Очерки истории средневекового Новгорода - Владимир Янин

В дальнейшем перерывов в новгородском княжении не наблюдается. Конец княжения Мстислава датируется 1066 г. Д. С. Лихачев связывает битву на Черехе, положившую конец новгородскому княжению Мстислава Изяславича, с походом полоцкого князя Всеслава Брячиславича на Новгород в 1066 г.[44] Через год Мстислав был уже на юге, а вскоре умер. Его преемник Глеб Святославич, напротив, зимой 1067/68 г., как это явствует из надписи на Тмутараканском камне, княжил в Тмутаракани, но под следующим – 1069 – годом летописец уже называет его новгородским князем. По-видимому, он действительно получил новгородский стол от Святослава, хотя Святослав в 1068 г. и не был киевским князем. Это могло произойти во время семимесячного киевского княжения Всеслава, когда киевский князь Изяслав Ярославич вынужден был бежать в Польшу.

Упомянув о походе Всеслава Брячиславича, необходимо остановиться на некоторых его подробностях. Это было первое его нападение на Новгород: «Приде Всеслав и възя Новъгород, с женами и с детми; и колоколы съима у святыя Софие. О, велика бяше беда в час тыи; и понекадила съима»[45]. Об этом эпизоде спустя более чем сто лет, в 1180 г., вспоминал новгородский князь Мстислав Ростиславич Храбрый, собираясь идти на полоцкого князя и аргументируя свое намерение тем, что «ходил бо беаше дед его на Новгород и взял иерусалим церковныи и сосуды служебныя, и погост един завел за Полтеск»[46].

Второе нападение состоялось осенью 1069 г.: «месяца октября в 23, на святого Якова брата Господня, в пятничи, в час 6 дни, опять приде Всеслав к Новугороду, новгородци же поставиша пълъкъ противу их, у Зверинця на Къземли; и пособи Бог Глебу князю с новгородци. О, велика бяше сеця вожаном, и паде их бещисльное число; а самого князя отпустишя Бога деля. А на заутрие обретеся крест честныи Володимирь у святеи Софие Новегороде, при епископе Федоре»[47].

Между двумя этими походами произошло немало событий. 3 марта 1067 г. братья Святослав, Изяслав и Всеволод Ярославичи победили Всеслава в битве на Немиге, а 10 июля заключили Всеслава с двумя его сыновьями «в поруб» в Киеве. В 1068 г. братья Ярославичи потерпели поражение от половцев, после чего 15 сентября киевляне выпустили Всеслава из заключения и сделали его своим князем. Всеслав княжил в Киеве до 2 мая 1069 г., когда стол вернулся к Изяславу Ярославичу, который затем «прогна Всеслава ис Полочка, и посади в сего место брата его Святополка; Всеслав же бежа».

Вернул себе Полоцк, прогнав Святополка, Всеслав Брячиславич только в 1070 г. Следовательно, попытка снова захватить Новгород осенью 1069 г. была предпринята им не из Полоцка, а из изгнания. Указание летописи на потери, понесенные союзными Всеславу вожанами в битве на Гзени, прямо свидетельствует, что исходным пунктом его похода 1069 г. и, таким образом, местом, где он оказался после потери Полоцка, была Водская земля.

В 1981 г. при раскопках в Новгороде в слоях 60-х – 80-х гг. XI в. была найдена берестяная грамота № 590, содержащая краткий текст донесения «Литва встала на Корелу»[48] (рис. 10). Именно в Водской земле (или, что более вероятно, – на пути из Водской земли к Новгороду) и могло произойти отмеченное этим донесением столкновение литовцев из числа дружинников Всеслава с пограничными вожанам карелами. Наличие литовцев в войске полоцкого князя более чем естественно, так как до возникновения Литвы как самостоятельного государства ее территория входила в орбиту полоцкого влияния.

Рис. 10. Берестяная грамота № 590 (фрагмент)

Полученное в Новгороде донесение информирует новгородцев о конфликте между литовцами и карелами в войске Всеслава, движущемся к Новгороду. Отнюдь не исключено, что внутренние конфликты стали одной из причин того сокрушительного поражения, которое Всеслав потерпел в битве на Гзени[49].

Под 1071 г. летописи описывают острейший конфликт в Новгороде, возникший после антихристианской проповеди некоего волхва, когда убежденные им многие новгородцы решили убить епископа Федора. Новгородцы «разделишася надвое: князь бо Глеб и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье вси идоша за волхва. И бысть мятежь велик межи ими», закончившийся после того как князь Глеб зарубил волхва топором[50]. Новгородский мятеж был только частью «восстания волхвов», охватившего тогда широкие пространства новгородской и соседней с ней земель.

