Переосмысление Церкви - Виола Френк

2. Она всегда будет позволять, и поощрять к действию всех членов в Теле.

3. Она всегда будет соответствовать богословию, содержащемуся в Новом Завете, будучи его наглядным представлением и выражением на Земле.

4. Она всегда будет корениться в общении триединого Бога. Троица и есть та парадигма, которая раскрывает нам то, как Церковь должна функционировать. Она показывает нам то, что Церковь — это любящее, равноправное, взаимозависящее и взаимодействующее неиерархическое сообщество.

Ф. Ф. Брюс как-то сказал:

Развитие — это развёртывание того, что уже существует, даже если оно существует не явно; отступление же подразумевает оставление одного принципа или же основания, и замены его другим.

Всё то, что делает Церковь способной отражать триединого Бога, является развитием; всё же, что препятствует ей в этом — отступлением.

Как уже было изложено мной и Джоржем Барной в книге «Языческое христианство», крайне мало из того, что нынче практикует современная учрежденческая церковь, своими корнями уходит в Новый Завет. Вместо этого практика, изобретённая людьми, начавшая своё существование многие столетия тому назад, формировала и давала новое определение тому, что такое церковь. Подобная практика подрывает главенство Христа, подавляет функции участия всех членов в равной мере, так, что и те больше не могут действовать как Тело Христа. Это противоречит богословию Нового Завета и отрицает принцип Божьего общения внутри Троицы. Как говорит об этом Эмиль Бруннэр:

Тонкая структура общения, основанная Христом и утверждённая Святым Духом не может быть заменена учреждением или организацией, не изменив при этом целиком и полностью сам характер экклесии.

Однако, не смотря на этот факт, многие из этих практик оправдываются христианами, хотя при этом им явно не хватает библейского основания. Отчего же? Всё это происходит в связи с неимоверной силой религиозной традиции. Рассмотрим следующие отрывки:

Трава засыхает, цвет увядает, а Слово Бога нашего пребудет вечно. (Ис. 40:8)

Ибо Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные. (Евр. 4:12)

Как дождь и снег нисходити с неба и туда не возвращается, но напояет землю и делает ее способною рождать и произращать, чтобы она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест, — так и Слово Мое, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его. (Ис. 5 5:10–11)

Эти отрывки говорят нам о чрезвычайной силе Божьего Слова. Слово Божье пребудет вечно. Слово Божье осуществит, что Бог пожелал. Слово Божье достигнет цели, ради которой Он посылал его. Слово Божье не вернётся впустую.

Однако, вопреки чрезвычайной силе Божьего Слова есть одна вещь, останавливающая его на его пути. Имя ей — религиозная традиция. Отметим, что говорит Иисус — воплощение Божьего слова:

… таким образом, вы устранили заповедь Божию преданием вашим. (Мф. 15:6)

И опять Он говорит:

Ибо вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого… вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание… (Мк. 7:8–9)

Религиозные традиции во многом сформировали наше мышление. Они завоевали наше сердце. Они сформировали наш словарный запас. Всё это произошло настолько сильно, что теперь всякий раз, когда мы открываем свои Библии, мы приписываем нашу современную практику церкви, приписывая её тексту Писаний.

Всякий раз, когда мы находим слово «пастор» в Библии, мы типично представляем себе человека, который проповедует проповеди по воскресеньям. Когда мы видим слово «церковь», мы немедленно думаем о здании или же, о воскресном богослужении. Когда мы встречаем слово «старейшина», мы сразу же представляем себе члена совета или церковного комитета.

Всё это подымает важный вопрос: как же так получается, что наша современная практика церкви столь просто приписывается тексту Нового Завета? Одна из причин, которая привела к такому положению вещей, заключается в выборочном подходе к тексту Библии. С таким подходом мы вырываем нужные отрывки текста их контекста и собираем их воедино с целью состряпать доказательства в поддержку человеческим доктринам или практике. В большинстве своём этот процесс происходит неосознанно. Ему способствуют две вещи. Во-первых, послания Нового Завета не представлены в хронологическом порядке. Во-вторых, послания в Новом Завете разделены на главы и стихи.

