Чем ни дыши, один черт - Альфред Ван Вогт

Нельзя было терять ни минуты. Я и двое инженеров рванули, как сумасшедшие, в то место коридора, где я споткнулся около стены. Пусковая система снова была переведена в безопасное положение, и на протяжении двух последующих дней — пока, с моей помощью, они вытаскивали взрывчатку из настоящей бомбы — они не проявляли никаких признаков того, что со мной будут обращаться иначе, чем с другими. Потом…

Потом дело было сделано.

Мне вручили бумагу с официальной печатью, которая начиналась следующим образом:

«Объединенное правительство Земли сим постановляет, что…»

Мое имущество конфискуется, ни одно человеческое существо не должно никогда больше общаться со мной.

Сжимая в руке бумагу, я выбежал на улицу.

Я был объявлен тем самым сукиным сыном, который еще четыре года назад задумал уничтожить человечество.

— Послушайте, — протестовал я, — я вовсе не потому установил эту бомбу. Просто я всегда действую подобным образом…

Никто меня не слушал. Никого это не волновало. К черту Арта Аткинса. Все вокруг были в ярости из-за того, что мир оказался «на грани» гибели.

Надо полагать, с двадцатью двумя парнями в других убежищах обошлись точно так же.

Выбрасывая меня оттуда, мне сказали вот что:

— Не воображай, будто во второй раз проникнешь сюда через свой личный вход.

— О'кей, простаки, можете взглянуть на меня в последний раз. Больше вы меня не увидите.

Черт, едва выйдя из тумана детства, я все время ждал, что мир ополчится против меня. Всегда знал, что «господа такие-то» не любят меня.

И, едва выросши из детских штанишек, начал создавать для себя другую легенду, готовясь к тому дню, когда за мной придут. Зачем, как вы думаете, я начал отращивать бороду, когда мне было шестнадцать, фактически над телом умершей матери? Я хотел, чтобы никто, даже она, не помнил, что когда-то у меня было чисто выбритое лицо.

…Прошло два года.

Говорят, фторный дождь прекратился.

Глубоко в недрах большого кислородного убежища в мою дверь постучали. Я догадался, кто это, и сказал Моне:

— Открой.

Она послушалась. Там стоял генерал Симонвилл. На его холодном лице застыла вынужденная улыбка. Он сказал преувеличенно сердечным тоном:

— Обитатели вашей секции выиграли в лотерею право первыми в этом убежище получить инъекцию.

Я воспринял сказанное, будто так и надо. Остальные — вполне возможно — были действительно отобраны с помощью лотереи. Но во всех случаях номер один оставался за мной.

Генерал сделал шаг в сторону, и три девушки вкатили оборудование: металлический стол с большой прозрачной банкой, в которой плескалась жидкость. Это и есть сыворотка, решил я. От банки отходило множество трубок с иглами.

Я лежал, девушки обрабатывали мое обнаженное бедро, и тут мой взгляд встретился со взглядом генерала Симонвилла.

— Все в порядке? — спросил он.

Его вопрос имел двойной смысл, и я хорошенько подумал, прежде чем ответить. После того как я сбрил бороду и изменил отпечатки пальцев, проблема состояла в том, чтобы проникнуть в убежище.

Ну, я посчитал, что человек, имеющий личный вход в банковский подвал, может для начала ограничиться, скажем, сотней тысяч долларов. Такие деньги наличными, казалось мне, смогут убедить генерала, — который, не колеблясь, позволил себе иметь роскошные апартаменты, — открыть мне ворота и подыскать скромное местечко, где я мог бы жить в стороне от всего, вместе с Моной. В такой компании, рассуждал я, мне удастся пересидеть все ливни и ураганы с относительным комфортом. Вручая деньги, я также поставил условием, что буду трансформирован первым.

Вторую сотню тысяч долларов я обещал ему, если выживу…

Взгляд метнулся к игле, входящей в тело. Проснусь ли?

Достаточно ли я ему предложил?

Я ведь могу обчистить весь банк. Поскольку правительство гарантирует компенсацию потерь, возникших в результате ограбления, банк получит свои денежки обратно… Мой план состоит в том, чтобы вернуть себе все, чего меня лишили.

Я поднял взгляд.

— Все в порядке, генерал. По крайней мере, с моей стороны.

— И с моей тоже, — ответил он.

Люди надеются, что, когда человечество станет дышать фтором, это изменит их к лучшему. Я же придерживаюсь того мнения, что, чем ни дыши, не стоит рассчитывать, что эти странные двуногие существа изменят свою манеру поведения.

Я медленно уплывал в бессознательное состояние, надеясь, что слова генерала означают в точности то, что я думаю. И что я проснусь. Проснусь. Проснусь.

И стану первым фтородышащим сукиным сыном новой Земли.