Магические узы - Марина Ефиминюк

Рада изогнулась и вытащила припрятанный под подушкой браслет, тускло блеснувший под магическим светом лампы. Выхватив украшение, я резко произнесла:

– И тихо тут! Поняла меня?

– Ты чокнутая, Ведка! Я все маме расскажу! – прорыдала малявка мне вслед.

– Пять минут, потом можешь вопить! – пробурчала я, плотно прикрывая за собой дверь, а потом бросилась к лестнице.

Нога запнулась о собравшуюся гармошкой ковровую дорожку, и я едва не скатилась со ступенек кубарем, а для полного удовольствия шибанулась коленкой об острый угол оставленного на самом проходе сундука.

Вместе с распахнутой входной дверью на меня налетело смущение. В лицо, остужая горевшие лихорадочным румянцем щеки, пахнули ночная прохлада и запах влажной травы. Тишина почти оглушила. Фонари не горели, и улица утопала в темноте. Ветер шуршал листьями сирени рядом с домом. Во мгле блеснули кошачьи глаза, заставляя меня испуганно замереть. Тишь и благодать властвовали на улочке спального района. Может, кто-то разыграл меня, а я попалась на шутку? Но тут раздался мужской голос:

– Выходи. Медленно.

От страха я отпрянула внутрь дома, готовая захлопнуть дверь и запереть ее на замок, но по ногам, будто лаская, пробежала маленькая зеленая точка от прицела самострела. Она скользнула до судорожно ходившей груди, остановившись на мгновение на солнечном сплетении, потом протанцевала до носа и застыла промеж бровей. Все происходило, как в видео-былинах, где невезучего главного героя, и замечу, обязательно мужчину, на протяжении всей истории хотели пришить! Матерь божья, так каким же образом в реальной жизни обыкновенной хрупкой девушки могло произойти то, что придумывали сценаристы?! Нелепо и необъяснимо!

Крошечный шажок на крыльцо, дался огромным трудом. Ноги подкашивались, и меня качало, как если бы я пыталась балансировать на тонкой леске над бездонной пропастью.

– Тихо закрой за собой дверь, – приказал негодяй, разделяя слова, словно объяснялся с полоумной, и я послушно повиновалась, чуть живая от страха. Уличные беспросветные потемки мгновенно ослепили, меня затрясло с двойной силой теперь еще и от холода.

– Повернись спиной и расставь руки.

Сглатывая пересохшее горло, я осторожно, чтобы не рухнуть с каменной высокой ступеньке, повернулась, резко расставила руки и судорожно сжала в кулаках браслет и коммуникатор. Взгляд различил перед самым носом покосившийся почтовый ящик с острыми углами и кривым номером дома.

– Умница, – раздалась насмешливая похвала буквально у меня над ухом, и от чуждого горячего дыхания на затылке зашевелились волосы.

Я вздрогнула, остро чувствуя присутствие незнакомого пугающего человека. Он него шел странный жар, и мужчина стоял слишком близко, практически касался спины. Оставалось надеяться, что он не слышит, как в унисон сердцу стучат мои зубы. Горячие пальцы, забирая браслет, мимолетно коснулись моей ледяной ладони. Непроизвольно я дернулась, словно руку пронзило разрядом. До меня донесся запах благовония, чуть кисловатый и невероятно приятный. Стало до жути горько, даже захотелось расплакаться, ведь вкусно пахнущие люди в моем подсознании всегда непроизвольно классифицировались как «хорошие». Похоже, было пора на корню пересматривать жизненные установки!

В этот миг тишину рассек истеричный вопль сирены, и за кустами блеснул ослепительный свет фар.

– Очень глупо, Птаха! – процедил мужчина и резко без жалости толкнул меня.

Я бы без сомнения вмазалась носом в острый край металлического почтового ящика, если бы внезапно не распахнулась дверь. На пороге выросла мощная фигура отца в пижаме и халате. Врезавшись в его мягкий живот, я едва не рухнула на пол, но родитель крепко схватил меня за локоть, помогая устоять.

– Что здесь происходит? – сердито вопросил он, грозно свернув глазами.

В этот момент автокар стражей, выкрашенный в белый цвет и с синими широкими полосами на дверях, остановился. В темноте переливались разноцветные фонари сирены, и на дорожке появился блюститель порядка. С изумлением отец проследил за его приближением.

– Нам позвонили с жалобой на вас, – еще на подступах к крыльцу объявил гость, худой и высокий, в нелепо коротких форменных брюках.

– На нас?! – грозно прогрохотал отец, наградив меня гневным взором.

