Газета Завтра 394 (25 2001) - Газета Завтра Газета

А.П. Владимир Иванович, в советское время военные, в частности флот, составляли очень сильную политическую компоненту в стране, особенно когда Устинов стал членом Политбюро. Брежнев всегда чрезвычайно чутко относился к нуждам армии. Советский Союз никогда не экономил на обороне.

Но потом в новой политической элите победила пацифистская точка зрения — и военных вообще выдавили из политики. В начале 90-х годов стало почти неприличным появление военного в избирательных органах, в правительственных структурах.

Чувствуете ли вы как главком флота какое-либо изменение отношения политического руководства страны к Вооруженным Силам, к флоту?

В.К. Вопрос большой политики — это дело высших руководителей государства. Вопрос военной политики есть дело военных, а значит, и меня как главкома флота.

Я не просто чувствую с точки зрения эмоций, а действительно вижу, как резко изменилось отношение к армии и законодательной власти, и от исполнительной власти, и особенно народа. Армия, флот сегодня вновь осознаются как важнейшие элементы государственности, которые обеспечивают национальную безопасность и целостность России. Давайте вспомним трагедию "Курска". На флоте таких катастроф не одна была, но за всю свою долгую службу я не помню, чтобы когда-либо раньше наше общество столь близко приняло к сердцу трагедию флота. Это было действительно всенародное горе. Но горе того высшего свойства, которое объединяет людей, сплачивает нацию. И эта трагедия будет со мной на всю мою оставшуюся жизнь.

А.П. Я тоже часто думаю об этом. Я был на ликвидации чернобыльской аварии. И хорошо помню, как чернобыльская трагедия буквально расщепила общество. Чернобыль стал отчасти началом конца Советского Союза. Его использовали для демонизации Союза, социалистического строя.

Трагедия "Курска" — это тоже колоссальная трагедия. Но здесь все было наоборот. Здесь, как вы правильно сказали, произошло какое-то удивительное единение нации в этом горе. И если кто-то и пытался использовать эту трагедию в спекулятивных целях, взвалить эту вину на президента, армию, флот, на вас лично, то из этого ничего не получилось.

Из этой беды мы как нация извлекли какой-то колоссальный импульс жизни и развития.

Драма "Курска" вдруг показала нам наше единство, целостность.

И мы в нашей газете подробно освещали эту проблему. Тогда у нас, на нашем патриотическом фланге, возникла идея захоронить моряков "Курска" в кремлевской стене. Я говорил об этом и в администрации президента, и при личной встрече с Путиным. Если бы погибшие на "Курске" были погребены в красной стене, то это бы наконец связало воедино три периода русской истории. Период царей, красный Союз и современную Россию. Ведь моряки "Курска" по существу святые мученики нашей нынешней русской истории. Есть ли среди моряков ощущение того, что "Курск" как бы стал еще и небесным "Курском"?

В.К. Именно это ощущение и есть. "Курск" стал некой новой точкой отсчета. Не только в Военно-Морском Флоте, я думаю, и выше, в России. Для всех нас после гибели "Курска" настал некий "момент истины", и мы осознали, что дальше тихо деградировать и распадаться наше общество больше не может. Мы или объединимся и преодолеем кризис, либо исчезнем из мировой истории совсем. И мне кажется, это объединение началось.

А.П. Вообще военные, извините меня за это определение, очень наивные люди. С одной стороны, они мужественные и отважные люди, блестящие интеллектуалы. Я помню, как меня поразил Балтин — суперинтеллектуал, умница, имеющий колоссальные военные познания, человек высокой культуры, но в житейских вещах, в хитросплетении политических интриг почти дитя, наивный человек. Моряки всю жизнь проводят на флоте, на кораблях, в отдаленных гарнизонах. Но меня поражает беззащитность военных перед политическими чинушами, перед нечистоплотными газетчиками, неумение защищаться от оголтелых нападок, а то и откровенной клеветы. У Советского флота всегда были свои защитники в среде культуры, в среде гуманитарной интеллигенции. Журналисты, писатели регулярно вылетали на флоты, выходили в море. Посещали самые далекие наши точки и эскадры.

