Ричард Третий и Генрих Восьмой глазами Шекспира - Маринина Александра

Терпение у Елизаветы лопается.

– Лорд Глостер, я больше не намерена сносить ваши оскорбления! Я долго молчала, но теперь понимаю, что пришло время поставить короля в известность о ваших грубостях и насмешках над моей семьей. Честное слово, лучше уж быть батрачкой, чем королевой, меньше было бы на мою голову травли и пренебрежения!

И тут на сцене появляется – кто бы вы думали? Королева Маргарита Анжуйская собственной персоной! Жена, а теперь уже вдова короля Генриха Шестого, мать убиенного принца Эдуарда Вестминстерского, свекровь молоденькой Анны Уорик. Вообще-то она никак не могла там появиться, потому что давно уже отсиживается во Франции при дворе своего родственника, французского короля. Но у Шекспира чего только не бывает! Даже давно умершие или вовсе еще не рожденные действуют в пьесах, так что вполне себе живая королева, пусть и пребывающая далеко за морем, – это вообще ерунда.

Маргарита слышит последние слова Елизаветы: «Не радость быть английской королевой», и бурчит про себя:

– Вот бы и поубавить тебе этой радости! Корона должна быть моей по праву, а не твоей.

Но ее появления пока никто не замечает, и народ продолжает выяснять отношения. Ричард кидается в ответную атаку на Елизавету:

– Ты мне угрожаешь пойти и все рассказать королю? Давай, вперед! Я буду только рад. За каждое слово я могу ответить и доказать каждое обвинение, а там пусть хоть в Тауэр сажает, мне уже все равно. Я столько хорошего сделал для короля, но, видимо, оценивать поступки он не умеет, ему важны слова. Я всегда все делал молча, а теперь, судя по всему, пришло время заговорить и сказать правду, и я готов.

Невидимая для присутствующих Маргарита комментирует услышанное:

– Ага, сукин сын, знаю я твои поступки: и сына моего убил при Тьюксбери, и мужа убил в Тауэре.

А Ричард продолжает заливаться соловьем, перечисляя свои заслуги перед Эдуардом Четвертым:

– Я был вьючной клячей, пока тащил Эдуарда на всем его тяжком пути к трону, поддерживал изо всех сил его самого и его друзей, бил его врагов и проливал кровь за брата, помогал его возвышению.

Маргарита и тут не смолчала:

– Только та кровь, которую ты выпускал из других людей, была намного лучше, чем та, что течет в жилах Йорков.

– Если вы забыли, мадам королева, то я напомню вам, что все ваше семейство и ваш первый муж сражались на стороне Ланкастеров, все вы были врагами Йорков, безродными и нищими, а я по рождению был потомком Плантагенетов, правой рукой Эдуарда, первым и главным его соратником и другом, а стал изгоем благодаря вашим козням и проискам, – продолжает Ричард Глостер, обращаясь к Елизавете Вудвилл.

У Шекспира эта тирада намного короче, но при пересказе мне пришлось ее изрядно удлинить, ведь англичане Средневековья отлично понимали, о чем идет речь, и им дополнительные пояснения были не нужны. В этом коротком монологе Ричарда нет ни одного слова неправды: младший брат действительно отважно сражался за то, чтобы возвести старшего на престол, был ему верным и преданным союзником, никогда не предавал Эдуарда, всегда помогал ему и поддерживал. А вот братец Джордж, которого нам в пьесе показывают «безвинно обвиненным», как раз наоборот: предавал Эдуарда, причем по-крупному, дважды переходил на сторону его врагов. Помните отца леди Анны, графа Уорика, который переметнулся на сторону Маргариты Анжуйской? Вот на его посулы стать следующим королем Англии Джордж и повелся, родного брата бросил и связался с двоюродным. Из затеи ничего не вышло, Уорик погиб, а кругом виноватый Джордж вернулся к законному королю, поджав хвост. Правда и то, что отец и первый муж Елизаветы Вудвилл были сторонниками Алой розы, то есть Ланкастеров, и муж ее даже погиб, сражаясь за них. А вот отец и братья после удачного второго замужества Елизаветы стали ярыми сторонниками Йорков.

Маргарита, по-прежнему оставаясь в тени, комментирует:

– Кем ты был и кем ты стал? Да как был подлым убийцей – так и остался!

