Исповедь чекиста. Тайная война спецслужб СССР и США - Фёдор Жорин

Русскую литературу нам преподавала кавалер ордена Ленина. Преподавателями английского языка были бывшие сотрудники посольств и даже реэмигранты из США.

В свое время в интернате учился сын капитана китобойной флотилии «Слава» Соляника. Поэтому эта флотилия была нашим шефом или, как сейчас говорят, «спонсором». Соответственно, кроме различных съестных подарков, ученикам интерната предоставлялась возможность заниматься в секциях морской гребли, ходить под парусом. На водной станции института инженеров водного транспорта, что недалеко от известного не только в Одессе пляжа «Ланжерон», находилось несколько морских шлюпок и даже двенадцативесельный бот, принадлежавших интернату.

Правда, когда я попал в интернат в 1956 г., сын Соляника обучение закончил. Золотое время было в прошлом. Постепенно от занятий морской греблей и парусным спортом мы перешли к занятию баскетболом и гимнастикой. По баскетболу мы держали первое место среди школ Одессы. На спортивных майках мы с гордостью носили аббревиатуру — ESBS (English special boarding school). Спросите об этом у интернатовца Николая Губенко.

К выпуску я имел первые разряды по баскетболу, плаванию и второй разряд по боксу. Секции работали в спортивном клубе войск округа, что впоследствии и определило мою судьбу.

Правда, сначала я поступал в престижную Высшую школу моряков дальнего плавания (Одесская мореходка), но комиссия забраковала из-за нарушенного цветоощущения. Оказалось, что при определенных обстоятельствах я плохо воспринимал красный цвет на черном фоне. Для моряков это недопустимо. Так первая розовая мечта одесского пацана пролетела мимо него.

Поступать в институт без материальной поддержки было не реально. Пришлось направить свои стопы в Одесское артиллерийское училище. О чем я никогда в жизни не пожалел.

Одесское артучилище было построено и начало свою деятельность по подготовке офицеров в 1914 г. Офицерскому преподавательскому составу удалось сохранить лучшие традиции по воспитанию благородных черт характера у курсантов. С первых дней молодые курсанты перенимали у старших курсов манеру носить самодельные погоны, в которых шерстяную прокладку заменяли на черный бархат. Основу погона делали из пластмассы. Сапоги были заутюжены в трубку по ноге. Впоследствии такую форму сапог «бутылки» ввели в Кремлевском полку в Москве. Из фуражки выбрасывали совсем или сильно ослабляли пружину. Тулью заламывали. В целом форму носили в подражание белогвардейским офицерам.

С каким нетерпением ожидали курсанты дня, когда дежурным по училищу заступал командир 1 батареи (закончил службу полковником, командиром дивизиона) капитан Г.П. Боков. Строевая выучка этого офицера была выше всяких похвал: мундир сидел как литой, в коричневых перчатках в любую погоду, подтянутый, зычный командирский голос. Строевой шаг при подходе к начальнику училища мог служить примером для кремлевской команды у мавзолея В.И. Ленина. Это внешние признаки офицера. Но к этому добавлялись способность мастерски управлять огнем артиллерийского подразделения — соединения, знание топографии и другого, без чего не способен состояться офицер артиллерист.

Нам курсантам было с кого брать пример. Чего стоил только начальник кафедры физкультуры и спорта майор Чеботарев! По трем видам спорта он выполнил норму мастера спорта. Были и интеллектуалы с учеными степенями и дипломами Академии Генерального штаба ВС СССР.

Уважением пользовались спортсмены, владеющие иностранным языком, умеющие петь и красиво танцевать. Ночами играли на приличном бильярде. Поощрялась строевая подготовка и «бравая выправка». В то время и слыхом не слышали о современной дедовщине. Даже в царской гвардии сочетались жестокая дисциплина и уважение к личности. Курсанты старших курсов никогда не пускали в свои классные аудитории курсантов младших курсов, но личность последних никогда не подавлялась. Курсантов обучали этике поведения в обществе. Хотя эта часть обучения была сведена до минимума. Поведение, внешнее проявление офицера всегда имело большое значение. Как для него самого, так и для воспитания подчиненных.

