Девятый круг - Валерий Георгиевич Шарапов

Майор усмехнулся. «Налог на яйца», как прозвали в народе налог за бездетность, был не лучшим достижением советского строя. От него страдала добрая половина населения. Брали немало – шесть процентов. Поступления в бюджет были колоссальные, но вряд ли это утешало простых граждан. Налог взымали со всех бездетных мужчин от восемнадцати до шестидесяти, в том числе, с женатых, если у них отсутствовали дети. Женщин это тоже касалось – за исключением замужних. Бездетные женатики возмущались такой дискриминацией.

– Посмотрим, – пробормотал Кольцов, – пока трудно сказать что-то определенное. Но в случайности мы не верим – это точно…

Внимание привлек один оперативник, сравнительно молодой, задумчивый. Он подошел к воде, уперся взглядом в садок. Потом не побоялся замочить ноги, поднял за ручку рыболовный атрибут. Рыба еще подавала признаки жизни, ворочалась.

– Хороший улов, – оскалился эксперт Петрович. – Вот достанете меня, уйду на пенсию – каждый день буду такие приносить. Демаков, ты бы выпустил рыбку, пусть живет. Кому она теперь нужна?

– Сдохла, почитай, уже не оклемается, – проворчал оперативник, опуская садок обратно в воду. Задумчиво посмотрел на торчащую из озера рогатину. – Имею неприятные известия, товарищи. Судя по всему, это убийство.

– Чего? – поднял голову сидящий на камне Гурской.

– Мне жаль, товарищ подполковник, – вздохнул опер, – если позволите, расскажу.

– Да иди ты, – досадливо крякнул коллега.

– Демаков, тебе больше всех надо? – вскинулся малый в кожзаменителе.

– Ладно, дело хозяйское, – пожал плечами оперативник. – Пусть будет несчастный случай. Вас это устраивает, товарищ? – обернулся он к Кольцову.

– Слушаю, – насторожился Михаил. – Есть мысли?

– Здесь все началось. – Демаков ткнул подбородком себе под ноги. – Жалко, коллеги, что не видите очевидного. Потерпевший рыбачил на лодке, клевало хорошо. Мог бы и дальше сидеть, но испугался тучи. Понял, что скоро хлынет, решил переждать на берегу. Доплыл, вытащил лодку на берег. Рыбу в садке решил сунуть в воду, для этого воткнул рогатину. В этот момент его и ударили по голове…

– С какого перепуга? – фыркнул Гурской. – Фантазер ты, Демаков.

– Не били его по голове, – возразил Петрович. – Осталась бы шишка или еще что. Единственное повреждение черепа – в районе виска.

– Садок до рогатины он так и не донес, – невозмутимо продолжал Демаков. – Садок лежал в воде. Стряхнуть его ветром не могло – ручка проволочная, концы рогатины длинные. Товарищ подполковник, вы бы так поступили? Хотел повесить, но не успел, отвлекли. По голове дали глушарем – все присутствующие знают, что это такое. Мешочек с песком – оглушишь с гарантией, если хорошо треснешь. Следов на черепе не остается. Уголовники такое практикуют – как бывалые, так и начинающие.

– Урка, значит, работал? – насупился криминалист.

– Или тот, кто знает их повадки. Штука небольшая, помещается в кармане плаща. Оглушенного гражданина оттащили к лодке. Убийца развит физически – если, конечно, был один. Следы волочения смыл дождь – даже не ищите. Взял его за шиворот и треснул виском об уключину, после чего пристроил рядом с лодкой – дескать, поскользнулся, разбил голову. Весло снято и лежит в лодке. Почему? Второе на месте – в правой уключине. А потому, что бить по металлу эффективнее, чем по дереву. Достаточно одного удара, если умеючи. Невозможно так упасть, поскользнувшись. Он бы лбом треснулся, а не виском. Да и сила, с которой его приложили, – это с неба надо упасть, а не с высоты собственного роста…

– Ладно, не сочиняй, – отмахнулся Гурской. – Мегрэ хренов. Начитался глупых детективов. Ближе к земле надо быть, Демаков.

