Империя наносит ответный удар - Василий Орехов

— Да ну? — удивился собеседник. — Неужели в самом деле император?

— Точно тебе говорю! — оживился американец. — Дикий, варварский народ, тысячелетние традиции рабства! И знаешь, какой у этого тирана рейтинг в Империи? Девяносто два процента, и это в то время, когда ни у одного из американских президентов за последние сто лет недотягивало до сорока! Можно ли поверить, что это действительно неподтасованное мнение простого народа?

— А я слышал, что рейтинговые исследования проводил как раз ваш институт Гэллапа, — напомнил Пестрецов, переворачивая страницу. — Самим русским они как-то по барабану.

— Вот именно! — возмутился Джим, со стуком поставив кружку на стойку. — Это не просто подтасовки, они реально так думают! Девяносто два процента населения согласны жить в ярме, вот что страшно! В ярме и совершенно неэффективном обществе. Слышал, на Светлом Владимире население докатилось до того, что собирает траву за городом, только чтобы не умереть с голоду?

— Неужто траву? — развеселился Родим. — Бедные! О том, что местные растения хороши в качестве приправы и население их охотно добавляет в пищу, — слышал. Но вот чтобы люди ели только эту траву — для меня большая новость.

— На прошлой неделе по голо показывали, — снисходительно пояснил Джим. — Я посмотрел передачу, вообще ужаснулся: кругом грязь, разруха, все серое и скучное. Представляешь, целая улица — и ни одного рекламного щита! Да и откуда взяться нормальным рекламным щитам, сетевым закусочным и вообще сопутствующему демократии достатку, когда в Имперском уголовном уложении, например, существует статья о биржевых спекуляциях? А ведь всем известно, что биржевые спекуляции — это важнейший инструмент финансового рынка. Как же можно за это судить?!

Рассвирепевший Джим в сердцах пнул основание стойки, заслужив неодобрительный взгляд бармена. Пестрецов наконец отвлекся от новостей и задумчиво смотрел на собеседника.

— Совершенно нецивилизованный подход к законам! — продолжал разглагольствовать тот. — К тому же всем известно, что государство — собственник неэффективный. И если ему подобным образом не указывать регулярно на проблемы и дыры в законодательстве, то оно так никогда и не почешется. Или такой пережиток темных времен, как личные вассалы императора. Люди, по существу, никакому закону не подсудные и отвечающие за свои действия только перед хозяином. Это что еще за неприкасаемые?! В цивилизованном обществе перед законом все равны — хоть ты миллиардер, хоть король, хоть сантехник! Будь я на месте русских, давно сверг бы узурпатора и посадил бы на электрический стул или на эту, как ее… на гильотину! Ну, как в Средневековье, когда они свергли этого живодера — то ли Путина, то ли Распутина…

— Да, очень любопытно, — флегматично заметил Родим. Он уже покончил с едой и теперь допивал пиво. — Когда прилечу на Светлый Владимир, непременно расскажу нашим, что они едят траву и на улицах у них грязно. Думаю, хохотать будет полстолицы.

Джим побледнел и застыл с открытым ртом. Потом потянулся за своим бокалом, но, так и не отхлебнув, снова поставил его на стойку.

— Ты это… — сипло произнес он, не глядя на Родима. — Так ты, выходит, русский?..

— Ага, — кивнул Пестрецов. — Только почему-то знаю английский. И немецкий тоже знаю. И интерлингву. А траву ем только в салате, и вовсе не из-за боязни умереть от голода. И не хожу в медвежьей шкуре. И, страшно сказать, регулярно чищу зубы.

— Ну, ты же понимаешь, что я не имел в виду ничего такого! — с некоторой натугой, но по-прежнему азартно взялся пояснять американец. — Люди-то разные бывают! Одни траву едят, другие три языка знают… Да и глупости это все про траву, дурацкая пропаганда. Русские вообще отличные парни! Я с вами регулярно пересекаюсь в рейсах. С вашими выпить можно отлично, поболтать как следует, то-се… Да и император ваш вполне ничего, за своих подданных кому хочешь горло перегрызет, невзирая ни на какие законы и международные нормы. Молодец! Вон международный суд на Розовой Гааге так и щелкает зубами после того случая с грузом циркония! — Американец хохотнул, поскольку Соединенные Миры также не признавали юрисдикцию розовогаагского суда, и в этом он был стопроцентно солидарен с политикой Империи. — Зато русских не трогают никакие террористы или там борцы за свободу, себе дороже выйдет. Это по-нашему, по-техасски. И сами вы себя в обиду не даете, и вообще с вами считаются все…

Родим молча кивал, допивая пиво. Затем отставил пустой бокал и, отодвинув высокий стул, направился в оранжерею. Джим за его спиной все еще продолжал оживленно бормотать, припоминая положительные моменты своего общения с русскими, однако Пестрецов уже забыл о его существовании.

