Трудовые будни Тёмных Властелинов (СИ) - Чернышова Алиса

Отовсюду зазвучал тот самый смех, который обычно бывает в ужастиках перед скримером, сжиранием главного героя и финальными титрами.

— Глупый мальчишка… Ты смотришь на меня… ты смотришь… ты смотришь…

— Ты — дерево?

Нет, серьёзно? То самое, страшное и ужасное — всего лишь дерево? Как так, Карл?

— Я — хозяин этого леса, его секретов, деревьев и тайных троп… То, что ты видишь — лишь обличье. То, что ты ощущаешь — я.

Макс хотел было посоветовать дереву лечиться, лечиться и ещё раз лечиться, как завещал добрый дядечка-психиатр. Но в тот же миг ему на плечи как будто рухнула тяжеленная шуба — он едва удержался на ногах от неожиданности. Со зрением тоже случилось нечто не вполне ясное: земля вдруг стала прозрачной, и он увидел корни Дерева. Там, в корнях этого дендромутанта, вполне можно было бы открыть магазин. Или склеп. Или банк.

По крайней мере, монеты и всякий антикварный стафф были там в произвольном порядке перемешаны с человеческими черепушками и косточками.

Но самое интересное происходило с самими корнями. Они убегали во все стороны, куда только хватало взгляда. Они пульсировали, сияли и, что важнее, переплетались со всей окружающей растительностью.

Ладно, это было круто. Но и стрёмно тоже.

— Почему я здесь? — поинтересовался Максим. — Ты заставил меня сюда прийти. Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты стал моим голосом, проводником моей воли среди живых, сосудом для моей силы, моим Жрецом, одним из моих корней. Мне нужно твоё согласие, мальчик… Мне нужно твоё согласие.

Вот это, как говорится, поворот.

— А больше тебе ничего не надо? — прифигел Максим. — Хватит, я уже насоглашался… как дурак. Вспоминать не хочется!

Снова вокруг поляны зашелестел смех.

— Да, ты — редкостный глупец, мальчик… Ты действовал, не думая, колдовал, не понимая буквы и сути чар, заключал сделки, не справляясь о цене… Нет ничего хуже для колдуна, чем такое поведения, и итог предсказуем: магия, дарованная при рождении, навсегда покинула тебя.

Максим дёрнулся.

— Может, она ещё вернётся!

— Нет, — снова издевательский смех. — И ты это знаешь. Ты это чуешь. Ты — калека, мальчик… И не потому, что почти лишился ног. Без магии ты — ничто. Мир, в котором ты проснёшься, потускнеет без неё, жизнь лишится чар и красок. Потому что можно пережить почти любую потерю, но не потерю магии, а значит — себя самого. Те, кто обделён даром с рождения, не понимают и не поймут никогда… Ничто не будет радовать тебя, мальчик. Ты будешь живым мертвецом, и никаким соблазнам жизни этого не исправить. И, если ты думаешь, что твой… Бобик… останется с тобой, ошибаешься: способность общаться с ним постепенно угаснет, и кибиву умрёт, лишившись энергетической подпитки признанного хозяина. И ты останешься один, мальчик… потому что никакое чувство не может жить в душе мага-лишенца. Миры будут отторгать тебя, и разум твой скоро помутится, погружая в спасительную пелену сладких лживых иллюзий. Такой судьбы ты хочешь, мальчик?

— Враньё! — крикнул Максим. — Ты врёшь мне, как все остальные!

Снова смех.

— Какой мне резон? Прислушайся к себе, мальчик. Не к чужим сладким речам, не к мелочным обидам, не к желанию казаться… к себе. Там, в глубине души, ты знаешь, чуешь, что это не ложь. Я предлагаю тебе помощь… взаимную выгоду. Я не буду обещать тебе власти над миром, не верну назад твоего огня, твоего Предназначения или твоих ног, не дарую лёгкой и сладкой жизни. Но я дам тебе кибиву, верного до последнего вздоха — он станет твоими ногами, а ещё — тем другом, что никогда не предаст. Я дам тебе свою силу, которая заполнит пустоту внутри и будет служить тебе верой и правдой, что бы там ни было. Я дам тебе шанс на будущее и мудрость для того, чтобы распорядиться им верно. Это не придёт легко. Это не будет просто. Ты будешь навеки со мной связан. Тебе придётся измениться, стать другим существом. Так работает магия. Решай, мальчик…

Макс прикусил губу.

