из посеребрённых рёбер кита. Для предотвращения столкновений лошадей через середину поля проходила прочная загородка из дерева, отделяющая всадников друг от друга и вынуждающая их скрестить копья над преградой. Тем не менее временами игра превращалась в жестокую схватку.

Во время одного из состязаний дон Белтран, со шлема которого ниспадали ленты цветов флага королевы, галопом подлетев к барьеру и ухватившись за него, сумел вышибить из седла француза-соперника, находившегося с другой стороны, — крайне редкое проявление ловкости и силы.

Королева Хуана отложила в сторону цветы и свиток, исписанный стихами, — предполагаемый приз победителю. Влекомая порывом, она отстегнула с ноги подвязку и повесила её на правую руку рыцаря... Короля Луи, похоже, больше интересовал тот факт, что французский рыцарь, поднявшийся на ноги с помощью своих оруженосцев, покинул поле боя самостоятельно, но его внимание не избежал и приз королевы, так как его тонкие губы растянулись в презрительной улыбке. Король Арагона Хуан, ему было уже больше шестидесяти, и он страдал от катаракты, наклонился вперёд за очками, которые висели на цепочке на его груди рядом с рыцарскими орденами. На ногах королевы Кастилии были чулки из мавританского шелка, самое подходящее место для таких ног — маврский гарем!