Найти чемпиона - Ирина Мясникова

Главная городская Фея гражданка Симагина обычно вызывает сотрудников на совещания по пятницам. Совещания проводятся в разных местах, и состав участников этих совещаний тоже непостоянен. Ведь у главной городской феи сотрудников не счесть. В этот раз совещание назначили на лавочке в скверике на улице Профессора Попова. В эту пятницу сама гражданка Симагина предстала перед участниками совещания в виде толстой тетки, дежурной метрополитена.

Змей явился в своем обычном облике – некогда стильный пиджачок на голую грудь, шерстяные синие тренировочные штаны и ботинки на босу ногу. Вещи у Змея всегда хоть и не новые, но чистые, аккуратно зашитые и отглаженные. Ботинки так и вообще аж сверкают. Вот до чего начищены. Да и сам Змей, несмотря на испитую рожу, еще мужчина хоть куда. Волосы длинные, почти до плеч, аккуратно уложены в стиле семидесятых в прическу под названием «шведский домик», и усы практически, как у настоящего «песняра», аж до подбородка. А глаза! Ну, до чего же у Змея глаза хороши. Недаром столько народу полегло под его обаянием.

Францевна, которая обычно выглядит, как старуха Шапокляк, в этот раз обернулась разбитной бабенкой в самом соку. Обтянулась чем-то трикотажным и при каждом удобном случае колыхала в этом и грудями, и бедрами. Из местных был только Барабашка с улицы Мира. Выглядел он усталым лохматым мальчиком с печальными глазами.

– Францевна, ну до чего ж ты сегодня хороша! С чего бы это? Никак влюбилась? – поинтересовался Змей, зазывно заглядывая Францевне в глаза. – Уж не в меня ли?

– Вот еще! – Францевна передернула плечами, при этом грудь ее невероятным образом заколыхалась, да так, что Змей аж слюну сглотнул. – Ты себя давно в зеркале видел? Штанам твоим сто лет в обед. Такие, как мне помнится, мастерам спорта в году эдак шестидесятом выдавали. Пора бы тебе осовремениться, что ли.

– В красные нарядиться? С кандибоберами? «Боско-спорт»? Фу, какая гадость! Это оскорбит стройность моего миропорядка.

– Еще бы! Их ведь еще и не придумали, чтобы спортсменов наших нарядить, – согласилась Францевна. – Хотя постой-ка. Ах ты, гад!

Змей скромно потупился.

– Объясните рядовым, пожалуйста, – попросил Барабашка с улицы Мира.

Фея гражданка Симагина тяжело вздохнула и укоризненно покачала головой.

– Этот гад явился кому надо в угаре в таких вот красных штанах! А-ля рюс развесистая клюква, – с ехидцей в голосе разъяснила Францевна. – После этого момента все наши спортсмены будут наряжены в красное с кандибоберами. Шутник!

– Ну так это еще когда будет! Лет через десять, не иначе. – Барабашка с улицы Мира посмотрел на небо и закачал ногой.

– Какая разница, когда будет. Он ведь уже явился, значит, будет обязательно. Больной, ей богу, больной! – Францевна заложила ногу на ногу. Трикотаж обтянул аппетитную коленку.

– Да, ладно! – Змей махнул рукой. – Красное – значит красивое. А лично для вас я обещаю в последствие к этим штанам припустить легкой голубизны. Ну, вы понимаете, в хорошем смысле этого слова. Гражданка Симагина, ты чего звала-то? Кому из этих ваших новых фигурантов я понадобился, Полине или спортсмену? Чемпион, надо же! – Змей фыркнул и замотал головой. – Сопля астраханская.

– Ни в коем случае. – Фея испуганно замахала на Змея руками. – Не смейте и думать.

– Сам не хочу. Мне больше Сергей Петрович Иванов по душе, или этот … Арсен Мурадян.

– Да, пожалуйста, против этих ничего не имею. А для моих подопечных от вас требуется, только чтобы вы вовремя появились. По моему сигналу.

– Не вопрос. Я всегда тут как тут, только свистните. Могу идти? – Змей слегка привстал.

В это время мимо лавочки прошел благообразный хорошо одетый старик с бородой, усами и пенсне на носу. Он приподнял свою шляпу и вежливо поздоровался с гражданкой Симагиной.

– Это ктой-то? – поинтересовался Змей, шлепаясь обратно на скамейку.

– Профессор Попов, – пояснила фея.

– Сам? – хором воскликнули Змей и Францевна.

– Конечно, нет. Сам профессор сейчас задействован по назначению. А это улица.

– Как это? – удивилась Францевна. – По улицам вроде бы у нас я специалист.

– Это не сама улица, – стала разъяснять гражданка Симагина, – а представление о ней. Вот когда человек говорит «Улица Профессора Попова», то в голове своей сразу представляет настоящего профессора. И он представляет, и тот, кому он про эту улицу говорит, тоже представляет не что-нибудь, а именно его, Профессора с большой буквы. Вот Профессор и учудился. Кстати, Профессор прекрасно общается с Академиком Павловым. Улицы же рядом.

