Демоны и Шеф - Святозар Мракославский

произвол и направился к выходу. Он в задумчивости прошёл пост охраны, бросив «до свидания», дошёл до автобусной остановки и поехал домой. Машины у него не было, прав тоже, да они и не были ему ни интересны, ни нужны. Иногда к нему в голову заносилась мысль о машине, но она сразу же нещадно отметалась. Нужно учиться водить — это процесс не быстрый, может лучше отдать это время науке? Да и есть троллейбус — просторный, удобный, в каком-то роде даже родной. Он с детства их любит, ему не совсем ясно почему, но любит. До сих пор, едя в нём, он чувствует себя как в детстве. Хорошие были времена. Причём любит математик именно троллейбус — автобусы он не жалует, но бывает, что приходится пользоваться, когда куда-то нельзя добраться на троллейбусе.

Поймав свой любимый транспорт, он занял место у окна и поехал. Из окна открывались уже приевшиеся глазу виды — одни и те же дома, одни и те же деревья, те же люди. Всё это ясно и лежит на поверхности. А углубиться в суть вещей? Взять те же дома: перед их строительством создаются чертежи. А что лежит в основе чертежа? Правильно, числа. А что скрывают числа? Например, число пи, экспонента и прочие. Они таят в себе много интересного. На них держится наш мир. А посему математика — царица наук. Царица, достойная того, чтоб посвятить ей жизнь.

Доехав до своей остановки, он вышел, прошёл во дворы, зашёл в свой подъезд и поднялся пешком на 7 этаж (Захар Кириллович недолюбливал лифты). Достал ключи и открыл свою квартиру. Номер которой 314.

Помнится, он как увидел продающуюся двухкомнатную квартиру с таким близким к его математическому сердцу числом, так сразу отправился её покупать.

Войдя в квартиру, заперев большую и скрипучую дверь и включив свет, он не спеша снял с себя уличную одежду и пошёл ужинать.

Тут перед ним встала извечная дилемма одиноких людей: что же сегодня поесть? Просчитавший разные варианты доцент решил, что, наверное, сегодня будет по классике — пельмени. Собственно, а почему бы и нет?

Спустя сорок минут сытый математик зашёл в комнату, служившую ему кабинетом — тут был компьютер, деловые бумаги, его математические расчёты, черновики, а на стене висела его любимая зелёная доска, пронёсшая на своей поверхности не мало формул. Доска…

На ней был мелом выведена надпись: предел из 666 умножить на х, при х стремится к 1 равен 666. Этого быть не должно, он такого не писал.

Стерев с доски эту ересь, сбитый с толку Захар Кириллович достаточно быстро про неё забыл: он сел за стол, и ум доцента полностью поглотила его работа по исследованию теории вероятностей. Он такой с детства, очень рассеянный и невнимательный, потому что у него на уме только одно — математика. Если вдаваться в подробности, то он пытался получить точную аналитическую формулу для вероятностного распределения площадей фигур, определяемых случайными прямыми на плоскости. Эти слова ничего не скажут гуманитарию, да и не каждый технарь понимает всю их глубину и про что они конкретно.

После работы он пошёл спать. О непонятно откуда взявшихся уже дважды за этот день демонических числах преподаватель математики уже забыл.

Спустя пару часов его разбудил скрип. Скрип мелом о доску. Звук доносился из его кабинета.

Шум прекратился.

Была глубокая ночь, небо в тучах, свет уличных фонарей едва пробивается в его окна.

Сердце преподавателя ушло в пятки. Тут кто-то есть. Или что-то.

Захар Кириллович аккуратно поднялся с кровати, взял стоящий на прикроватном столике бюст великого математика Ломоносова и тихо пошёл к кабинету.

Подойдя к кабинету и с опаской заглянув в него, он не заметил в нём никакого движения. Захар тихо прошёл на кухню и также ничего не заметил. И ничего не слышал. Единственные звуки, которые доносились до него, — шум проезжавших мимо дома автомобилей. Прежде чем вернуться в коридор, он положил на кухне бюст и взял нож.

После того, как математик вышел в коридор, ему показалось, что сзади него кто-то стоит. Стоит и смотрит на него. Изучает. Раздался хриплый звук дыхания.

Захар Кириллович вскрикнул, поднял нож и резко развернулся.

Пусто. Никого нет. Но кто-то был.

И похоже этот кто-то ушёл в ванну.

Поняв, что в темноте для него уже нет пользы, он включил свет в коридоре и начал путь к ванне.

Вот небольшая ванная комната, совмещенная с туалетом. Но всё в порядке. Если не считать непросвечивающейся ванной шторки. Она раскрыта почти полностью. «Это я её так оставил?» — с паникой подумал он. Похоже чужак там, стоит за занавеской и ждёт… Приготовившись в любой момент нанести удар ножом, он начал тихо и медленно подходить к ванне. Первый шаг, второй, третий…

Звук дыхания! Прямо перед ним. Резко отдёрнув штору, математик ничего не обнаружил. Тут тоже никого нет. Никого и ничего. Но он что-то слышал! Точно слышал!

Захар Кириллович перевернул весь дом вверх дном, но так никого и не нашёл. Дома пусто. В этом можно не сомневаться, он проверил вообще всё. Значит он ушёл. Но как? Из окна никто бы не залез и не вылез — на окнах стоят решётки, поставленные в целях безопасности предыдущими владельцами, которые, по собственному признанию, боялись, что их дети могут случайно выпасть из окна. Входная дверь также не открывалась. Она скрипучая, доцент услышал бы, если б её открыли.

«Всё это тебе просто показалось. Ничего не было, ты просто переволновался». Более-менее успокоившийся математик не был готов идти спать после такого, поэтому решил поработать. А что ещё оставалось делать? Как ещё себя развлечь? Видеоигры, фильмы — просто недостойные убийцы времени, в чём их смысл для учёного? Друзья… друзей у него не было никогда. Никто вокруг него не разделял его интересы. А смысл в них, если они будут отвлекать тебя от познания мироздания? Поэтому, друзей у него нет. Женщины — непоследовательная головная боль. Он много лет назад получил тому несколько примеров и вывел это себе как правило. Вот так и получаем, что единственное развлечение для Захара Кирилловича — это наука.

Проработав полтора часа, он встал, чтобы сходить в туалет, но тут ему поплохело. И причина весьма красноречива — на доске была надпись: производная из 666х равна 666. Вот что разбудило его. А он и забыл проверить доску.

На этом моменте он осознал, что произошло одно из двух. Первое: тут кто-то (или что-то) есть,