Ходоки в миры СССР - Ал Коруд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Аркаша, ты зачем Каравайчика обидел? Человек уважаемый, в авторитете. А ты его племянника в дежурке отлупил, да так, что тот в больничку попал.
— Он… он сопротивлялся при аресте.
— Какой арест, майор? — лысый подался вперед. — Твои архаровцы просто выполняли чей-то заказ.
— И я даже знаю чей, — толстый положил руки на стол. Золота на его пальцах хватило, чтобы купить недорогую иномарку. — Что там случилось с коллекционером Толиком? Ты почему от друзей интересную информацию скрываешь?
— Да ничего я не скрываю. Мутный этот…жидёнок по факту оказался.
— Но ты же его крышевал, а он нынче виноват перед братвой. Нехорошо.
— Чем это интересно? — Садальский уже пришёл в себя и нагло улыбнулся. Ничего эти азиатские упыри на самом деле не знают. Майор налил себе еще коньяку.
— Каравайчик базлал, что к коллекционеру два кореша странных приходили. И очень они обликом похожи на тех, кто беспредел в «Анчаре» устроил. Тамошнему бригадиру, между прочим, череп проломили.
— Ничего про это не знаю. Мы вашу забегаловку не крышуем. Сами разбирайтесь!
— И потому твой жидёнок с Кислым Олежей большую сделку провернул? Целый саквояж золота просто на дороге нашел?
А вот это был удар без правил. За такие суммы с него не только стружку, но и голову снимут. Пора, пожалуй, заканчивать беспредметный разговор, он и так много узнал. Садальский промокнул салфеткой губы и поднялся с места.
— Я сам со всем разберусь. А вам нечего делать на моей территории.
Толстый мрачно посмотрел на борзого мента:
— Ну как знаешь, Аркаша. Сам, значит, сам.
— Вот ведь суки чурекские!
Садальский отошел за угол и достал из внутреннего кармана увесистый «кирпич» мобильного телефона. Цивилизация докатилась и до их городка. Он набрал по памяти номер.
— Гена, собака сутулая. Почему я все узнаю последним? Что? Ты серьезно? Сколько? Какая машина? Двое с ним были? Молодые? Все, будь на связи!
«Час от часу не легче? Кто ж знал, что этот пацан — племянник криминального авторитета? Ну, Толик!»
Майор выдохнул, выругался от души и набрал другой номер.
— Товарищ полковник, это Садальский. Да, дело срочное, потому и звоню по этому номеру. Дмитрий Константинович, тут такая ситуация, что все окупится. Помните коллекционера Анатолия Иосифовича на Хитровке? Так вот — этот чертов жидёнок утаил от нас, что золото имеет. Информация — сто процентов. Много, целый чемодан. Объявите план «Перехват». Да, я в своем уме. У него подельники имеются. Серая машина «АМЗ» 909. Госномер на наш регион. Понял, буду у себя наготове.
«Ну, Анатолий, я с тебя шкуру живым сдеру!»
Занятый мыслями и взвинченный начальственным криком Садальский решил спрямить путь и не заметил, как от старой трансформаторной будки отделилась худощавая фигура. Майор очнулся лишь тогда, когда перед ним из ниоткуда появилось узкое лицо блатного со сломанным носом.
— Что за…
В следующий момент милиционер охнул, получив в печень узкое заточенное лезвие.
— Это тебе за племяша, сука ментовская.
Садальский еще не понял, что умирает, и пытался закричать. Но урка точно ударил усиленным носом рабочего ботинка по гортани офицера, и тот буквально захлебнулся криком. Ловкие руки быстро обыскали карманы, вынули из бумажника небольшую сумму наличности, вызвав новый приступ ненависти:
— Нищеброд! А вот это маза.
Каравайчик прикрыл полой куртки отжатый мобильный телефон и поспешил к дыре в заборе. Он её самолично ночью проделал, чтобы быстро уйти.
— Палёнка же?
Барыга скуксился, давя на жалость, но блатной был непреклонен.
— Цену подними на сотку.
— Да кто у тебя возьмет?
Холодные глаза Каравайчика угрожающе уставились на барыгу, и тот медленно «потек».
— Берешь или я ухожу.
— Да что сразу ухожу! Дам полторы, но малявными «зелеными». Звиняйте, но никто хорошую валюту за палёнку не даст. Её же в городе никому не скинешь.
Уголовный авторитет, недавно вышедший на волю и до конца еще не оценивший новых раскладов, задумался. Пожалуй, барыга прав. Скидывать надо «трубу» пока не хватились.