Сейчас есть такое ощущение, что флот не только испытывает нужду финансовых средств, но ему еще не хватает и той финансовых атмосферы, которую русские писатели, русские художники-маринисты создавали вокруг флота. Вам не кажется, что сейчас настал момент опять пригласить к себе патриотически настроенных писателей, художников, композиторов, провести, может быть, даже в этом кабинете ряд мероприятий, чтобы восстановить традиционные связи флота и культуры?

В.К. Отвечу коротко и очень уверенно: настал не сегодня, а еще вчера.

А.П. Совсем недавно у нас был секретариат Союза писателей России, мы там вспоминали одну блестящую акцию последнего времени: в самый разгар военной кампании в Чечне мы, переговорив с Министерством обороны, провели выездной секретариат писателей в самой Чечне. Вертолетами добрались до Ханкалы, и оттуда разлетелись по разным точкам. Был огромный политический и пропагандистский эффект. Когда целый ряд писателей с мировым именем открыто поддержали свою армию, политику России на Кавказе.

Я предложил секретарю нашего писательского Союза Валерию Ганичеву, который сейчас заканчивает книгу о выдающемся русском адмирале Ушакове, попробовать провести аналогичный съезд на флоте. Известно, что на севере есть боевой корабль, носящий имя "Ушаков". Так почему бы нам не провести выездной секретариат на борту "Ушакова" с манифестальными заявлениями в поддержку армии и флота. Как вы на это смотрите?

В.К. Я получил письмо от Ганичева. И мы начали подготовку к этому мероприятию. И вы правы в том, что это должна быть не одиночная акция, а целая программа общих действий, которая должна создать вокруг флота настоящую атмосферу духовности и всенародной поддержки.

А.П. Большое вам спасибо за содержательную и подробную беседу. И, хочется верить, до встречи на палубе "Ушакова"!

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 16 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

17

Напишите нам 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Владимир Бушин ЧЕРНОЕ И КРАСНОЕ (Раздумья между двумя датами. Статья первая)

— Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.

Л. Толстой. "Война и мир", т. 4, ч. 4, гл. 8.

Утром 9 мая в девять часов, надраивая мелом ордена и медали, чтобы идти к Белорусскому на демонстрацию, включил телевизор, Первую программу. Пока ящик разогревался, кряхтел и дергался, я подумал: "Кто там сейчас выскочит? Скорей всего, Даниил Гранин, Григорий Бакланов и покойный Зиновий Гердт в записи". Жду... Первыми появляются покойный Давид Самойлов в записи, а вживе — мой старый друг Бакланов. Кто третий, дождаться я не смог. Так что ошибся не очень. Это и понятно. Ведь именно они, а не кто другой, не только главные страдальцы Второй мировой войны, но и главные герои, главные писатели Великой Отечественной...

Бакланова я давно не видел. Заметно отяжелел болезный, но по духу всё тот же: серьёзный, строгий, как член Военного трибунала, надутый, как пятикратный лауреат. Хоть бы разочек улыбнулся — ведь праздник же! Нет, и все обличает. Еще в 1990 году в журнале "Знамя", который он тогда многоуспешно возглавлял, в передовой статье по случаю Дня Победы уверенно писал: "Войны этой — и Второй мировой, и нашей Отечественной — могло не быть... Но народами правили ничтожные трусливые политики и преступники, и вот это вело к войне". Тут приходит на память то, что говорил Сталин. По воспоминаниям Маршала Жукова, когда после капитуляции Германии в Москву приехал генерал Д.Эйзенхауэр, он в беседе с американцем "подчеркивал, что Вторая мировая война явилась результатом крайней ограниченности политических руководителей западных государств, попустительствовавших безудержной агрессии Гитлера". Бакланов, конечно, не хочет обижать западных политиков и, как видим, на одну доску с действительно ничтожными и трусливыми руководителями Англии и Франции — Чемберленом, Галифаксом, Даладье — с действительным преступником Гитлером поставил и руководителей родной страны, прежде всего Сталина, как у них водится. Примерно то же самое твердил мой старый друг 9 мая и на этот раз. За десять с лишним лет ничто не поколебало его. Какая духовная мощь и стойкость!..