Эксперт № 36 (2013) - Эксперт Эксперт

Конечно, это не империя и даже не «империя нового типа», как утверждает философ Негри. Это бескрайняя демократия. И сценарий Ханны Арендт и сценарий Пола Чейни, как оказалось, друг другу не противоречат.

Война без виноватых

Правление хаоса стало спасением демократии. Но и это не беда: о спасительном хаосе давно говорят, есть устойчивое выражение «управляемый хаос»; к выражению привыкли, перестали бояться. Хаос родит справедливость — это идеологическое заклинание заставило забыть о том, что хаос неминуемо рождает титанов: то, что описывает мифология — закономерность исторического процесса. А титаны не знают справедливости. Либеральный рынок выбрал мировую гражданскую войну как систему управления миром — это было выбрано как существование с рисками, но иное существование, как казалось, невозможно, невыгодно. Долой диктатуру! — с этой фразой людей кидают в мировой пожар; сгори во имя свободного рынка — ибо никто не сварит на пожаре спокойной жизни, да и не нужна спокойная жизнь.

Людям внушают, что их главное право — право на гражданскую войну, на то, чтобы «каждый взял столько свободы, сколько может» — этот чудовищный лозунг, прогремевший однажды с российской высокой трибуны, правит миром. Толпы скандируют, что они хотят перемен, но никто из митингующих никогда не скажет, каких именно перемен он хочет, — по сути, людям внушают мысль, что миру нужна вечная ротация; мир приведен в перманентное возбужденное состояние, подобно наркоману, ежедневно нуждающемуся в дозе. Еще, еще, еще — расшатывай государство, раскачивай лодку. Ты не хочешь расшатывать государство — значит, ты за тиранию, охранитель режима? Есть вещи поважнее, чем застой и мир! Отныне война — единственный порядок, единственно желаемое для демократической номенклатуры положение дел.

Вы знаете, какой мир хотите построить после войны? Нет, этого не знает никто. Этот вопрос так же дик, как и вопрос «умеете ли вы рисовать?», заданный современному авангардисту. Зачем рисовать, если это уже не требуется, — сегодня договорились считать, что рисование в изобразительном искусстве не главное. Так и мир не нужен никому.

Оруэлл предсказал, что новый порядок выдвинет лозунг «Война — это мир».

Так и случилось.

Речь идет о бесконечной гражданской войне, в которой практически нет виноватых. Война возникает силой вещей, и чтобы остановить ее, мало противопоставить голоса в ООН, глупо определить Америку как мирового жандарма, еще глупее упрекать Запад в корысти. Запад первым оказался заложником своей демократической идеи, благородной идеи, за которую отдавали жизни лучшие люди западной истории и которая на наших глазах портится. Чтобы остановить войну, требуется избавиться от новой идеологии, от идеологии Айн Рэнд, от подделок «второго авангарда», от веры в прогресс и рынок. Требуется не просто отказаться от экономических пузырей, но проткнуть самый главный, самый страшный пузырь — идеологический. И пока Запад не вернется к категориальной философии и не поймет, что Энди Уорхол принципиально хуже, чем Рембрандт, — никакого мира не будет.      

О Болдине и бюджетобесии

Александр Привалов

Александр Привалов

Болдинский музей-заповедник переводится из регионального подчинения в подчинение муниципальное. Стало быть, и расходы на содержание музея снимаются с регионального бюджета и переносятся на бюджет муниципальный. Группа деятелей культуры, опубликовавших по этому поводу открытое письмо, начали его с восклицания «Уму непостижимо!» — и они совершенно правы. Беда не только в том, что место, где 173 года назад происходило одно из величайших событий всей русской культуры, Болдинская осень, низводится до ранга сельской достопримечательности. Имя Пушкина уж как-нибудь перевесило бы это формальное умаление. Но понижение статуса означает, что уже никогда не найдётся денег не то что на реставрацию и сейчас еле живой деревянной церкви Св. Александра Невского, но и на поддержание территории музея-заповедника в сколько-нибудь приличном состоянии: даже расходы на окашивание травы, на уборку мусора, на подкраску стен и латание крыш для бюджета небольшого и небогатого села непосильны. В недалёкой перспективе замаячили деградация и развал всего, кроме разве что прославленного топонима.

