Взгляд - Клэр Мерле

Джаспер прошел мимо стоящих рядком старых машин, ободранных до полной неузнаваемости. Двадцать три года назад, когда источники бензина начали подходить к концу и начались Бензиновые войны, по всей стране были брошены миллионы автомобилей: перед домами, в гаражах и на автопарковках, таких как эта. Ограниченные ресурсы электричек оказались не в состоянии обеспечивать людей, прежде приезжавших на работу на машинах, – и люди, сотни тысяч, стали стекаться в крупные города, предоставляя городкам и поселкам медленно умирать.

На фоне хорошо знакомой мелодии послышался звук заработавшего двигателя. Джаспер заслонил свой интерфейс и, пригнувшись у толстой колонны, прислушался. Похоже было, что вибрирующий гул доносится откуда-то сзади. У него заколотилось сердце. Автостоянкой на этом уровне почти никто не пользовался: в ней не было никакой необходимости, поскольку шоферам Чистых хватало места, чтобы припарковаться на первом уровне.

Джаспер сузил поле освещенности интерфейса, превратив его в резкий луч света. Вместо того чтобы ощупью пробираться вдоль стены ко второму уровню, он с помощью луча сначала найдет дверь в туннель, а потом направится к ней уже в темноте.

Он вел лучом по кирпичной стене, пока не увидел металлическую дверь, и мысленно проложил себе путь туда. Восемь шагов вперед на «два часа», шаг, чтобы обойти толстую колонну, а потом четыре шага на «три часа». Он отключил освещение и прислушался. В ушах шумела кровь, он больше не мог различить негромкий звук гибридного двигателя. Глубоко вздохнув, он выпрямился и двинулся вперед.

Включившиеся фары поймали его фигуру. Машина поехала к нему, быстро набирая скорость. Джаспер перешел на бег, за секунду преодолев четыре метра. Машина остановилась у колонны. Ослепленный фарами Джаспер толкнулся в дверь.

Она не поддалась.

Собрав все силы, он ударил плечом в холодный металл. Руку ему обожгло острой болью. Дверь не открылась. На мгновение потрясение парализовало его.

Свет фар стал менее ярким. Решив не сдаваться, Джаспер бросился к пандусу, который вел на следующий уровень. Крохотная точка света прыгала перед ним в темноте: кто-то приближался к нему с включенным интерфейсом. Джаспер рванулся назад. Машина дернулась, отрезая ему путь к отступлению, поймав его между своим корпусом и вращающимся разноцветным лучом интерфейса.

По туннелю разносился звук шагов: топ-топ.

– Решил уйти пораньше, Джаспер? – осведомился голос.

У Джаспера оборвалось сердце. В своей панике он даже не сразу опознал бархатный баритон, но в следующую секунду пришло понимание. Каким он был идиотом! Каким наивным дурнем!

– Ты поставил меня в очень неловкое положение, – сказал мужчина. – Я долго надеялся, что мы сможем обойтись без этого.

Щуря глаза, Джаспер всматривался в темноту. Человек держал в руках какой-то металлический стержень. Вверх по позвоночнику Джаспера словно иголками прошлись. Это ощущение все усиливалось, приближаясь к голове, и взрывом затопило черепную коробку. Он попытался поднять руку к месту самой сильной боли, но она осталась безвольно висеть. Он попытался сообразить, что можно сделать, но мысли превратились в разлетающиеся нити, которые поймать никак не удавалось.

До его сознания доходила только музыка, напомнившая ему про Ану: это были финальные аккорды концерта.

4. Похищение

Через высокое окно полуподвала просачивался хмурый рассвет. Ана, задержав дыхание, сидела по-турецки на дне плавательного бассейна. Между коленями у нее был зажат блок балласта. Закрыв глаза, она сосредоточилась на медленном и ровном биении собственного сердца. Легкие у нее горели. Она расслабила мышцы рук, лица, грудной клетки. Она считала про себя. По мере того, как жжение утихало, ее начали одолевать мысли о вчерашнем вечере. Она упорно отгоняла их, решив не вспоминать о том, как ее друг распустил обручальную ленту, словно этот символ не имел никакого значения, как она искала Джаспера, пока концертный зал и бар не опустели, а потом вынуждена была признаться себе, что он ушел не попрощавшись.

От ее носа вверх пошли пузырьки. Она попыталась продолжить счет, чтобы отвлечься, но у нее ничего не получилось. Ей не удавалось отгородиться от Джаспера. Даже во сне он ее преследовал. Глубокой ночью она проснулась от кошмара. Во сне она увидела себя стоящей у их брачного ложа с ножом в руке. С зазубренного лезвия капала кровь. Она в недоумении посмотрела вниз – и увидела, что простыня, которой накрыт Джаспер, блестит от жидкого кармина. Она проснулась, дрожа и в поту, и больше не смогла заснуть.

