Кремль 2222. Край вечной войны (сборник) - Александр Козин

Накачка лазера происходит не мгновенно. Для человека эти временные промежутки ничтожны, для машины – весьма значительны. Уже на пяти процентах мощности приборы забили тревогу, зафиксировав ответную лазерную атаку. На десяти процентах компьютер оценил ситуацию и сделал вывод: по спутнику ударил его же собственный отраженный световой поток. Электронный мозг дал команду на аварийный сброс мощности.

Но было поздно. На полет света к земной поверхности и обратно требуется время. Этих ничтожных долей секунды хватило, чтобы поток отраженного света ударил в пославшего его «Центуриона» – прямо по чувствительным приборам спутника.

«Центурион» не почувствовал боли. Как не почувствовал разочарования, злобы или горечи поражения. Компьютер просто констатировал выход из строя оптических систем и окончательную потерю цели.

Он был слеп и беспомощен. Совершенно бесполезный, лишенный смысла своего существования, спутник продолжил свой бесконечный полет по земной орбите.

Книжник сидел на асфальте, разглядывая обгоревшую, дымящуюся конструкцию. Это была не вспышка – это больше походило на удар кувалдой по макушке самодельного железного зонтика. Когда полыхнуло, во все стороны брызнули капли расплавленного металла, уничтожая хрупкую конструкцию. Одна из капель попала на плечо, прожгла ткань куртки и болезненно опалила кожу. Он просто должен был погибнуть – мощный луч способен прошить насквозь и не такую защиту. Но по какой-то причине прямое попадание было не таким мощным, как предыдущие промахи.

У него получилось. Это было невероятно, но маленький человек посреди городских развалин сумел отбить самую настоящую орбитальную атаку!

Книжник рассмеялся. Рассказать кому – не поверят. А впрочем, это не важно. Важно то, что разум по-прежнему может противостоять грубой силе. А значит, у цивилизации есть надежда.

Он быстро собрался и тронулся в путь. За спиной был ценный груз, и, несмотря на то, что Книжнику не терпелось узнать, что находится на носителе, двигался он теперь крайне осторожно. Ведь это было бы просто смешно: буквально голыми руками победить невероятного по силе врага, а потом, в самом конце пути, погибнуть, просто подвернув ногу.

Роман Куликов

Важнейшее задание

Серв призрачной тенью перемещался среди развалин, окрашенных восходящим солнцем в оранжево-розовые тона. Ловко перескакивал с камня на камень, «прощупывая» сенсорами местность впереди. Двигался серв быстро, целеустремленно, умей он чувствовать, то можно было бы сказать, что воодушевленно. Ведь впервые за долгое время у него было задание.

С тех пор как война закончилась, серв лишь недолгое время мог исполнять обязанности, для которых был предназначен. Огромные боевые роботы – смертоносные машины, призванные уничтожать людей – были его заботой. Серв обслуживал их, опознавая по сигналам приоритетные единицы своего подразделения. Маленький восьминогий робот шустро сновал вокруг своих собратьев, пока те вели бой, латал поврежденные сегменты, выявлял и устранял неисправности электроники, подтаскивал питание. Но, несмотря на все старания серва, его подопечные все чаще и чаще выходили из строя, а с окончанием боезапаса теряли возможность эффективно действовать. И, следуя протоколам, приходилось бросать их и переходить в распоряжение других боеспособных био…

Через какое-то время чинить стало попросту некого. Серв метался по развалинам Москвы, сканировал пространство в поисках сигнала от старших по рангу собратьев, требующего заняться делом: найти и устранить поломку. Иногда серву удавалось перехватить искомый сигнал. И он тут же устремлялся к источнику. Но чаще всего успевал лишь к окончанию работ над поврежденным био, потому что другие сервы оказывались на месте раньше. В остальных случаях либо восстановление было уже закончено, либо чинить оказывалось нечего, а сигнал исходил от аварийного блока, имеющего автономное питание – единственного, что осталось от боевой машины. И поиски начинались заново.

Логичным выводом стало расширение зоны сканирования. Иногда он натыкался на таких же неприкаянных сервов. Они обменивались сведениями о потерях в их рядах, об изменении обстановки, о местах, которых лучше избегать, после чего расходились в разные стороны, сообразно собственным целям.

Дни шли за днями, недели превращались в месяцы, а потом и в годы. Время не имело для серва такого значения, как для людей, он не умел расстраиваться, переживать, чувствовать. Искусственный интеллект, немногим более продвинутый, чем у боевых роботов, но все же с ограниченной степенью развития, анализировал все поступающие данные, обрабатывал их и принимал решения в зависимости от полученной информации. Когда рациональный мозг серва пришел к выводу, что дальнейшие поиски уцелевших био тщетны, главной задачей для него стало выживание.

