Исполнитель желаний - Анастасия Баталова

Однажды на уроке математики в классе лопнула лампа. И это случилось ровно в тот момент, когда, получив свою тетрадку с «трояком» за контрольную – точные науки не были её сильной стороной – Нетта сердито хлопнула по столу ладонью и сдавленно прошипела:

– Вот чёрт…

Кирочка поражённо посмотрела сначала на растрескавшуюся и слегка задымившую длинную молочную лампу на потолке, затем на подругу.

– Да… да… – поспешила та подкрепить её робкую догадку, – это потому, что я ведьма. Когда мы сердимся, вокруг нас часто случаются небольшие разрушения…

А через полгода, когда учитель математики неожиданно уволился из школы, Нетта окончательно укрепила Кирочкину веру в свою власть над вещами и явлениями:

– Знаешь, почему он ушёл? Я его ненавидела. Мы, ведьмы, умеем выживать тех, кто нам не нравится…

С того дня Кирочка стала считать Нетту едва ли не пророком и втайне завидовать ей… Больше всего на свете Кирочке самой хотелось бы иметь хоть каплю колдовских способностей.

– А могу я тоже стать ведьмой? – спросила она подругу, – Научи меня, я всё что угодно сделаю…

Нетта смерила Киру долгим снисходительным взглядом, как будто оценивая её и примеряя к роли повелительницы лампочек и учителей математики:

– Ты? Нет… Увы, но это невозможно.

– Почему? Я могу учиться по магическим книгам… Они даже у нас на Ярмарке продаются, я видела… Вдруг у меня получится… Я буду очень стараться, правда… – пробормотала Кирочка с надеждой.

Мама всегда брала дочь с собой, когда ездила перед началом каждого учебного года покупать для неё учебники и канцелярские принадлежности – на Большой Книжной Ярмарке всё это можно было найти дешевле, чем где-либо – и пока мама выбирала пухлые тетради, карандаши, ластики, папки, Кирочка стояла словно приклеенная возле лотка с эзотерической литературой, которой торговал странный усатый человек в чалме.

– Колдовство не урок, а призвание, – деловито сообщила Нетта, – и зубрежкой его не возьмёшь. Ведьмой надо родиться.

– И я вообще никогда не смогу ею стать?

– Никогда, – Нетта подкрепила свой жестокий приговор утешением, показавшимся Кирочке не только слабым, но даже обидным, – но не переживай. Пока ты поддерживаешь с ведьмой хорошие отношения, не сердишь её и не огорчаешь, ничего плохого с тобой не случится…

Глава 2

1

Временами маленький Билл вёл себя очень странно. Маме частенько бывало стыдно за него. Как-то раз вышла совершенно возмутительная история.

Соседи вывели погулять во двор внука – кудрявого толстого мальчика лет четырёх, взявшего с собой из дома неимоверное количество игрушек. День стоял погожий, и ребятни в песочнице собралось много. Кудрявый мальчик никому не давал игрушки; он страшно верещал, завидев какую-нибудь свою формочку или лопатку в руках у другого ребёнка, а потом и вовсе собрал всё в кучу, лёг на неё животом и принялся громко выть, не подпуская никого к своей горе игрушек. Тогда Билл нашёл где-то большую палку и, подойдя к мальчику, изо всех сил ударил его по голове.

Мамы, бабушки, тёти – все взрослые, что находились на площадке, всполошились, окружили кудрявого мальчика, начали спрашивать, как он себя чувствует, не больно ли ему, и попутно бранить Билла. Он стоял, заложив руки за спину, и молчал. Мать сначала нашлёпала его как следует, ведь оставить такой поступок безнаказанным было бы очень стыдно перед всеми этими кудахтающими наперебой взрослыми, а потом спросила:

– Зачем ты ударил этого ребёнка, сынок?

– Я хотел его утешить.

– Господи! – воскликнула мама, – какие глупости ты говоришь, сынок… Кто же так утешает?

Билл пожал плечами.

– Я думал, ему полегчает. Ведь с ним случился самый настоящий припадок жадности! У него никто даже ничего не просил, а он всё равно жадничал. Я ударил его, чтобы вылечить. Я хотел помочь.

– Так не помогают, Билли, – назидательно сказала мама, – и не лечат. Чтобы изгонять болезни из тела, существуют врачи, но на душу человека может подействовать только любовь.

– Что это такое? – спросил Билл.

Мама замялась. Она не нашлась, как растолковать пятилетнему мальчику столь ёмкое понятие, а, может, сама не знала, что в действительности имеет ввиду, вот и отделалась приличествующей случаю стандартной формулировкой взрослых:

– Вырастешь – узнаешь.

