Тупапау, или Сказка о злой жене - Евгений Лукин

— В общем, так… — с трудом выговорил Фёдор. — По замыслу Таароа, это будет ночной десант. Пойдём, как он выразился, «на тихих вёслах». А нас четверых из уважения поставят в первую цепь на самом почётном месте.

Слово «почётном» в пояснении не нуждалось — Фёдор произнёс его с заметным содроганием.

— Да нет, это просто смешно! — взорвалась Галка. — Ну ладно, Толика я ещё могу представить с копьём, но вам-то куда?! Интеллигенты несчастные! Вам же первый туземец кишки выпустит!..

Она замолчала.

— Ребята, — воспользовался паузой Валентин. — Как-то странно всё получается. Вспомните: они ведь к нам хорошо отнеслись… А теперь нас просят о помощи. На них напали… В конце концов, мужчины мы или нет?

Никто не перебил Валентина — слишком уж были ошарашены островитяне его речью.

— И потом, я думаю, всем на войну идти не надо. У них же, наверное, тоже кто-то остаётся по хозяйству… Но представителя-то для этого дела мы выделить можем! Ну хорошо, давайте я пойду в десант…

Он увидел глаза жены и умолк.

— Сядь! — проскрежетала Наталья — и Валентин опустился на циновку рядом с Фёдором Сидоровым.

14

Примерно через час вернулся Толик, довольный уловом и «Гонораром». Кое-как утихомирив женщин, он коротко допросил Фёдора и, уяснив суть дела, присел на резную корму каноэ.

Вождь мыслил.

Племя смотрело на него с надеждой.

— Так, — подвёл он итог раздумьям. — Воевать мы, конечно, не можем.

— Угрю понятно, — пробормотал Лёва.

— Ты это Таароа объясни, — развил его мысль Фёдор.

— А ты почему не объяснил?

— Мужики, бесполезно! — в отчаянии вскричал Фёдор. — Это скала! Коралловый риф! Пуа Ту Тахи Море Ареа! Я просто разбился об него. Я ему битый час вкручивал, что от войн одни убытки. Про экономику плёл, хотя сам в ней ни черта не разбираюсь…

— Интересно, — сказал Толик. — А что ты ему ещё плёл?

— Всё плёл, — устало признался Фёдор. — Я ему даже доказал, что война безнравственна…

— Ну?

— Ну и без толку! Да, говорит, нехорошо, конечно, но богам было видней, когда они всё так устраивали.

Толик рывком перенёс ноги в каноэ, встал и принялся выбрасывать рыбу на берег.

— Может, не надо, а? — робко сказала Галка. — На ночь глядя…

— Ну ни на кого ни в чём нельзя положиться! — в сердцах бросил Толик. — Корму спихните.

Корму спихнули, и он погрёб к выходу из бухты.

И всё опротивело Фёдору Сидорову. Он ушёл в хижину, лёг там на циновку и отвернулся лицом к стене. Самоуверенность Толика объяснялась тем, что он ещё не беседовал с Таароа. Ничего. Побеседует. Всё было бессмысленно и черно.

Фёдор представил, как молодой статный туземец умело наносит ему удар копьём в живот, — и почувствовал себя плохо. Тогда он попытался представить, что удар копьём в живот туземцу наносит он сам — и почувствовал себя ещё хуже.

Прошло уже довольно много времени, а Фёдор всё лежал, горестно уставясь на золотистое плетение циновки.

Затем он услышал снаружи лёгкие стремительные шаги, оборвавшиеся неподалёку от хижины.

— Это что такое? — раздался прерывистый голос Натальи. — Ты что это сделал? А ну дай сюда!

Неразборчиво забубнил Валентин. Странно. Когда это он подошёл? И почему так тихо? Крался, что ли?

— Сломай это немедленно! — взвизгнула Наталья. — Ты же видишь, у меня сил не хватает это сломать!

Послышался треск дерева, и вскоре Наталья проволокла Валентина мимо стенки, за которой лежал Фёдор. Циновки всколыхнулись.

— Я тебе покажу копьё! — вне себя приговаривала Наталья. — Я тебе покажу войну!

Фёдор выглянул из хижины. У порога валялся сломанный пополам дрын со следами грубой обработки каким-то тупым орудием. Судя по прикрученному кокосовой верёвкой наконечнику из заострённого штыря, дрын действительно должен был изображать копьё.

15

Наступила ночь, а Толика всё не было. В деревне жгли костры и сходили с ума от беспокойства. Галка уже грозилась подпалить для ориентира пальмовую рощу, когда в бухте, наполненной подвижными лунными бликами, возник чёрный силуэт каноэ.

Вождя встретили у самой воды с факелами. Их неровный красноватый свет сделал бородатое лицо Толика первобытно свирепым.

— Всё! — жёстко сказал он.

— Я же говорил… — вырвалось у Фёдора.

— Дурак ты, — тоном ниже заметил Толик. — Объявляй демобилизацию. Хорош, повоевали.