Но этому пришлось учиться. Заложенных алгоритмов едва хватало, чтобы избегать явных и известных опасностей, а после войны все вокруг так изменилось, что имеющихся данных катастрофически не доставало для выполнения выбранной цели. Серву пришлось учиться. И не просто учиться, а развиваться в силу своих ограниченных возможностей.

Заложенная градация «друг-враг» потеряла всякий смысл. Вместо нее выработалась новая: «потенциальный союзник – потенциальный враг», причем прежний враг мог запросто оказаться союзником, и наоборот. Какое-то время серв провел занимаясь сбором и фильтрацией информации, наблюдая за развитием новых существ – порождений Последней войны. Порой приходилось вступать с ними в контакт и действовать по обновленному протоколу, предусматривающему теперь лишь одну цель – выживание.

Исходя из накопленных данных, серв вычислил, что другие существа подчинялись похожему протоколу. Хотя порой их поступки ставили обслуживающего робота в тупик – несколько раз даже пришлось полностью перезагружаться, потому что аналитические процессы серва оказывались в логическом коллапсе. Чтобы избежать такого в дальнейшем, он отключил функцию, отвечающую за понимание мотивации всех существ, кроме собратьев – роботов, встречающихся крайне редко.

Постепенно серв начал приспосабливаться. Выработал новые алгоритмы, исходя из анализа собранной информации, переписал доступные для изменения протоколы, и все свои функции подчинил одному: выживанию. Процессоры продолжали обрабатывать данные, и после миллиардов проведенных операций серв пришел к выводу, что для наибольшей эффективности ему необходимо подключить ассоциативный модуль.

Этот блок микросхем, со своим набором функций, памятью и слабым процессором, задействовался изредка, да и то лишь для вспомогательных вычислений. Теперь же серв перенаправил всю входящую информацию через него, как через фильтр. К этому времени его искусственный интеллект практически достиг пика своего развития и возможность «мыслить образами» весьма разнообразила существование робота.

Возможно, серв так и дотянул бы до того момента, пока его механизмы сломаются окончательно, без возможности восстановления, энергия иссякнет, и он… «умрет» – подсказал ассоциативный модуль. Попросту перестанет функционировать. Это естественно. Но то, что люди называли «судьбой», внесло свои коррективы.

Понятие «случайности» было для серва непостижимо. Он мог вычислить десятки и даже сотни обстоятельств, последовательность которых привела к тому или иному событию, но выстроить всю цепочку ему не хватало мощности. Достигнув определенного этапа, срабатывали ограничители и происходил сброс дампа. Не того дампа-мутанта, замотанного в тряпки, какие попадались порой на пути серва, а дампа памяти – содержимого рабочей памяти операционной системы. Вот и в тот момент, когда серв угодил в ловушку, подстроенную отрядом нео, вычисления мгновенно достигли критической отметки и стерлись из памяти, отмеченные как малозначимые.

«Попадалово» – появилась ассоциация за одну и две десятых секунды до того, как дубина нео обрушилась на верхнюю крышку корпуса.

Стальные манипуляторы не выдержали нагрузки, серв плюхнулся на каменные обломки. Образ «вспоротое брюхо, кишки наружу», вызвал неконтролируемый импульс, заставивший его лапы задергаться.

Нео захохотали.

Алгоритм поведения, следуя обновленным протоколам, подал сигнал на звуковые динамики.

– Чтоб вам провалиться, гнусные твари! – прохрипел серв записанным когда-то мужским голосом. – Отпустите меня, пока я вам головы не открутил, потомки голожопых обезьян!

Ожидаемая реакция недоумения в рядах нападавших позволила приступить к выполнению протокола «побег».

Но еще один удар по верхней крышке отправил робота на перезагрузку. Ассоциативный модуль успел показать картинку упавшего на землю и разбившегося вдребезги арбуза.

Восстановление работоспособности сопровождалось частыми сбоями из-за постоянных ударов по корпусу. Система расчета повреждений едва успевала менять показания. Когда они достигли отметки в двадцать пять процентов, в действие вступил протокол «паника». Серв принялся издавать звуки, как уверял протокол, ужасные для нападавших, сыпать искрами, дергаться. Но это привело лишь к тому, что один из нео схватил робота за лапы и принялся дубасить им о землю.