Опустившись на скамейку под цветущими магнолиями, Родим глубоко задумался. У него из головы не шло послание императора, которое передал ему профессор Вельяминов. Оно начиналось словами: «Лейтенант, мне нужна ваша помощь…»

Возвращаясь через полчаса в каюту через бар, он заметил своего давешнего соседа по стойке, сидевшего в компании изрядно поддавших мужиков, по виду типичных бюргеров. Совершенно пьяный продавец комбайнов громко возглашал:

— Ну их в задницу! Абсолютно дикий народ. За своего императора любому глотку перегрызут. То ли дело мы — цивилизованные люди. Я, когда был у вас на Беовульфе, ходил и только восхищался. Ходил и восхищался! Изумительная архитектура, прекрасная кухня, и люди очень душевные и щедрые…

Презрительно усмехнувшись, Родим вышел в коридор.

Глава 3

На улице падали хлопья синего снега.

Стоя в застекленном вестибюле космопорта с чемоданом в руке, Родим Пестрецов с любопытством смотрел на улицу через раздвижные двери. За дверями была самая настоящая, хотя и сюрреалистическая метель — ярко-синий снег сыпался с неба, закручивался в спирали, мел поземкой по растрескавшимся плитам подъездной дороги, однако таять отказывался наотрез, несмотря на то, что снаружи было не меньше тридцати градусов выше нуля и высокая влажность. По площадке перед выходом из космопорта медленно проехал механический уборщик, сгребая неровные кучи снега в высокие сугробы.

— Это у вас всегда так? — поинтересовался Пестрецов у охранника на выходе.

— Не-е-е-ет, — лениво отозвался тот. — Кандава цветет. Не бойтесь, она безвредная. Через пару дней уже облетит вся.

Пожав плечами, Родим вышел под синий снег, оказавшийся совершенно сухим, теплым и невесомым. Метрах в сорока от входа под потемневшим пластиковым навесом стояло полтора десятка старых водородных автомобилей самого экзотического вида, рядом с которыми скучали водители в потрепанных футболках. Туда Пестрецов и направился.

Навстречу ему из-под навеса выбрался пожилой здоровяк в бейсболке, необъятное пивное брюхо которого было обтянуто футболкой с надписью «Вся еда поступает сюда».

— Нужна машина, браток? — поинтересовался дядька, покручивая на пальце брелок с ключами.

— Да, — кивнул Родим. — Мне надо в бар «Три веселых сучки».

Здоровяк пристально посмотрел на него, снял с головы бейсболку и тщательно отряхнул ее о колено, счищая хлопья загадочной кандавы.

— Никто не поедет, — произнес он, приведя головной убор в порядок и снова водрузив его на голову. — Может, куда-нибудь в другое место?

— Мне нужно именно туда, — сказал Родим. — А что, у вас в профсоюзе слишком крепкие нравственные устои?

— У нас в профсоюзе слишком хорошо развит инстинкт самосохранения, — хладнокровно пояснил дядька. — Твои «Сучки» находятся в Инфернусе.

— Нет, вы ошибаетесь, они здесь, в этом городе, — возразил Пестрецов. — Знаете, на северной окраине…

— Да в этом, в этом городе, — оборвал его водитель. — Только в Инфернусе. В зоне свободного ведения огня.

— О, — уважительно качнул головой Пестрецов. — Вон что.

— Ага. У нас на планете и так-то неспокойно, как-никак бывшая пиратская республика, а в районах вроде Инфернуса вообще труба. Местные банды непрерывно воюют между собой, в этот котел даже полиция боится соваться. Подобьют из ручного гранатомета, не успеешь и ста метров проехать. — Здоровяк вздохнул. — Слушай, браток, зачем тебе эти «Сучки»? Если хочешь славно отдохнуть, я тебе в Верхних кварталах десяток отличных стриптиз-баров посоветую. Скажешь, что от Пузатого Сэма, тебе еще скидку сделают. А?

— Нет, спасибо. А как вы, ребята, посмотрите, если я заплачу два номинала? Мне нужно именно в «Сучки».

— Ступай пешком, уважаемый.

Глава местных таксистов безразлично развернулся и ушел обратно под навес, оставив Пестрецова с чемоданом в руках у входа в космопорт. Родим с сомнением посмотрел ему вслед. Либо таксисты здесь были избалованы обилием клиентов и огромными чаевыми, либо поездка в загадочный Инфернус действительно пугала их настолько, что за такое дело никто не брался.