Сейчас его возмущение меньше всего могло испугать меня, трясущуюся осиновым листом.

– Дочь?! – призвал он меня к ответу.

Борясь с оторопью, я открыла рот, пытаясь лихорадочно придумать правдоподобное объяснение ночным безумствам, но в руке заорал коммуникатор, заставив меня вздрогнуть. Трясущимся пальцем под убийственными взглядами двух мужчин я нажала вызов и прижала аппарат к уху.

– Прямо сейчас, – приказал холодный голос, – солги что-нибудь.

– Что? – сдавленно промычала я, испуганно таращась на свои босые ноги.

– Неважно, – отрывисто произнес мужчина, – скажи, что приходил любовник. Если они узнают про мой визит, то я буду вынужден вернуться…

Громко сглотнув и едва справляясь с нарождавшимися слезами, я выдавила из себя жалкое подобие улыбки и пробормотала тоном, призванным изображать смущение:

– Извините, это все шутка, – и добавила едва слышно: – Кто мне поклонник приходил, мы тут, – я запнулась, окончательно сконфузившись от собственного неуклюжего вранья, – повздорили…

Мне было страшно поднять голову и хотя бы покоситься на оторопевшего отца. От услышанного короткого сердитого выдоха на мгновение оборвался сердечный стук.

– Ты совершенно не умеешь лгать, – усмехнулся подлец в трубку.

Он отключился, а мои ослабевшие колени все-таки подогнулись, как будто на плечи положили стопудовую гирю.

Глава 3

Убить клерка

Покинутый родственниками в страшной спешке дом опустел и погрузился в тишину. Мерно на кухонной стене тикал морок круглых часов, указывая на мое вопиющее опоздание в контору. В раковине кисли чашки, оставшиеся после завтрака, а на столе по хлебным крошкам и тающему сливочному маслу на блюдце шныряла пронырливая муха. В неубранной гостиной через наглухо закрытые портьеры безрезультатно пробивался солнечный свет, и душную комнату заливало сумрачное золото. На широком экране видения беззвучно шевелила губами хорошенькая эльфийка с премилыми ямочками на щеках. Царство матушки Ярославы опустело, и я осталась в нем одна вместо хозяйки и королевы, запуганная до нервной икоты.

Безусловно, как любая трезвомыслящая барышня, после ночного будоражащего приключения и финального полночного скандала отца я вознамерилась поскорее покинуть город. Только злой рок, раскрутивший огромные маховики разрушения привычной спокойной жизни, постарался на славу! Билетов на поезд в Бериславль не оказалось, а следующий уходил с вокзала только назавтра. Конечно, я не сдалась и попробовала достучаться до билетной службы дирижаблей. До жути хотелось сбежать из Ветиха и отправиться перекладными вслед родственникам, озадаченным моим неожиданным желанием навестить тетушку в Уральских горах. Тут меня снова ждала неудача – заветные места раскупили еще месяц назад. Беда, всенепременно возжелавшая устроить опасные испытания, не сдавала позиций и не допускала даже крохотной лазейки миновать ее без потерь.

Теперь, забившись в угол продавленного дивана с давно вытертой до проплешин плюшевой обивкой, я ощущала себя до боли хрупкой, а главное ужасно смертной. Было страшно подняться или просто пошевелиться, а уж от мысли выйти на улицу и вовсе бросало в дрожь. В душе поселилась уверенность, что за надежными каменными стенами родительского коттеджа меня обязательно ожидают короткий выстрел и прямое попадание в сердце. Всем известно, что история такого рода, какая произошла со мной ночью, в обычной жизни, в отличие от героической былины, для нормального человека счастливо не заканчивается!

Картинка на видении моргнула, ведущая исчезла, уступая место рекламной паузе.

В бешеной пляске замелькали кадры популярного сериала о Мировой войне. Появилось изображение нервного мужского лица с нелепым крошечным квадратиком усов и с черной кривой челкой, падавшей на безумные глаза под густыми бровями. Надо сказать, что исполнителя роли Черного диктатора, мага Гориана Менского, в начале прошлого столетия развязавшего всеобщую свору, подобрали идеально. Портрет, который теперь знал любой лицеист-первоклассник, повторили с ученической скрупулезностью и достоверностью. Дальше закружилась нарезка из батальных сцен. Уж тут-то режиссер расстарался, в деталях показывая обезображенных оскалившихся аггелов, в бешенстве перекинувшихся уродцами, и гордых эльфийских воинов с первыми магическими самострелами в руках.

Кто же подобную гадость смотрит? Меня и так одолевал страх, оставалось еще насмотреться ужасов по видению!