Генрих IV - Василий Балакин

Принц Наваррский рос крепким ребенком — за его воспитанием следил сам Генрих д’Альбре вплоть до своей кончины, настигшей его в замке Ажетмо 29 мая 1555 года. По его завещанию местом временного упокоения короля Наваррского, не терявшего надежду, что хотя бы после его смерти возродится единое Наваррское королевство и он навеки упокоится в Памплоне, был выбран кафедральный собор Лескара. Увы, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, и в Памплону Генрих д’Альбре не возвратился даже своими бренными останками. После кончины отца Жанна продолжила воспитывать сына как простого крестьянского ребенка. Поскольку ей приходилось часто и надолго отлучаться, попечение о Генрихе было доверено его ближайшим кузенам — Жану д’Альбре, барону де Миоссану, и его супруге Сюзанне де Бурбон-Бюссе, которые жили в замке Коарраз, на берегу Гав-де-По. Там будущий король Франции рос вместе с тремя их детьми. Все крестьянские дети Беарна, с которыми он делил свои игры до семи лет, ощущали себя братьями «нашего Генриха». Благодаря такому воспитанию «по-беарнски» ребенок усвоил простые вкусы, пренебрежение гигиеной, привычку к активной и подвижной жизни, а также крепкое здоровье, которого не предвещала обремененная туберкулезом наследственность. Усвоенные в детстве привычки остались на всю жизнь, так что Генрих всегда чувствовал себя комфортнее вдали от королевского двора в Париже. Некоторая грубость речи также досталась ему от раннего детства.

После кончины отца Жанна д’Альбре стала королевой Наваррской, а ее сын Генрих, которому не исполнилось еще и двух лет, получил титул принца Наваррского. Разумеется, эти титулы признавались только во Франции, тогда как испанцы называли новоявленных королеву и принца не иначе как герцогиня Вандомская и принц Беарнский. Смена титулов и социального положения требовала нанести официальный визит королевскому двору Франции, и Жанна с Антуаном засобирались в путь. Однако сначала они предстали перед сословным собранием Беарна. После непродолжительных дебатов ассамблея признала их права, но на различных условиях. Беарнцы проводили четкое различие между Жанной, ставшей правительницей в силу наследственного родового права, и ее супругом-чужаком. Если Жанну признали как суверенную виконтессу и королеву Наваррскую, то Антуана — лишь королем-супругом (консортом). Французский король сразу же сообразил, в какой щекотливой ситуации оказался его кузен Антуан, и попытался сыграть на его уязвленном самолюбии, предложив ему обменять Беарн на домены в центре Франции, которыми он владел бы как бесспорный господин. Однако переговоры ни к чему не привели, и Генрих II попытался сил ой захватить Беарн, для овладения которым, как он полагал, настал удобный момент. С этой целью к крепости Наварранкс было направлено войско, возвратившееся ни с чем. Потерпев столь досадную неудачу, французский король тем не менее предпочел восстановить добрые отношения с Антуаном, предоставив ему должности, которые прежде занимал его тесть, — губернатора и адмирала Гиени, правда, в обмен на его губернаторство в Пикардии. Теперь Антуан частенько бывал при французском дворе, дабы пользоваться вновь обретенной милостью Генриха II в интересах обеспечения будущего своего сына, подраставшего в замке Коарраз на попечении супругов Миоссан.

Когда сыну исполнилось три года, Антуан решил, что пришло время представить его французскому двору. В ноябре кортеж Антуана и Жанны отправился в путь, проезжая по принадлежавшим им землям и встречая повсюду торжественный прием. Особенно пышно был обставлен въезд в Лимож. Жанна как виконтесса Лиможская восседала под балдахином, установленным у ворот, где ей преподнесли ключи от города. Ей презентовали также статуэтку Минервы, тем самым чествуя наделенную великой мудростью виконтессу. Однако их уже с нетерпением ждали в Париже, и все трое, Жанна, Антуан и юный Генрих, 12 февраля 1557 года появились в Лувре, где их принимали Генрих II и Екатерина Медичи.