– Повторяю, дело хозяйское, товарищ подполковник. – Демаков искоса глянул на «заинтересованное лицо». – Это не все. Чтобы ударить жертву об уключину, преступник взял его за шиворот. Обратите внимание, – Демаков присел на корточки рядом с трупом, аккуратно перевернул его лицом вниз. – Видите, ткань порвана – вот здесь, сзади? Преступник продавил ее пальцами, когда схватил потерпевшего. Капюшон остался под подушкой ладони, а пальцы изнутри прорвали ткань. Брезент так просто не проткнешь, но в данном случае приложили усилие, а штормовка не новая, материал обветшал. Все видят? Дыры, как в кастете, куда просовывают пальцы. Назовите другую причину, почему на загривке у покойного порвалась ткань? Как ее вообще там можно порвать?

Оперативники сгрудились, внимательно слушали. Возразить было нечего. С недовольством подошел Гурской, растолкал людей, тоже уставился. Потом сплюнул, проворчал:

– Тьфу на тебя, Демаков.

– Блин, Андрюха прав, – пробормотал кто-то. – А мы, лопухи, не заметили…

Оперативник снисходительно посмеивался, но самодовольства не проявлял.

Михаил поманил его пальцем. Тот помялся, подошел.

– Наблюдательный ты парень, молодец. Кто по званию?

– Старший лейтенант.

– Негусто… Будешь работать по этому делу. Полномочия получишь, с твоим начальством я договорюсь. Наплюй на него, теперь твое начальство – я, майор Кольцов Михаил Андреевич, Комитет государственной безопасности. Дело, без преувеличения, государственной важности, запомни это. Подбери толковых ребят. Будут вставлять палки в колеса – сразу сообщи, телефон управления я дам. Будут подвижки – тоже звони. Рой землю, но выйди на след убийцы. Больше ничего сказать не могу, сам понимаешь: государственные секреты.

– Хорошо, товарищ майор… – Оперативник растерялся, но явно был польщен. – А что, так можно?

– Нужно, Демаков. Жаль, что в нашей стране разбрасываются ценными кадрами. Уяснил задачу?

Осталось разобраться с «некоторыми руководящими кадрами». Он направился к Гурскому. Тот смотрел исподлобья, сопел от злости. Налог на идиотов этой стране бы точно не помешал…

Совещание он проводил лично, тем же вечером, на Коммунистической. В кабинете, выделенном под нужды командированных, горел приглушенный свет. Под ногами – ковровое покрытие. Со стены бдительным оком взирал Феликс Эдмундович в картузе, с бородкой клинышком – пламенный революционер и основатель знаменитой ВЧК.

Присутствовали прибывшие москвичи и двое местных – старший лейтенант Славин и капитан Некрасов, мужчина лет сорока, спокойный и рассудительный. Ставить в ружье всю местную контору Кольцов не собирался, ограничился беседой с начальником управления полковником Ракитиным, вручил, так сказать, верительные грамоты. Чем меньше посвященных, тем больше вероятность сохранить секреты.

Сейчас он разглядывал постные лица сотрудников. Доводить информацию закончил минуту назад – люди переваривали. На столе стояли чашки с чаем, пепельницы. Вентиляция работала – дым не задерживался.

– Коньячка бы еще, – пошутил в своей манере Григорий Вишневский, но отклика не дождался. Шутить не хотелось.

Планы по созданию в КГБ отдельного Управления по борьбе с промышленным шпионажем оставались пока теоретическими. В недрах 6-го управления (безопасность на транспорте) сформировали засекреченное подразделение «Х», оно и занималось данным вопросом. Майор Кольцов и его люди представляли именно эту структуру.

– Вопрос позволите, Михаил Андреевич? – поднял голову капитан Некрасов. – Какие у вас полномочия в нашем городе?

– Неограниченные,