— И что, я стану вроде как одержимым? Ты сможешь войти в меня, как к себе домой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я — божество, мальчик… не мелкий злобный дух и не безумие, которое у людей порой принято путать с одержимостью. Я не буду отдавать тебе приказов, но буду указывать направление. Не буду ломать волю, но моя сила сама изменит твою сущность.

Макс тоскливо вздохнул и принялся копаться в башке на предмет того, что он ещё знает о богах. Одна промелькнувшая мысль заставила поёжиться.

— Слу-ушай, — протянул он. — Мне же не придётся приносить тебе жертвы, правда? Если что, таскать тебе девок в белых платьях и убивать их я не согласен.

— Даже если от этого зависит твоя жизнь? — прошелестело вкрадчиво.

— Даже если, — сказал Макс хмуро. — Я — не маньяк-сатанист, спасибо.

— Хорошо, — смех пронёсся вокруг ветерком. — Хорошо… Ты не так пропащ, как могло бы показаться на первый взгляд. А жертвы… они — часть жречества, мальчик. Но это не значит, что они всегда кровавы, не значит, что я буду заставлять тебя убивать слабых и беззащитных в мою честь. Всё сложнее, но могу пообещать: кровавые жертвы ты будешь приносить нечасто и добровольно. А будут ли это девицы в белых платьях, преступники с большой дороги или враги вашей власти, решать тебе. Я задам направление, но не приму за тебя решений. Твоя жизнь — всё ещё твоя.

Макс вздохнул. Если по-честному, это всё звучало страшно и непонятно. Только вот он очень сильно хотел жить.

— Ладно, — сказал он.

— Ты даёшь согласие?…

— Да.

— Пусть же будет посему… Тебе придётся пройти обряд инициации. Подойди…

Максим пошёл вперёд, к старому страшному дереву.

— Ближе…

Он сделал ещё несколько шагов. В следующее мгновение корни, до того обретавшиеся в прозрачной земле, рванулись вверх и пронзили его. Макс закричал он раскалённой, непрекращающейся боли.

— Мне жаль, мальчик… Но инициация — это перерождение. Чтобы родиться заново, нужно сначала умереть…

Тело мальчика всё так же спало на кровати, ровно дыша и не проявляя признаков беспокойства. Одна беда — все волосы его были седы, как лунь.

4

Чо Оранжевый сидел, демонстративно постукивал трансформированными когтями по столу и слушал блеянье местных чиновников. Оное удручало.

Он умел, спасибо хорошим учителям и внушительному придворному опыту, расщеплять внимание, потому, пока память равнодушно фиксировала особенно бредовые и, чем Небо не шутит, дельные высказывания, сам дракон думал.

Вчера Чо впервые предал Алый Дом.

Он осознанно пошёл на сокрытие информации о потенциально важнейшем артефакте.

Это не было предательством прямым, но для него, привыкшего следовать каждой букве Текста Служения, это было болезненно. И немного горько.

Чо сам не мог объяснить, что на него нашло в тот момент, когда он схватил Гун за плечи и сказал:

— Они сослали нас сюда, выбросили, как ненужный мусор, наплевали на всё, чем мы пожертвовали, и лишили всех перспектив. Сколько нам торчать тут, вдали от семей, друзей и привычной жизни?.. И мы принесём им, как на блюдечке, игрушку, с помощью которой они сломают ещё кучу жизней! И что, думаешь, они позволят нам воспользоваться артефактом?

Гун, девушка умная, только поджала губы:

— Ну, они вполне могут использовать нас в качестве проверки.

— Мы и сами можем проверить. Они нам не хозяева, — сказал кто-то (наверное, сам Чо). — Мы отказались от семьи, трудились куда больше и тяжелее, чем любой знатный отпрыск. Неужели, в конечном итоге, мы не заслужили что-то своё?

И Гун согласилась. Они дали клятву неразглашения, и напарница — а теперь ещё и некоторым образом подельница — согласилась страховать его в этом эксперименте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Разумеется, Чо понимал риск. Мастер, Танцующий в Зеркалах (он же Мастер Потрескавшихся Масок) — опасное божество, которое в их мире почитают только демоны и некоторые фейри. Нельзя назвать Мастера ужасным, но все творения его таят в себе подвох. И тут как повезёт: некоторые артефакты, созданные им, приносили благо, другие приводили к поистине катастрофическим последствиям.