– Я обязательно раздобуду эту штуку! – твёрдо пообещал тогда Билл, подняв на мать свои честные ярко-синие глаза.

В начальных классах он, к великому огорчению родителей, не обнаруживал никаких способностей, за исключением умения выходить из любой ситуации грозящей замечанием, двойкой или вызовом отца в школу с неподражаемой находчивостью.

На одном из уроков изобразительного искусства учительница поручила классу нарисовать акварельными красками на альбомном листе домик с садом. Рисовать Биллу, конечно же, было лень, он не слишком любил это занятие, кроме того, оно требовало определённой сноровки, аккуратности и терпения, которыми Билл, к сожалению, похвастаться не мог: акварель растекалась, бумага вздувалась, промокая, и вместо домика и деревьев на ней получались какие-то грязные пятна. Оценив результаты своего труда и сравнив его с тем, что вышло у других, мальчик немного приуныл. Некоторое время он сидел над мокрым листом, насупившись и шмыгая носом, а потом ему в голову неожиданно пришла поистине гениальная идея. Билл решительно обмакнул кисть в оранжевую краску и жирно-жирно намазал ею весь лист, оставив кое-где пустые белые места. Затем он приподнял рисунок, подержал его на вытянутых руках, полюбовался им, как настоящий художник, и, деловито покачав головой, сказал сам себе: «Что ж… Недурно!» После этого он слегка помазал лист сверху красной краской и показал учительнице.

– Что это? – спросила она, подняв на него изумлённый взгляд, – Я же просила нарисовать сад и домик! Ты не понял задание?

– Всё верно! Это и есть сад и домик! – ответил Билл с обворожительной простодушной улыбкой. – Просто начался пожар, всё вокруг охватило пламя и ничего не стало видно!

Учительница не нашлась, что ответить. Она некоторое время сидела, вперив в Билла взгляд вытаращенных широко расставленных глаз – «как испуганная коза» отметил он про себя – потом, наконец, пробормотала недовольно:

– Ладно. Я ставлю тебе сегодня четыре с минусом. За остроумие.

Вместе со своими родителями Билл жил неподалёку от Большой Книжной Ярмарки – она как раз находилась в середине пути между домом и школой – возвращаясь с занятий Билл никогда не забывал заглянуть к торговцу эзотерической литературой – полному высокому человеку, носившему пёстро расшитый халат, чалму и множество браслетов на сильных волосатых руках. Завидев мальчика, он приветливо кивал ему и усмехался в густую каштановую с медным оттенком бороду.

Билл мог до самого вечера простоять возле лотка, читая книги о биоэнергии человека, силе молитвенного слова, таинственной взаимосвязи тела и разума – обо всём том, что его отец, именитый физик-ядерщик, человек, вне всякого сомнения, серьёзный, гневно именовал «лженаукой», «шарлатанством» и «запудриванием мозгов». Мальчик осторожно брал в руки дёшево изданные, в мягких обложках, книги, бережно перелистывая страницы, читал их, но никогда не покупал, ведь он знал, что если отец найдёт в вещах сына, на которого, несомненно, возложены большие надежды, нечто подобное, то беспощадно изорвёт и выбросит. Походы на Ярмарку были тайной Билла – он читал до тех пор, пока у него не затекали от долгого неподвижного стояния ноги, наливаясь мелкими мурашками, а от голода не начинало подводить живот; матери он говорил, что задерживается на футбольном поле, да она и не спрашивала особо – муж внушил ей, что воспитание подрастающего мужчины не женское занятие, и она послушно от него устранилась.

Однажды Билл, обретаясь по своему обыкновению среди книг, стал свидетелем весьма странного разговора, который произошёл между книготорговцем в чалме и маленьким интеллигентным старичком с остроконечной бородкой. Этот старичок сразу привлёк внимание Билла небольшими, но очень внимательными карими глазами, посажеными глубоко, будто втиснутыми в лицо; когда старик смотрел, казалось, будто все предметы, отражающиеся у него в глазах, существуют сами по себе в каком-то далёком неведомом пространстве. У мальчика создалось ощущение, что старик и книготорговец знакомы уже давно, говорили они тихо, но Билл, пристроившийся на другом конце прилавка, с трудом, но всё же различал отдельные слова в общем гомоне ярмарки. У него хватило ума не поднимать глаз от книги, и говорящие, должно быть, были уверены, что разобрать, о чём они говорят, в рыночной сутолоке нельзя, и конечно, они не предполагали, что десятилетний мальчик, прибегающий после школы листать книги по эзотерике, может заинтересоваться их беседой.