Последний кабальеро - Максим Владимирович

Эчеварра замолк, достал сигару и закурил, остальные молчали, заворожённые рассказом не меньше, чем сам «убийца». Коррадо удивился, никогда грубый сержант не выказывал способностей к выдумке шикарных историй, сводя любые разговоры к выпивке, деньгам, коням, оружию и женщинам. Коррадо молчал, выжидая, пока Эчеварра раскурит свою сигару и продолжит рассказ. Тот явно наслаждался моментом, либо действительно пребывал в хорошем настроении, потому что так и не выругал его ни разу. Коррадо забыл и про кровь, и про убитых.

– Так вот, прошло какое-то время, и твой спаситель показался перед тобой. Ты не заметил, как он вышел, не слышал, не почуял. Даже твой конь молчал. Спаситель твой был высок ростом, примерно с меня, светловолосый, но не гуэро, загорелый, но светлее Сергуэна. В руках он держал два карабина, за спиной висел ещё один. Глаза парня были зеленоватые, внимательные, как у кошки. Или волка, на твой вкус. Да, забыл, он был молод, не старше тебя, но руки его, хотя и изящные, выглядели, словно он уголь грузил с младых лет. Широкоплечий, как Борреас, разве что немного уже, самую малость. Одет он был просто, по туземному, но сам он не туземец, не полукровка. А на голове его была широкополая шляпа с серебряной кокардой времён революции. Ну, тогда со львами, помнишь, поди, их не так давно отменили. Наследие колониального владычества, как говорит наш милый командир. Он тебе ничего не говорил, просто посмотрел на тебя, а затем занялся тем же, чем тут занимались мы, пока ты не появился. То есть собрал всё оружие и ценные вещи, деньги, патроны, сапоги вон даже снял, Борреас не вздумай их одевать в городе. Потом погрузил свою поклажу на трёх коней, включая своего, серого, длинноногого, со звездой во лбу. И так же молча удалился, в сторону Кохира-Лобо. На изящном, но слегка старом седле был герб, какая-то рыба в кругу, ты не слишком разглядывал. Всё понял, сержант Коррадо?

– Никто не поверит, что потомственный владыка, такой…. Я хочу сказать, богатый и знатный человек не пойдёт на это преступление. Зачем ему убивать солдат?!

– Вот почему ты не стал старшим сержантом, Коррадо? И почему тебе так и не дали командовать даже сопляками, не поставили наставником? Потому что мозгов у тебя меньше, чем у этого дохляка! Не твоё это дело, поверят тебе или нет! Твоё дело признаться в краже свиньи и убийстве офицера! И рассказать про таинственного спасителя. Подробно рассказать, прибавить своё можешь, но ничего из моего рассказа не забыть! Всё понял? Повтори, что я тебе только что рассказал.

Коррадо едва мог говорить, поскольку только сейчас понял, что всё это значило. «коты» специально заманили несчастных и специально убили именно так, чтобы могло создаться впечатление, будто стреляли из одного места. Голова у офицера и впрямь была размножена выстрелом, скорее всего из револьвера подобного тому, что был у него. Точно Коррадо сказать не мог, он не видел трупы на поле боя, хотя видел убитых, которых привозили в крепость, когда он служил на самом юге. Это всё сделано специально, повторил он себе. Но другого пути у него нет.

– У меня нет свиньи. И я не стрелял из револьвера. А может там калибр другой? – Коррадо предпринял последнюю попытку выпутаться. Слабую и глупую, но просто так отдать себя на милость, вернее свирепость, военного суда он не желал. Не верил, что его спасут.

– Такой же, как и у меня. Стандартное вооружение сержанта. – Эчеварра усмехнулся. —То, что ты не стрелял, исправить можно довольно быстро.

Эчеварра выхватил револьвер из кобуры, который оставался всё это время на поясе Коррадо, и выстрелил куда-то в сторону. Раздался визг, шум возни, хрип и стон. Кто-то кинулся назад, Коррадо не обернулся, замерев на месте. Потом тот, кто пошёл проверить, что подстрелил их вожак, пронёс это к самому обрыву, и с матом швырнул вниз.

– Вот теперь вся история сходиться. Кровь на тебе, потому что ты споткнулся, упал от страха, поняв, что натворил. Ты пытался тормошить офицера, выл и плакал, но он был мёртв. Таким тебя и найдут вскоре, опустошённого и ссутулившегося над трупом. Ты не будешь сопротивляться, даже если тебя будут бить. Сильно не станут, ты им живой нужен будешь. Но историю эту раньше суда не рассказывай. В суде будет много народу, будут и проныры из газет. Вот тогда и дай всем жару!

Эчеварра сжал кулак и сунул почти под самый нос Коррадо. Кулак пах конский навозом потом человеческим и конским порохом и кровью. После этого его молча оставили один на один с трупами. Даже оружие на забрали. А он на самом деле опустился на колени и стал машинально гладить шелковистые вихры на голове лейтенанта, где они сохранились, после выстрела.