Ляпы такого рода, вообще-то говоря, почти неизбежны при всякой большой перетряске, а перетряска идёт большая. В связи с очередными изменениями в Бюджетном кодексе Нижегородская область перебрасывает с баланса на баланс многие десятки, если не сотни объектов — могли не успеть сообразить, что стригут под общую гребёнку объект, ей явно непосильный. Кабы извинились да исправились сразу, так и дело бы с концом. Но исправляться сразу никто не видит оснований. Первые слова федерального министра культуры по этому поводу были такими: «Надо разобраться. Не всегда изменение уровня подчинённости влияет на финансирование. Московские учреждения культуры финансируются намного лучше, чем региональные. Нужно смотреть, на каком уровне подчинения учреждению культуры будет лучше, где адекватное финансирование и больше заботы». Я не думаю, что г-н Мединский хуже нас с вами понимает разницу между бюджетом Москвы, который на многих направлениях и впрямь щедрее федерального, — и бюджетом Большого Болдина, пятитысячного центра дотационного аграрного райончика. Что не в следующем году, так через год финансирование музея станет чахнуть, равно понятно всем. Как и то, что заметного передела консолидированного бюджета в пользу нижних уровней сто лет не будет. И слова министра о том, что надо ещё посмотреть, где музею-заповеднику будет лучше, означают, по-моему, совсем простую вещь: министр остерегается публично осуждать даже и это, частное и очевидно неприемлемое, проявление неостановимой бюджетной консолидации. Все животные равны, но некоторые равнее других — Минфин как ещё при Кудрине приучил кабинет к своему главенству, так и продолжает держать верх. Свежайшее заявление министра финансов Силуанова о необходимости сокращения на 5% всех бюджетных расходов (кроме разве что пенсий и стипендий) прозвучало как «Стоять, бояться!» — и можно пари держать, все (кроме разве что ВПК) будут стоять и бояться.

Более всего тут характерно привычное отсутствие каких бы то ни было разъяснений: почему именно на пять процентов? какие такие «новые задачи» для своего «финансового наполнения» требуют именно такого «манёвра в бюджетной сфере»? Лучше не спрашивайте, а то он велит всё срезать не на пять, а на семь. Взять хоть самое пока громкое из конкретных предложений этого рода: отменить материнский капитал, зато повысить пособие на детей матерей-одиночек и в малообеспеченных семьях. Этот манёвр может быть ужасен, он может быть замечательно мудр — не знаю. Содержательные аргументы чиновниками не приводятся, одна голая арифметика: экономия от непродления маткапитала — 300 млрд в год, затраты на увеличение пособий — 100 млрд в год… Почему, зачем, как это связано с государственной семейной политикой? Сами разбирайтесь.

Ладно бы чиновники, так ведь и эксперты туда же. Обнародован совместный доклад Высшей школы экономики и Академии народного хозяйства с предложениями по оптимизации федеральных бюджетных расходов. Доклад огромный, предложений много; говорят, Минфин в своих нынешних запросах использовал не больше пятой их части. Так в этом докладе есть, например, и предложение вдвое сократить численность Вооружённых сил с приостановлением призыва. Аргументы? Немного публицистики («тот факт, что боеспособность армии не зависит от численного состава… был особенно остро осознан в России ещё после поражения в Русско-японской войне») плюс немного тщательно отобранной арифметики: если у немцев или англичан такой-то процент населения на военной службе, то и нам надо примерно такой. Опять-таки, не стану спорить. Укажу лишь, что если взвешивать армии не по численности населения, а по длине границ (тем паче неспокойных границ), выводы были бы другими; что столь радикальный совет следовало бы как-то увязать с внешнеполитической и оборонной доктринами… Но этого ничего нет, ибо это доктринёрство и схоластика (так и сказано). Сократить и приостановить! Сопутствующие риски отсутствуют.

Правительство, вместо того чтобы, по известному словцу человека, пережидавшего в залитом дождями Болдине холерные карантины, быть «единственным европейцем в России», всё глубже впадает в кромешное язычество, в бюджетобесие: цифра вместо всякого смысла. Бюджет (и его бездефицитность!) предстаёт уже не как один из инструментов организации жизни в стране, а как самоцель. За последние шесть лет закрыто более десяти тысяч школ; число больниц в стране с начала века уменьшилось на сорок с лишним процентов, поликлиник — на четверть. И это не потому, что радикально изменились методы обучения и лечения, а ради бюджетной экономии. Объективные причины убивают сотни и тысячи деревень и посёлков, а мы вместо того, чтобы пытаться затормозить одичание собственной территории (например, строительством дорог), насильно его ускоряем, закрывая в дышащих ещё поселениях школы и медпункты.