А вот дальше Ричард уже перевирает факты, подтасовывая их таким манером, чтобы выглядеть наилучшим образом:

– Несчастный Джордж кинул Уорика и вернулся к Эдуарду, чтобы добыть для брата корону, и теперь вместо благодарности его запихнули в тюрьму. Ах, если бы у меня было такое же жестокое сердце, как у Эдуарда, мне было бы легче мириться с такой несправедливостью! А если бы у Эдуарда было такое же нежное и сострадательное сердце, как у меня, то этой несправедливости и вовсе не случилось бы.

Интересно получается! Корону для старшего брата Джордж Кларенс добывал только один раз, когда все трое братьев отчаянно сражались с Ланкастерами за то, чтобы Йорки уселись на престол, то есть до марта 1461 г. В те времена их так и называли: Три солнца Йорков. Эдуард просидел на троне девять лет, после чего граф Уорик затеялся вернуть на трон прежнего короля Генриха Шестого, и у него получилось. Причем помогал ему в этом именно Джордж Кларенс. Так что во второй раз за свою корону Эдуард Четвертый бился уже с помощью только одного своего брата, Ричарда, а Джордж, наоборот, воевал на стороне его врагов. Уорик в результате погиб, а Джордж вернулся к королю и был прощен. А послушать Ричарда Глостера, так выходит, что Джордж перешел в стан Уорика, потом опомнился, вернулся, повинился перед братом и отвоевал утраченную Эдуардом корону назад. Вот же умеют люди передергивать!

Маргарита и этот пассаж мимо не пропускает, сопровождая его ядовитыми и злобными комментариями.

– Лорд Глостер, – говорит брат Елизаветы Энтони Вудвилл, граф Риверс, – наша семья всегда шла вслед за законным королем. Пока королем по закону был Генрих – мы воевали за него, когда королем стал ваш брат – мы шли под его знаменами, если бы королем были вы – мы точно так же бились бы за вас. Вам очень хочется выставить нас врагами и изменниками, но мы всего лишь исполняли закон и служили правящему монарху.

– Если бы королем был я?! – патетически восклицает Ричард. – Да боже упаси меня от такого! Уж лучше я буду разносчиком, чем королем, геморроя меньше.

– Точно-точно! – подхватывает Елизавета. – Если бы вы стали королем, милорд, вы бы узнали, какая это головная боль. Никакой радости, одни проблемы. Вот уж это я в полной мере прочувствовала, став королевой.

– Да уж, – цедит сквозь зубы Маргарита Анжуйская, – у королев в этой стране никаких радостей, одни несчастья, и я – живой пример. Это невозможно больше терпеть!

И тут она, наконец, выходит из тени и появляется перед изумленными взорами находящихся на сцене персонажей.

– Ну что, сволочи, переругались? Никак не можете награбленное добро поделить? И даже меня не испугались, как я погляжу? А зря, между прочим. Вы пошли против меня, когда были моими подданными, и думаете, что все обошлось? И не надейтесь! А ты, Ричард, хамская твоя рожа, не отворачивайся, в глаза смотри!

– Чего тебе надо, злая ведьма? – спрашивает Ричард.

– Хочу пересчитать твои злодейства, – отвечает бывшая королева.

– А что ты вообще здесь делаешь, между прочим? Тебя же изгнали из страны и запретили возвращаться под страхом смерти.

– Да, меня изгнали, но я лучше умру, чем буду прозябать на чужбине. Ты должен вернуть мне мужа и сына! Елизавета пусть вернет мне корону, и все вы должны вернуть мне преданность. А все мои проблемы и горести – ваши, забирайте, мне не жалко.

Ну, Ричард-то наш Глостер всегда найдет, что ответить, он и тут не смолчал, кинулся перечислять жестокие поступки Маргариты Анжуйской.

– Когда ты моего отца, взятого в плен, венчала бумажной короной, он тебя проклял. Потом ты дала ему платок, смоченный в крови нашего брата Эдмунда, которого безжалостно убил твой приспешник Клиффорд, да еще поглумилась: дескать, на тебе платочек, утри слезы. Вот теперь Бог тебе мстит за эти злодеяния.

– Бог справедлив, – поддакивает ему Елизавета, – он всегда мстит за невинно пострадавших.

Гастингс тоже вставляет свои три копейки:

– Это ж какая неслыханная жестокость – убить ребенка! Мерзость!