«Древоходец». Приблудный ученик. Книга первая - Александр Колокольников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встречал он и свою вторую бабушку – Зину. Город Георгиевск не очень большой, и такие встречи иногда происходили чисто случайно.
Это была светловолосая женщина с вечно красным носиком и выцветшими голубыми глазами. Она смотрела на Костика всегда каким-то истеричным взглядом, из-за чего было непонятно: хочет она его расцеловать, или, наоборот, отвесить пощёчину. При встречах, она начинала очень быстро, как-бы торопясь, рассказывать ему о его настоящем папе, и об успехах в учёбе его братика, или сестрички по отцу. Косте всё это было совершенно неинтересно, и он, загодя, старался при виде бабки Зины, перейти на другую сторону улицы.
Когда Костик пошёл в первый класс школы, в жизни их семьи произошли серьёзные изменения. Мать привела к ним жить Игоря – своего нового мужа.
Евгения Петровна нового «зятька» сразу невзлюбила. У неё, коммунистке с большим стажем, неожиданно проснулись аристократизм и буржуазно-сословные предрассудки.
Игорь был простой рабочий, моложе матери Кости на целых четыре года. Всю свою юность, до службы в армии, он жил в деревне.
Когда мать привела его домой представить родственникам, Игорь, своими манерами, смог поразить даже семилетнего Костю.
Чаепитие проходило за столом, покрытым скатертью, расшитой золотыми пагодами из китайского шёлка, а ещё стояли чашечки и вазочки из тончайшего прозрачного фарфора.
Игорь, протянув руку, с чёрной каймой под ногтями, взял из вазочки конфету – «Мишка на севере», развернул и, бросив в чашку, начал ложечкой мять и размешивать конфету в чае. Полученную бурду, с плавающими сверху кусочками размолотой вафли, спокойно и явно с удовольствием, стал пить.
За столом установилось тягостное молчание, было слышно, только как Игорь прихлёбывает чай.
Лицо матери пошло красными пятнами. Игорь, оглядел всех присутствующих, и, с располагающей, простецкой улыбкой, спросил: «Я что-то не так сделал?».
Никто и никогда не говорил Костику, можно, или нет размешивать конфету в чае, видимо, не додумались, но он точно и твёрдо знал, что нельзя пить из чашки вместе с ложкой. Пользуясь, воцарившейся тишиной, он, как отличник, выучивший урок, звонким голосом сообщил, что, когда пьёшь чай, нельзя ложку оставлять в чашке.
– А – а – а, понятно, – сказал Игорь, вытащил ложку, измазанную внутренностями конфеты, и аккуратно уложил её рядом с блюдцем на китайскую скатерть.
– Дочка, постели перед гостем, клеёнку, – мёртвым, без интонаций голосом произнесла Евгения Петровна.
Мать Кости порывисто вскочила, и, забрав со стола грязную ложку, обращаясь к Игорю, сказала: «Уходим!».
Игорь, недоумённо пожал плечами, поднялся и пошёл в прихожую одеваться.
Дед Фёдор, собрался проводить, но бабушка, схватив за руку, не дала ему подняться из-за стола. Тогда он просто крикнул вдогонку уходящим, обращаясь к матери Костика:
– Я же тебе говорил: «Поставь водочки!». А ты: «Просто посидим, чай попьём». Видишь, как оно с чаем-то получилось.
В ответ громко хлопнула входная дверь.
Вечером, они с дедом Фёдором сидели и якобы смотрели телевизор. А из спальни доносился разговор на повышенных тонах между матерью Кости и Евгенией Петровной.
– Мне уже скоро тридцать, да ещё и с ребёнком! Кому я нужна? А он нормальный, работящий парень! Да, он простой рабочий, да, плохо воспитан, но человек хороший, – почти кричала мать Кости.
– Знаешь, что я постоянно твержу бывшим ученицам, которые прибегают за советом? – отвечала бабушка, —Я им всем говорю: «Девочки, милые, делайте всё что угодно, спите с кем хотите, только не рожайте от дураков! Не рожайте от дураков! Я уже сколько лет в школе наблюдаю. Вот смотришь на ученика, и думаешь: «Господи, почему же ты такой идиот!?». А потом папа, или мама приходят на родительское собрании и понимаешь почему.
Если бы ты с Игорем просто встречалась и спала – пожалуйста. Но вы же собираетесь создать семью. А что такое семья? Семья – это дети! Ладно первый муж у тебя был подлец, но хотя бы не дурак…
– Игорь не дурак! – перебила мать Кости. – Просто у него так жизнь сложилась. Мать с отцом во время войны пропали. Его тётка воспитывала в деревне. Он кисель-то обычный впервые только в армии попробовал.
Через несколько месяцев после этого памятного чаепития, Игорь переселился к ним.
Отношения между Евгенией Петровной и новым зятем так и не заладились, видимо, это и подтолкнуло её согласится на предложение стать директором школы в Каменске.
Она рассуждала так: и дом выделяют с участком земли, правда не в самом городе, а в деревне Каменке, но до школы двадцать минут неспешным шагом. И сестра Любочка тоже в этой деревне живёт. И мужа Фёдора получится пристроить на работу в ту же школу учителем труда – благо у него теперь имеется слуховой аппарат и проблем общения с учениками не будет. Да и до Георгиевска не очень далеко и автобусное сообщение хорошее: мало, что рейсовые автобусы, так из Георгиевска мимо Каменки ещё постоянно шахтёрские ходят, развозят шахтёров по сменам.
После переселения Евгении Петровны с дедом Фёдором в Каменку, Костю не только на каникулы, но и на выходные отправляли в деревню к бабушке, часто даже без сопровождения – просто одного. В те времена одинокий ребёнок в автобусе не было чем-то чрезвычайным. В квартире в Георгиевске был телефон, был он и в доме в Каменке – по тем временам большая редкость. Мать могла позвонить и предупредить, что отправляет Костика, а на остановке рядом с деревней его, когда могли встречали, а когда и нет.
В деревне его все знали. Для взрослых он был Костик – внук Евгении Петровны, а для младшего поколения более известен был под кличкой – Брат Штопанного.
У Любочки, сестры Евгении Петровны, было двое детей. Дочь Лариса, она была лет на пять старше Костика, и сын Генка. Тот был старше года на три. Их отец, для Костика дядя Павел, был поволжским немцем и носил фамилию – Штокман.
Именно, как производное от фамилии Штокман, Генка и заполучил прозвище – Штопанный.
Конечно, Костику было очень обидно носить кличку – Брат Штопанного. Во-первых, хотя он и знал, что происхождение, или этимология клички не имеет никакого отношения к изделию сэра Кондома, но широко распространённое словосочетание давало его кличке очень пошлый и уничижительный окрас.
Во-вторых, кличка не только обидная, но и неправильная – Генка Штопанный не был его братом. Любочка, мать Генки, приходилась сестрой бабушки Кости, а значит и Генка не был его
