Кухня женского счастья (СИ) - Халь Евгения

–Да не вертись ты, –мои руки под управлением оккупантки ловко причесывали пальцами непокорную гриву.

И волосы при этом выглядели так, словно их вытягивают феном. А мне, кажется, начинает нравиться этот магический трах-тибидох. Удобно как! Утром встала, и вместо того, чтобы на сонное, хранящее следы от поцелуев взасос с подушкой лицо, начинать кое-как слоями наносить макияж, просто пошепчешь заклинание –и вуаля! Красавица!

–Быстро на королевскую кухню! –меня толчком отнесло к двери.

Да так, что едва не впечатало в нее лицом. Опять? Она меня покалечит когда-нибудь! Щурясь от ярко-розового утреннего солнца, я вышла из домика и пошла вверх по извилистой, горбатой улочке, которая петляла в густом лесу. Под деревьями располагались лавки, многочисленные лотки с разноцветным тряпьем. Из харчевен доносились пряные запахи. В больших котлах, установленных прямо посреди улицы, кипели и булькали густые похлебки, исходя ароматным паром. Над головой проносились какие-то странные существа, похожие на колобков: круглые, румяные, размером с футбольный мяч, они сжимали в крошечных ручках целые охапки булок самых причудливых форм.

Один из них спикировал прямо на голову здоровенного мужика с густой бородой, ловко всунул в его открытый рот здоровенный калач, выхватил из кармана мужика квадратную монету и снова взмыл воздух.

–Это булочники, – пояснила Игата. – Короли-Повара Счастья и Несчастья не выбрасывают остатки теста, а лепят из них колобков. Из остатков, конечно, мало что пригодное может получиться. Характер у булочников скверный, того и гляди норовят от всех убежать. Зато хлеб разносят исправно. Хоть и тупые, как пробки.

Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел. А возможно ли, чтобы эта сказка была отголоском того, что случайно подсмотрели наши предки в других мирах?

– Все ваши сказки ворованные, –заверила меня Игата. –Я вот тут покопалась в той соломе, которой набита твоя голова.

–Но-но, оккупантка! Давай только без губоприкладства!

– А ты думала, что там мозг? –противно захихикала она. –Но насчёт сказок ты правильно поняла. Вы ведь дикари, отлученные от Ковра Судьбы. Но иногда видите что-то не поддающееся объяснению, которое случайно просочилось из других миров, и по дикарской своей логике складываете сказки и легенды. Вот как с тем булочником, которого вы назвали Колобком.

Шмыг! Мимо меня промчался колобок, резко затормозил в воздухе, повернулся, ощупал меня круглыми злобными глазками и запустил большой круглой булкой прямо мне в физиономию.

–Да какого… –начала было я, но тут булка влетела мне между зубами.

От неожиданности я, как собака, клацнула челюстями, смыкая их на булке. Это было грубо со стороны колобка, но очень кстати. Хрустящая ароматная корочка и нежнейший мякиш моментально наполнили мой рот. Поддерживая булку левой рукой, правой я порылась в кармане платья и выудила монетку. Булочник немедленно спланировал на мое плечо, вырвал монетку из рук и взмыл в воздух.

–Поторопись! –зашипела Игата. –Пильпель ненавидит, когда опаздывают!

–А это кто? –булка была настолько вкусной, что хотелось сесть под деревом и насладиться ею сполна вместо того, чтобы лихорадочно давиться на ходу.

–Скоро увидишь, – в ее голосе прозвучала угроза.

Пришлось прибавить шаг. Вот и пригорок, на котором блестит под солнцем здание кухни в форме гигантского болгарского перца. А за кухней возвышается еще один холм, на котором сверкает белизной стен огромный дворец с аспидно-черной зеркальной крышей, утыканной остроугольными башенками. Дворец Короля-Повара Женского Счастья и Несчастья. Вернее, двух королей, которые разъединились из-за меня.

Я глубоко вздохнула, пытаясь справиться с волнением, и зашла в здание кухни. В самом центре гордо красовался тот самый горшок, который стоял на площади в момент моего эпичного приземления в мире Митбах.

По обе стороны от него линеечкой выстроились девушки, каждая из которых мечтала сдать экзамен и выиграть отбор. Кого здесь только не было! И шестиногие арахны – паучки, и ящерки-летайи с золотистыми волосами и янтарно-желтыми глазами, и эльфийки, и даже крошечная Дюймовочка. Но не изящная, как в мультике, а вся квадратная и с колючим, недобрым взглядом. Катаньи-гномы –услужливо подсказала мне память, покопавшись в ворохе знаний, которые я усвоила за одну ночь после "Укуса библиотекаря".