— Не воюем? — ахнула Галка.

— Не воюем, — подтвердил Толик и был немедленно атакован племенем. Измятый, исцелованный, оглушённый, он с трудом отбился и потребовал ужин.

Мужчины остались на берегу одни.

— Толик, ты, конечно, гений… — запинаясь, начал Фёдор. — Чёрт возьми! Так мы не воюем?

— Нет.

— Мужики, это феноменально! — Бородёнка Фёдора прянула вверх, а плечи подпрыгнули до ушей. — Слушай, поделись, чем ты его прикончил! Я же выложил ему все мыслимые доводы! Что война — аморальна! Что война — невыгодна! Что война — не занятие для умного человека!.. Чёрт возьми, что ты ему сказал?

— Я сказал ему, что война для нас — табу.

16

Когда уже все спали, кто-то взял Валентина за пятку и осторожно потряс. Это был Толик.

— Вставай, пошли…

Валентин, не спрашивая, зачем, нашарил руру и крадучись, чтобы — упаси боже! — не разбудить Наталью, выбрался из хижины.

Они отошли подальше от деревни, к лежащему на боку «Пенелопу». В роще кто-то скрежетал и мяукал — видимо, те самые тупапау, из-за которых сбежало прежнее население острова.

— Мне сказали, ты тут на войну собрался? Копьё сделал…

Валентин вздохнул.

— Из-за Натальи?

Валентин расстроенно махнул рукой.

Они помолчали, глядя на высокие кривые пальмы в лунном свете.

— Слушай, — решительно повернулся к другу Толик, — хочешь, я вас разведу?

— Как? — Валентин даже рассмеялся от неожиданности, чем смертельно обидел Толика.

— А вот так! — взвился тот. — Вождь я или не вождь?

— Вождь, конечно… — поспешил успокоить его Валентин, всё ещё борясь с нервным смехом.

— Р-разведу к чёртовой матери! — упрямо повторил Толик. — Нашли, понимаешь, куклу для церемоний! Я войну предотвратил! Почему я не могу унять одну-единственную бабу, если от неё никому житья нет? Тупапау вахина!..[15]

— Да, но разводить…

— И разводить тоже! — Толик был не на шутку взбешён. — Всё могу! Разводить, сводить, убивать, воскрешать!.. Если вождь до чего-нибудь головой дотронется — всё! Табу. Мне это Таароа сказал!

— Всё-таки как-то… незаконно, — с сомнением заметил Валентин.

— Закон — это я! Таура Ракау Ха’а Мана-а!

Это чудовищное заявление произвело странное воздействие на Валентина. Жилистый бородатый Толик выглядел в лунном свете так внушительно, что ему верилось.

— Да-а… — как-то по-детски обиженно протянул Валентин. — Это здесь… А там?

— Где «там»? — оборвал его Толик. — Нет никакого «там»!

— Ну, там… Когда вернёмся.

Таура Ракау почувствовал слабость в ногах. Пальмы качнулись и выпрямились. Он нашарил рукой борт «Пенелопа» и сел.

— Как вернёмся? — проговорил он. — А разве мы… Ты… Ты, наверное, не то хотел сказать… Ты хотел сказать, что это возможно теоретически?.. Теоретически, да?

— Нет, — удручённо признался Валентин. — Теоретически это как раз невозможно. Пока невозможно.

Толик сморщился от мыслительного напряжения.

— А как же тогда… — жалобно начал он и замолчал. Затем вскочил и с треском ухватил Валентина за руру на груди.

— Ты что ж, гад, делаешь? — прохрипел он. — Ты чем шутишь?

— Да не шучу я!.. — делая слабые попытки освободиться, оправдывался Валентин. — Правда, невозможно.

— Ничего не понимаю… — Толик отпустил его. — Ну ты же сам только что сказал, что мы вернёмся!

— А куда я денусь! — с тоской проговорил Валентин. — Она ж с меня с живого не слезет!..

Тихо, как сомнамбула, подошёл Фёдор Сидоров с закрытыми глазами — духота доняла. Не просыпаясь, он проволок мимо них циновку и рухнул на неё по ту сторону «Пенелопа». Затем над бортом появилась его сонная физиономия.

— А вы чего не спите, мужики? — спросил усыновлённый авангардист, по-прежнему не открывая глаз.

— Да вот тут Валька нас домой отправлять собирается…

— А-а… — Физиономия качнулась и исчезла, но тут же вынырнула снова, на этот раз с широко открытыми глазами.

— Что?!

— Вот только теорию относительности опровергнет — и отправит, — сердито пояснил Толик.

С невыразимым упрёком Фёдор посмотрел сначала на него, потом на Валентина.

— Мужики, не пейте кровь! — с горечью попросил он.

17

Прошла неделя.

18

Толик сбросил связки бананов перед хижиной и вдруг к удивлению своему заметил Валентина. Днём? Посреди посёлка? В опасной близости от Тупапау? Странно…