— Договорились. Но вырубите её сразу.
— Дурных нема, дядя.
— Лимонад у тя есть хороший? Как раньше?
Потертая жизнью продавщица в застиранном халате оценивающе глянула на покупателя. Его принадлежность к криминальному сообществу не вызывала никаких сомнений. Вышел только что и сорит деньгами направо и налево. Вскоре натворит что-то и снова сядет.
— Вот «Кремлевский» хороший. Делают в НЭЗе.
Каравайчик, что такое Новая Экономическая Зона, не знал, но нотку уважения в голосе продавщицы уловил.
— Давай две бутылки и те конфеты в коробке.
Женщина недоверчиво ухмыльнулась, но шоколад на прилавок поставила. Хватит ли у этого плохо одетого субъекта денег на все? Но это уже не её дело. Если что, на вызов приедут братки и пусть разбираются с этим утырком.
— Так, пацану еще еда для выздоровления нужна. Колбасу какую посоветуешь, красавица?
— Так «Кремлевскую» же. Все лучшее там делают.
— Однако цены, — кривился Каравайчик. Он никак не мог привыкнуть к диким расценкам нового времени.
— Не хотите — не берите! — скривилась продавщица.
— Давай всю палку и хлеба черняшку буханку, и все это в пакет красивый заверни. Сколько?
— Восемь тысяч четыреста.
Уголовник покачал головой и пересчитал в уме по курсу, выставив на прилавок несколько бумажек. Продавщицу перекосило:
— Ты что мне даешь, пенек трухлявый? Да кому эти баксы нужны?
Глаза Каравайчика нехорошо сверкнули:
— Это первых выпусков, дура! Глянь на просвет.
Продавщица опасливо просмотрела доллары:
— Но…
— Или берешь, или не куплю. Тебе выручка нужна?
На улице блатной хорошенько выругался и мимоходом поймал тачку. Водила уже был не рад, что остановился, но получив в зубы крупную купюру, успокоился.
— Давай, зёма, в больничку районную.
В палату его провел дежуривший в качестве охранника знакомый. Племянник, весь в бинтах и кровоподтеках, оказался польщен вниманием авторитетного дядьки.
— Что, племяш, с крещением! На, наедайся. Не экономь, еще принесу. Заслужил.
— Спасибо.
Каравайчик кивнул и отошел в туалет покурить. Нарушать порядок он зазря не любил, как и свинячить у себя дома.
— А сейчас, будь добр, расскажи мне все, каждую мелочь. Не торопись.
Минут пятнадцать авторитет внимательно выслушивал парня, потом высказался:
— Молодец, память у тебя хорошая. С мамкой я договорюсь. Ты держись версии, что со шпаной чего-то не поделил. Усёк? Надо бы тебя осенью к делу пристроить. Пойдешь в техникум на технолога. Бабосики на учебу я найду.
— Но, дядя, какое это дело? Я в бригаду хочу!
— Что, не напонтовался, салага? Рядовые бойцы долго не живут, запомни. Пиво варить будешь, тогда и станешь уважаемым человеком. Пиво потребно всем — и братве и барыгам.
Парниша враз присмирел, внимательно слушая дядю. Он предлагал ему нечто серьезное.
— Ага. Сделаю.
— Вот и маладца. Я всегда знал, что племяш у меня умный мальчик. Завтра пришлю кого-нибудь с передачкой. А ты пока выздоравливай.
Каравайчик прошел обшарпанным коридором на улицу и заметил около входа знакомого охранника:
— Лешбан, телефон тут где?
— Так давай из дежурки.
— Не катит.
Охранник понятливо кивнул:
— Тогда за углом.
Телефоны-автоматы в городе берегли. Они единственные не прослушивались милицией, поэтому за поломку автомата с мелкой шпаны могли спросить серьезные люди. Потому на каждой территории существовали «закрепленные», которые следили за состоянием будок. Там всегда имелся в наличии рабочий аппарат, освещение и даже телефонная книга. Никому не хотелось поиметь неприятностей за вырванную втихаря страницу.
Каравайчик сунул в прорезь взятую у охранника монету и набрал по памяти номер.
— Узнаешь? В общем так, мне нужно попасть в ту квартиру. Понимаю, менты, следаки, но надо. Что, значит, запечатано? У такого медвежатника нет печатей? Проехали. В десять жду у подъезда.
Урка прошел до перекрёстка и рассеянно глянул на ехавшие по проспекту с сигналами милицейские машины. Сегодня у них будет знатный кипеш.