Философ Джон Локк хорошо изложил суть проблемы, когда написал:

Писание изрублено и покалечено, и в том виде, в котором оно напечатано сегодня, предстает перед нами столь разбитым и разделённым, что не только рядовые читатели вытаскивают из него стихи, превращая их в афоризмы (правила); но и те, у кого больше знаний, читая Слово, теряют многое из его мощи и силы взаимодействия, а значит и света, им порождаемого.

Для сравнения скажем, что когда читаешь Новый Завет в хронологической последовательности, без разделения на главы и стихи, замечаешь, как проявляется чудеснейшее повествование. История становится реальностью. Когда же читаешь Новый Завет в том виде, в котором он организован в настоящее время, эта история предстаёт перед нами в отрывках. Согласованность и гармоничность повествования теряется.

Греческая мифология воспевает человека по имени Прокруст, создавшего чудо-ложе, приобретавшее размер, подходящий человеку, который ложился на него. Однако за чудом скрывался жестокий метод, позволявший ложу оказываться подходящим для всех. Когда человек, ложащийся на ложе, оказывался, слишком короток, Прокруст растягивал его. Если же ложившийся, оказывался, слишком велик, Прокруст отрезал его конечности, чтобы тот вместился на ложе!

Современная идея церкви похожа на прокрустово ложе. То Писание, которое не подходит под идею и форму современной учрежденческой церкви, либо отвергается (им пренебрегают), либо его воспринимают с «натяжкой» в угоду сложившемуся положению дел. Мы возвеличиваем различные стихи, вытягивая их из хронологического исторического контекста, после чего совмещаем их с другими отрывками, чтобы создать или поддержать угодную нам доктрину или практику. Для сравнения следует сказать, что именно хронологическое повествование диктует условия нашему толкованию Писания. Оно удерживает нас от практики вырывания и подтасовывания стихов с целью по-библейски оправдать наши подозрения и идеи.

Факт остаётся фактом, множество практикуемого в наших церквях сегодня лишено библейской поддержки. Всё это — практика изобретенная человеком, идущая наперекор органической природе церкви. Она не служит отражением желания Иисуса Христа и не служит выражением Его главенства и Его славной Личности (тех характеристик, которые церковь призвана воплощать). Вместо этого они служат отражением воцарившихся человеческих идей и традиций. В результате они подавляют естественное проявление церкви. Однако, мы продолжаем оправдывать их нашей «обрывочной» герменевтикой.

Некоторые христиане старались оправдать ту уйму небиблейских практик, которые оказались в церкви, высказав предположения о том, что церковь приспосабливается к каждой культуре, адаптируясь под условия жизни в том мире, в котором она находится. Отсюда следует мысль о том, что, должно быть, теперь Бог оправдывает появление системы разделения на духовенство и прихожан, иерархическую структуру руководства, поклонение с разделением церкви на выступающих и наблюдателей, модель единого руководителя, идею «посещения церкви» и ряд прочих практик, которые появились приблизительно в четвёртом веке в результате того, что христиане позаимствовали эти обычаи из греко-римских обрядов тех дней.

Но действительно ли церковь столь сильно меняется в зависимости от той культуры, в которой она находится? И если это и вправду так, свободны ли мы привносить всякую понравившуюся практику, делая её частью наших всеобщих встреч поклонения? Или же случилось так, что современная церковь чрезмерно приспособилась к нынешней западной культуре, как в своём богословии, так и в практике?

Говоря о проблеме чрезмерной контекстуализации, Ричард Халверсон пишет:

Когда у греков появилось Евангелие, они сделали из него философию; когда его получили римляне — они превратили его в форму правительственного правления; когда евангелие попало к европейцам, они сделали из него культуру; а когда оно попало в руки американцев, они превратили его в бизнес.

Скажу словами Апостола Павла: «разве не учит нас сама природа?». Новый Завет четко даёт нам понять то, что церковь — это биологическое существо (Еф. 2:15; Гал. 3:28; 1 Кор. 10:32; Кол. 3:11; 2 Кор. 5:17). Это биологическое существо рождается на свет, когда живое семя Евангелия насаждается в сердцах мужчин и женщин, и у них есть свобода встречаться вместе в естественных условиях.