Они быстро упаковали награбленное, расселись по коням и выстроились в цепочку. «Коты» медленно уехали той дорогой, ведущей в Кохиро-Лобо, густой горный лес, где на самом деле обитали волки, необычной чёрной окраски. Ехали медленно, посмеиваясь, хотя специально не шумели, явно, будучи настороже. Последним уходил Эчеварра, всё время оглядываясь назад. Спустя несколько минут после того, как «коты» скрылись в низкорослой молодой сосновой поросли, Эчеварра вернулся к месту бойни. Не спешиваясь, он медленно объехал всю округу, выглядывая что-то на земле и хмурясь, бормоча что-то под нос. Коррадо медленно поворачивал голову, вслед за всадником, но молчал. Тот вскоре подъехал к нему и проворчал.

– Я тут одну штуку занимательную потерял. Если найдут, спросят, скажи твоя. Не найдут, что же такова судьба. Но лучше бы нашли. Можешь сам поискать, пока никого нет.

– Что искать? Окурок? – Коррадо протянул погасший окурок, который ранее Эчаварра кинул на землю.

– Нет, не окурок. Ты чего думаешь, тут вообще никого не бывает? Будут они окурки собирать! Может ещё сопли, что Борреас намазал на мундир офицера, и слюну на окурке изучать станут, кому они принадлежат. Тебе, твоей жертве, неизвестному всаднику или вообще лежит тут недели три этот окурок, а сопли принадлежат самому капитану, просто лейтенант не смыл их, когда тот чихнул на него?! Нет, это всё сказки, по слюне никто и никого не найдёт! А вот моя вещица занятная. Это вроде запонки, серебряной, в виде стрелы, обрамлённой листьями хикамы. Старая работа, времён вице-короля Аугусто Мигеля Асанза, подарок от… Неважно от кого, но мне она дорога, очень дорога. Если найдёшь сам, либо ищейки найдут, тогда так и быть, отвалю из своих припасов твоей дуре компенсацию. А если нет, тогда её похитят, и никто никогда не найдёт.

– За что?! Тут столько камней, столько пыли и грязи?! Да может кони эту запонку и затоптали!

– А мне какое дело, отчего она пропала, и не мой ли конь её в втоптал? У тебя времени много – ищи. И стимул есть, хороший стимул. Может статься, и не расстреляют тебя, кто поверит, что такое чмо способно на хитрое и коварное преступление?! А вот украсть свинью, чтобы выручить деньги на свадьбу, можешь. Потому и будет всё это похоже на правду больше, чем настоящая картина происшедшего. Ну, бывай. Да, совсем забыл, чтобы ты точно опознал виновника, посмотри в кармане куртки лейтенанта, там лежит карточка. Внимательно изучи её, а потом уничтожь.

Сказав это, Эчеварра резко свистнул, словно воин племени кора, и ускакал вслед за своими людьми. Вскоре округа погрузилась в абсолютную тишину, столько редко наблюдаемую Коррадо. Он ведь в основном жил среди постоянных звуков, гама, шума, и теперь, посреди сурового горного перевала чувствовал себя новорождённым. Или мёртвым, чья душа ещё не покинула землю и обозревает своё последнее пристанище. Затем медленно встал и начал поиски пропажи, сначала возле трупов. Он вставал на колени, и осторожно перебирал мелкие камни и сухую землю, гладкую на ощупь, цвета заходящего солнца. Ничего не найдя на самом перевале, он решил проверить, не выпала ли у сержанта его безделушка во время стрельбы. Стреляли они в небольшого пригорка, скрытого кустарником и чахлыми кипарисами. Подойдя ближе, он заметил две гильзы от револьвера. Поднял, понюхал. Свежие, значит где-то тут искать надо. Он опять встал на четвереньки и стал медленно оглядываться, прощупывая старую хвою, куски коры и редкие травинки. Ему попалось пара медных песо, покрытых зеленой малахитовой плёнкой, один очень старый пыж от охотничьего ружья, пара пробок от бутылок, какие-то непонятные обломки керамики. Песо немного отличались от тех, что были в ходу, они были больше в размерах, но надпись «один песо» он прочитать всё же сумел. Но искомого тут не было, нигде, хотя он уже обошёл всю округу второй раз. Солнце катилось в закат, было часов семь, в голове гудело от жары, страха и жажды. Но Коррадо упорно осматривал проклятое место. Откуда-то снизу, со стороны старой дороги на каменоломню, послышалось осторожное цоканье копыт. Несколько коней, по звукам выходило тяжелогружёных, возможно это поисковый отряд. В отчаянии Коррадо начал перебегать с места на место, бессмысленно всматриваясь в землю, камни, мертвецов. Всё было тщетно. Тогда он сел на землю возле молодого лейтенанта и зарыдал. Сначала он просто трясся, беззвучно, от усталости и навалившегося бессилия. Затем что-то пережало горло, комок обиды и бессилия. Постепенно он стал раскачиваться на месте, слёзы сами текли по его щекам. Он жалел себя, проклиная одновременно из-за того, что не ушёл из проклятого полка раньше, до сегодняшнего дня. Жалел несчастную Веронику и её глупого отца. Даже этих мертвецов, которых никогда ране н видел, и тех жалел. И ещё он ненавидел. Ненавидел так, как может ненавидеть только человек загнанный в абсолютно безвыходную ситуацию. Зло, безудержно и бессильно. Ни Эчеварра, ни его банда, ни майор никак не могли пострадать от его ненависти и проклятий, что срывались с его губ.