Я на всю жизнь запомнил ситуацию, в которой оказался в сентябре 1956 г. Шел урок немецкого языка. Мне учительница предложила прочитать новый текст из учебника. Я начал читать. Проходит несколько минут, и вдруг класс разразился хохотом. Я посмотрел на учительницу, думая, что неправильно прочитал слово. Но она хохотала вместе с учениками. Потом объяснила ситуацию. Оказывается, когда я читал текст, то в нем речь шла о бананах, яблоках, конфетах, которыми посетители зоопарка кормили обезьян. Непроизвольно, точнее бесконтрольно, у вечно голодного детдомовца потекли слюнки. Оказалось, что когда я про это читал, то сглатывал слюну, причмокивая.

Этот урок детства я запомнил на всю жизнь. В училище нас учили контролировать свое поведение, не делать лишних движений, быть опрятными, не злоупотреблять носовым платком, излишней жестикуляцией, мимикой и т. п.

Посмотрите, сколько лиц из современного политикума и даже ведущих программ телевидения не знают, что им делать с руками, допускают бесконтрольные движения, мотают головой, кривят губы, крутят в руках карандаши, очки и т. п. А ведь они выступают перед многомиллионной аудиторией. Взрослые люди, политики, а не умеют себя контролировать. Как можно требовать от подчиненных «бравого вида» и культуры в поведении, если ты сам далек от нее?

Это сейчас в Вооруженных Силах Украины офицеры, начиная уже с капитана, ходят «беременными». И прячутся, переодеваясь в цивильную одежду. Замечу, что офицерам российской императорской армии запрещалось ходить «по гражданке», даже пребывая на курортах. Честь мундира умели беречь.

По праздникам в училище приглашали на вечера танцев студенток одесских вузов. Отношение к дамам было очень уважительным. Как правило, к концу обучения половина выпускников вместе с погонами лейтенантов обзаводилась и женами. Традиционно военные училища или военные гарнизоны располагались в городах с пединститутами, мединститутами, ткацкими фабриками.

Училище я закончил по первому разряду. К своим спортивным достижениям добавил первый разряд по ручному мячу. А когда все выпускники убыли к новому месту службы, меня оставили для соревнований на первенство учебных заведений Министерства обороны по плаванию и ручному мячу.

Поэтому службу лейтенантом автор начал 13 сентября 1962 г, т. е. на две недели позже своих однокурсников. Кадровики Белорусского военного округа, 28-й Гвардейской общевойсковой армии в г. Гродно и 33-й Гвардейской танковой дивизии в г. Бресте смотрели на меня с любопытством, потому что к этому времени уже пристроили всех выпускников. Приличных мест уже не было. Нашли должность командира взвода управления в артиллерийском полку. Полк имел на знамени пять боевых орденов, но был единственной негвардейской частью в гвардейской дивизии. Не повезло мне стать гвардейцем. Замухрышки и разгильдяи солдаты, в том числе не умевшие говорить по-русски и подтянуться на перекладине, были гвардейцами. А лейтенант со знанием английского языка (я получил в училище диплом военного переводчика), тремя первыми спортивными разрядами и первой спортивной ступенью (был такой красивый красный значок) оказался недостойным гвардейского звания.

В дальнейшем, в 1970 г., к 100-летнему юбилею В.И. Ленина была учреждена медаль. Ею награждались офицеры и солдаты (солдаты по принципу — каждый пятый). И эта медаль прошла мимо меня — выпускника Высшей школы КГБ СССР с дипломом, в котором было всего три четверки из двадцати пяти предметов. Что делать, не подходил я под стандарты уже тогда.

Но вернемся в 1962-й год. В Бресте дислоцировалось две дивизии. Городок изумительный. Чистенький. Прекрасный городской парк, уютный Дом офицеров, два кафе и три ресторана. Молодые офицеры быстро перезнакомились, и получилось приличное общество. Мы предпочитали ходить по городу в полевой форме. Патрули молодых офицеров не беспокоили. Хотя форму одежды мы нарушали.

Однажды упросили таксиста подвезти на «Волге» прямо к танцплощадке через весь городской парк. Потом отбрехивался, что товарищу стало плохо. Спасибо таксисту, что помог. В свою очередь, я ходил даже в городское ГАИ, чтобы его поощрили. Такое нахальство и находчивость помогли отвлечь беду от таксиста, которого уже собирались наказать. Но я уже тогда задумался над тем, что шутки одних могут плохо кончаться для других. Начал срабатывать инстинкт справедливости.

За полгода службы командиром взвода я успел съездить на первенство округа по баскетболу в г. Печи, под Минском. Спустя два года я узнал, что в этом пригороде Минска была крупная разведшкола Абвера.

Осенью 1963 г. я принимал участие в соревнованиях округа по ручному мячу в качестве капитана сборной 28-й Гвардейской общевойсковой армии.