– Ага! Вы хотите сказать, что по улице Солдата Корзуна сам солдат Корзун ходит? – Глаза Змея от удивления аж перестали быть магически обаятельными.

– Не знаю. Солдат Корзун в новостройках, а феи там не бывают. Это Францевне лучше знать.

– Нету там никакого солдата Корзуна! – со значением поведала Францевна.

– Скорее всего, так и должно быть, – согласилась с ней гражданка Симагина. – Он наверняка развеивается. Там же в новостройках улицы широкие, дома друг от друга далеко стоят, вот солдат Корзун и развеивается.

– Похоже, вы правы. А я вот интересуюсь, – Францевна развернулась к Змею, от которого не укрылось язвительность в ее голосе. – Почему Змей о новостройках вопросы задает? Неужто, он в спальных районах не бывает. Там что, теперь все трезвенники живут?

– Не царское это дело на периферию отвлекаться. – Змей со значением погладил усы. – У меня для этого змееныши на подхвате. Ну какой, скажите, мне интерес иметь дело с отдельными смурными людьми, которые напиваются у себя в отдельных же квартирах до бесчувствия. На худой конец поножовщину устраивают. Тьфу, какая гадость. – Змей смачно плюнул. – В центре, согласитесь, людишки поинтереснее. Философы и миросозерцатели. Опять же компании. Да ну их, эти новостройки, к бесу. Пойду я, пожалуй.

– Идите, голубчик. – Фея вздохнула.

Змей встал и пошаркал к выходу из сквера.

– Ну совершенно не меняется, – глядя ему вслед, заметила Францевна. – Я так понимаю, от меня требуется максимально возможно Полину вашу с Чемпионом сбивать в кучу и пересекать всячески?

– Умничка.

– Скажите, а почему вы так за них печетесь? Вне очереди их, так сказать, опекаете. Ни тебе розовые кусты посади, ни крупу перебери, ни познай самое себя? Как будто очередников у нас мало.

– Очередников никто не отменял. Это задание, так сказать, несколько сверх плана. Я думаю, что не все так просто и крупу перебрать до момента своей встречи они как раз успеют. Кроме того, нравятся мне эти ребята, да к тому же женщина хорошая за них просила. Очень.

– Если хорошая, тогда понятно. Значит, блатные. Я тоже пойду?

– Идите, милочка. Вам несказанно идет вот это вот трикотажное. Надевайте почаще.

– Спасибо. – Францевна поднялась со скамейки и заколыхалась к выходу.

– Мужчина! Извините, я не местная, вы не подскажете, где здесь набережная реки Карповки? – донесся до оставшихся на скамейке игривый голос Францевны.

Фея усмехнулась.

– Ну как живешь? – поинтересовалась она у Барабашки.

Тот болтал одной ногой и смотрел по сторонам своими невероятно печальными глазами.

– Да ничего. В семнадцатой новые жильцы, ремонт делают, пришлось в восьмую перебраться. Там тоже камин есть.

– А как там мои? Ты их не обижаешь? – Фея почесала Барабашку за ухом. Тот мыркнул и прижался к ее толстому боку.

– Нет, что вы. Бабушка у них уж больно хорошая. Всегда мне денежку дает.

– Ты ей глянулся, что ли? – В голосе феи просквозил испуг.

– Так вышло. Она пришла, а я котом. Она и говорит, мол, выходи, покажись, знаю, что не кот!

– А ты?

– Показался.

– Не испугалась?

– Нет. По голове гладила и плакала. Жалеет меня.

– Видать заберут ее скоро. – Фея тяжело вздохнула. – Ну, да хорошему человеку дело подходящее там всегда найдут.

Фея потыкала пальцем в небо, и Барабашка закивал.

– Может, к нам? – поинтересовался он с надеждой в голосе.

– Они решат. Хочешь денежку?

– А то. – Личико Барабашки расплылось в счастливой улыбке.

Гражданка Симагина достала из кармана жетон метрополитена и протянула его Барабашке. Тот схватил жетон, засунул его в рот и проглотил:

– Вкуснятина. Вот у Полины булавки гораздо хуже.

– Хулиганничаешь?

– Не, только булавки.

– Правда?

– Ну, еще шутю иногда.

– Надо говорить шучу. И как шутишь?

– Газеты беру у папы, мне ж надо почитать чего-нибудь. У бабушки не беру. Только у папы.

Фея улыбнулась и погладила Барабашку по голове. Тот опять муркнул.

– И все?

Барабашка вздохнул и сделал честные глаза.

– Ну? – Гражданка Симагина явно не собиралась от него отставать.

– Не люблю я Скворцова этого.

– Почему?

– Врет он все. Даже когда поет. Песню вроде бы поет хорошую, душевную, а без души. Зря Полинка надеется, что его в телевизор возьмут. Без души не возьмут.