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Напротив девушек вальяжно развалились на стульях табахи –помощники Королей-Поваров. Здоровенные, под два метра ростом, мужики, все словно состоящие из шаров разного размера. Красномордые, мощные, в черных колпаках и красных передниках, они рентгеновским взглядом осматривали девушек, которые стыдливо переминались с ноги на ногу. Навстречу мне шагнул самый крупный из них. Морда у него была такая багрово-помидорная, как будто его всю ночь томили в духовке. Из-под колпака выбивался смоляной чуб. А над толстогубым ртом затейливо изгибались вверх черные густые усы.

–Это Пильпель –правая рука Королей-Поваров. В их отсутствие он на кухне главный. Замри и будь заинькой, –шепнула Игата.

Быстро проведя работу среди себя, я настроилась на волну вежливости, позитива и откопала самую робкую и милую улыбку. Такую слегка даже заискивающую. Но на Пильпеля моя готовность быть хорошей девочкой не произвела ни малейшего впечатления. Он упер руки в бока и грозно зарычал:

–Имя?

–Варвара, –пискнула я, невольно делая пару шагов назад.

–Вар-вар-вар-варрррра! –заревел он, и табахи довольно загоготали.

–Почему опоздала?

–Простите! У меня была уважительная причина.

–Ты умерла? Над тобой надругался тролль? –один его ус выгнулся вверх, а другой вытянулся в сторону, как стрелки на часах, показывая девять часов.

–Ннеет… пока… еще, –растерялась я.

–Значит, причины для опоздания не было, –отрезал он. –И вообще я тебя не помню. Значит, ты настолько плоха в поварском искусстве, что мои глаза отказываются это видеть. Поэтому проверку мастерства мы начнем с тебя, –он хлопнул в ладоши и мне на голову нахлобучился упавший с потолка черный остроконечный колпак.

А откуда-то из-за горшка вылетел алый передник и самостоятельно повязался вокруг моей талии. Пильпель молча указал на огромный стол, полукругом выстроенный вокруг горшка. На дрожащих ногах я пошла к столу. Девушки поспешили занять места рядом со мной. Деревянная столешница поднялась, открывая множество ящичков. Из них свистя вырвались ножи и легли в наши протянутые руки. Табахи притащили мешок и всем раздали по квадратному булыжнику.

–Каждая из вас, а особенно ты, –Пильпель ткнул в меня пальцем, – должна тончайшими пластинами нашинковать таизянские съедобные камни.

–А нельзя магическим слайсером? –не удержавшись, шепнула я.

–Что ты сказала? Что такое слайсер? –грозно нахмурился Пильпель.

–Ну это такая машинка для…

–Дура квашенная! –завопила внутри меня Игата. –Замолчи! Ты погубишь нас обеих!

–В смысле… магическая… эээ… методика нарезки тончайшими пластинами, как вы сказали.

–Кажется, ее все-же утащил в пещеру тролль, –к Пильпелю подошел один из табахов и озадаченно почесал под колпаком.

–Думаешь, надругался над бедной девшукой, а она не помнит? – серьезно спросил Пильпель.

–Думаю, что надругался даже два или три раза, –кивнул табах. –А потом достал из ее прехорошенькой головки мозг и сожрал. Потому что там, внутри, явно ничего нет.

Все табахи загоготали, а девушки захихикали. А я не знала, что делать раньше: злиться, пугаться или удивляться. Потому что в первый раз в жизни меня назвали прехорошенькой. Хотя до этого никто в жизни такого не говорил. И я как-то смирилась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ну не дала природа-мать смазливую мордаху. Перекраивать ее в Швейцарии я не собиралась, даже если бы сама, без помощи отца заработала кучу денег. Какое ни есть лицо, а мое. Хотя в школе я не раз рыдала, глядя на себя в зеркало. Лицо у меня круглое, широкое, грубо высеченное. Как будто Папа Карло начал Буратинку строгать, но тут начался футбол, он пошел пиво пить и болеть за любимую команду, а меня так и оставил. Глаза маленькие, зато выразительные. И вообще мимика у меня подвижная. С одной стороны, это хорошо, потому что оживляет лицо. А с другой на фото я выхожу кошмарно. И все фотографы всегда жутко страдают, пока находят нужный ракурс. Так что я хороша в динамике, а не в статике.