Ана выдохнула под водой остаток воздуха. Вынырнув на поверхность, подтянулась на край бассейна. Вытершись, набросила полотенце на плечи и стала подниматься по лестнице из полуподвала. От холодного пола по ногам у нее побежали мурашки. Она направилась к жилой части дома, но в конце коридора остановилась. За тонкой стеной кухни пульсировали голоса. Мужские голоса. Она ощутила странную смесь любопытства и тревоги. Ее отец никогда не просыпался раньше половины восьмого – и у него никогда не ночевали гости, даже женщины. Происходило что-то важное!

Свистнул чайник. Ана заглянула в гостиную. Над невысоким буфетом замерцал плоский экран: это означало, что ее отец включил его через свой интерфейс и вернется, чтобы смотреть передачу. Воспользовавшись удобным моментом, она быстро прошла по дощатому полу и турецким коврам мимо стеклянного журнального столика и длинного ряда фотографий звезд рока, которые собирал ее отец. Добравшись до небольшого помоста, где стоял ее рояль, она замерла. Кто-то открыл крышку клавиатуры. Никому не разрешалось дотрагиваться до ее рояля – даже уборщице!

Внезапно она услышала голос отца.

– Не понимаю, – говорил он, приближаясь, так что его голос становился все громче, – почему бы вообще не прекратить допускать в Общины журналистов.

Ана поспешно взбежала по винтовой лестнице. Ей не хотелось, чтобы гость отца застал ее в купальнике и полотенце. И к тому же, если не будет известно о том, что она здесь, ей скорее удастся выяснить, что происходит. На половине лестницы, там, где ее уже не было видно, она остановилась.

– Надо будет поставить там пару лишних охранников, – продолжил ее отец. – Я не желаю, чтобы они приставляли к забору лестницы, пытаясь заглянуть на участок.

Прижав руки к груди, Ана пыталась успокоить свое бурное дыхание.

– Если бы вы разрешили паре ждать у выхода…

– Ни в коем случае, – отрезал Эшби.

– Ну, так может, вы что-то им дадите, – предложил его собеседник. Его напевный говор показался Ане знакомым. – Фото, – добавил он, – или цитату, которая покажет, как она потрясена известием. Тогда репортеры могут отступиться.

«Она потрясена». Эти слова закрутились у Аны в голове. У нее подкосились ноги.

– Ну, вот и оно, – проговорил ее отец.

Экранный звук включился. Оба мужчины прекратили разговор.

– …Джаспер Торелл, – объявил диктор, – сын Дэвида Торелла, генерального директора огромной фармацевтической компании «Новастра», вчера вечером был похищен…

Слова стали путаться, а потом Ана и вовсе перестала их слышать. Она содрогнулась. Где-то очень далеко – гораздо дальше системы кругового звука гостиной – телеведущий продолжил:

– Усиливаются опасения относительно того, что его похищение могло иметь политические мотивы. «Новастра», которой принадлежит патент на чудо-лекарство бензидокс, сейчас ведет переговоры о миллиардной сделке с правительственной Службой психического здоровья – переговоры, которые в последние несколько недель были предметом жарких дебатов.

Вода стекала по спине и бедрам Аны, образуя на ступеньке лужицу. Купальная шапочка сдавливала ей виски. Она еле держалась на ногах. Еще немного – и она рухнет на ступеньки прямо в купальнике.

Стиснув пальцами край полотенца, она быстро пошла наверх. Ладонь второй руки она припечатывала к гладкой серой стене, чтобы не спотыкаться во время подъема.

– Ариана? – окликнул ее отец.

Поднявшись по ступенькам, она помчалась по коридору. Когда вбежала в свою спальню, на стенах зажглись черно-белые фотографии, на которых она была запечатлена во время игры на рояле. Она заперлась в ванной и скорчилась в душе. Вода включилась автоматически, поливая ее со всех сторон.

Кабинку наполнил густой пар. Она зарыдала. В ее сердце боролись злость и страх. Как смотрители могли допустить такое? Им положено защищать Чистых от Психов! И зачем Джаспер раньше времени ушел с концерта, если знал, что Психи пытаются его захватить? Он ведь сказал, что у него проблемы! Почему он ничего не сказал своему отцу или смотрителям?

Она яростно пнула ногой стенку душевой кабинки. Толстое стекло завибрировало. Ей следовало добиться, чтобы Джаспер сказал ей, что происходит, еще когда они ехали в машине с обручения! Ей следовало встать и выйти с ним из зала, а не колебаться. В результате этого промедления она его потеряла.