При дворе уже знали о резвом нраве и сообразительности наваррского принца, и всем не терпелось воочию увидеть его. Генрих II ласково принял мальчика, даже посадив, дабы оказать честь его родителям, на свои колени. Затем, исключительно шутки ради и чтобы испытать малыша, без какого-либо дальнего прицела, он спросил его, не хочет ли он быть его сыном. Маленький беарнец уже понимал по-французски, но еще не говорил на этом языке, поэтому ответил на своем диалекте, едва понятном большинству присутствовавших, что у него уже есть отец, и указал на Антуана Бурбона. В его голосе звучали возмущение и удивление непонятливостью французского монарха. Однако Генрих II не отступался, на сей раз обратившись к малышу с предложением: «Раз вы не хотите быть моим сыном, то не желаете ли стать моим зятем?» На это ребенок, не задумываясь, ответил утвердительно. Об этом случае из жизни Генриха IV рассказал уже известный нам Франсуа Фавен, и опять в его рассказе литературного вымысла больше, чем правды. Ещё можно допустить, что трехлетний ребенок адекватно реагировал на первый вопрос французского монарха, но предложение стать зятем должно было поставить его в тупик — что такое зять и почему он должен хотеть стать им?

Сочиняя этот эпизод, Фавен решал сверхзадачу — литературно, драматично, почти по-шекспировски, рассказать о первой встрече будущих супругов, Генриха Наваррского и королевы Марго, тогда еще девочки четырех лет от роду. Представление вассала сеньору неожиданно переросло в смотрины жениха и невесты. Для Жанны и Антуана это было, несомненно, весьма лестное предложение (вспомним, как мечтала Маргарита Ангулемская выдать свою дочь за дофина), но и для Генриха II брак дочери с наследником Наварры и Беарна имел важную политическую цель — не допустить брачного альянса наваррского принца с испанской инфантой. Как в свое время Франциск I увлек в фарватер французской политики Генриха д’Альбре, выдав за него свою сестру Маргариту, так теперь Генрих II задумал брачными узами привязать к Франции сына Жанны д’Альбре, личную судьбу которой также устроил в свое время. Нет оснований полагать, что все было решено именно тогда, в ходе достопамятной встречи 12 февраля 1557 года, однако история получила продолжение, да и Антуан Бурбон в дальнейшем не упускал случая похвастаться, что король Франции сам предложил выдать свою дочь за его сына. Так уже в возрасте трех лет Генриху Наваррскому судьбой было предопределено стать супругом женщины своевольной и неверной, которой он будет отвечать тем же, пускаясь в бесчисленные любовные похождения.

После этого первого опыта пребывания при дворе маленького беарнца снова отвезли в Коарраз на попечение супругов Миоссан. Там он продолжал вести жизнь, подобную той, какую вели крестьянские дети, с одной лишь разницей: возможно, сам еще того не осознавая, он был номинальным правителем Наваррского королевства, суверены которого отсутствовали в своих владениях. Уверяют даже, что в пять с половиной лет он впервые подписал официальный документ. Побывав при роскошном французском дворе, блеск которого его не ослепил, он опять босой и с непокрытой головой носился с мальчишками Коарраза, не страшась ни дождя, ни ветра, ни снега. Набегавшись, он садился за стол, с аппетитом поглощая хлеб, холодное мясо и соленый беарнский сыр. Это спартанское воспитание укрепило его физически и закалило его здоровье, чего так недоставало принцам Валуа, растущим в душных покоях Лувра. С детских лет он отличался выносливостью и презрением к изысканным яствам и элегантным нарядам. Тогда же он приобрел опыт общения с простым народом, который всегда относился к нему лучше, чем знать. Мало кому из венценосцев довелось в детстве делить повседневную жизнь с землепашцами и пастухами. Эти годы, проведенные в сельской глуши, стали самыми счастливыми в бурной жизни Генриха IV. Оказавшись на вершине власти, он смог по достоинству оценить товарищество детских лет: только в Коарразе дружба была беззаботной и бескорыстной.