В 1078 г. Глеб Святославич был убит во время похода за Волок, а новгородский стол перешел к Святополку Изяславичу. Составитель летописного списка новгородских князей так продолжает свой рассказ: «А Святополк седе на столе сын Изяславль, иде Киеву. И присла Всеволод внука своего Мстислава, сына Володимеря, и княжив 5 лет, иде Ростову; а Давыд приде Новугороду княжить и по двою лету выгнаша и. И приде Мстислав опять, и седе в Новегороде 20 лет».[51]

Успехи боярства в борьбе за власть в конце XI – начале XII вв.

Впоследней четверти XI в. в Новгороде происходит ряд перемен, свидетельствующих об усилении местной аристократии (бояр) и ослаблении княжеских позиций. В 1088–1094 гг. в Новгороде княжит сын Владимира Мономаха Мстислав, которому в момент вокняжения исполнилось 12 лет. Воспользовавшись его малолетством, новгородское боярство создает параллельный князю орган власти, избирая из своей среды авторитетного участника государственного управления – посадника. В более раннее время посадником называли наместника князя, правящего тогда, когда новгородский княжеский стол по каким-либо причинам оказывался вакантным (таким «посадниками», в частности, были K°-стянтин и Остромир). Отныне же боярский посадник сосуществует с князем. Этой акцией, очевидно, развивается пожалование Ярослава Мудрого, декларировавшего неподсудность новгородского боярства князю. Активность вновь учрежденного посадничества ярко демонстрирована количеством найденных к настоящему времени, главным образом в Новгороде, привешенных некогда к выданным новгородцам документам свинцовых печатей «протопроедра Евстафия», отождествляемого с первым боярским посадником Завидом времени первого новгородского княжения Мстислава Владимировича: их обнаружено уже 36 экземпляров.

Утвердившийся с конца XI в. порядок превратил Мстислава Владимировича в знаковую фигуру. Когда в 1094 г. на его место из Киева был прислан князь Давид Святославич, то спустя два года новгородцы изгоняют, «не взлюби его». Причины изгнания Давида становятся очевидными при рассмотрении событий 1102 г., когда между Владимиром Мономахом и киевским князем Святополком Изяславичем было достигнуто соглашение, по которому новгородский стол должен был занять сын Святополка (по-видимому, Изяслав), а Мстиславу Владимировичу предназначался Владимир-Волынский. Этот ряд встретил возражения новгородцев, заявивших: «Не хочем Святополка, ни сына его. Аще ли две главы имеет сын твои, то пошли и; а сего ны дал Всеволод, а въскормили есмы собе князь; а ты еси шел от нас»[52]. После продолжительных прений новгородцы настояли на возвращении Мстислава.

Оба отмеченных события по своему характеру вполне аналогичны. И в 1096 г., и в 1102 г. новгородцы выступают против вмешательства киевского князя Святополка в устройство своего стола, защищая право на этот стол князя Мстислава Владимировича. Правовой принцип, положенный ими в основу защиты Мстислава, сводится к тому, что киевский князь в своих действиях, касающихся Новгорода, не может игнорировать распоряжений своего предшественника. Новгородское княжение, таким образом, рассматривается вне зависимости от династических судеб киевского стола. Нетрудно заметить, что этим принципом по существу формулируется идея независимости Новгорода («вольности в князьях»), но сама эта идея еще не обрела завершающей полноты. Это как бы один из начальных шагов в ее формировании. Еще один шаг угадывается в упреке Святополка, которому новгородцы в 1102 г. сетуют: «а ты еси шел от нас». Имеется в виду самовольный уход Святополка на туровский стол в 1088 г. вопреки требуемой новгородцами пожизненности княжения у них.

Анализ археологических материалов импортного происхождения показывает, что противодействие Киеву вызвало ответный шаг – торговую блокаду Новгорода. Киев на всем протяжении конфликта перерезал пути поступления в Новгород южных товаров[53]. К рубежу XI–XII вв. относится важный этап становления прочных торговых связей с Готландом. В этот период посадником был боярин Добрыня, скончавшийся в 1117 г., которому посвящена позднейшая «Повесть о посаднике Добрыне». Согласно этому преданию, Добрыня, получив от иноземных купцов некую мзду, согласился на перенесение православной церкви св. Иоанна Крестителя с тем, чтобы на ее месте была построена католическая ропата. За это преступление посадник был сурово наказан: возвращаясь с веча, он утонул в Волхове и был погребен без христианского обряда. Древнейшая Синодская редакция этой повести восходит к XII в., когда «отцы наши поведаша нам не утаися от нас, чад их». Как показывает анализ источников, речь идет об основании церкви св. Олава на Готском дворе, расположенном к югу от Ярославова дворища.[54]