Бухта Надежды. Первый шторм - Галина Громова

Поженились Иван со Светой два года назад, жили на Радиогорке в подаренной тестем квартире, но с началом всего этого дурдома временно переехали сюда – все же частный дом за высоким забором, да и скопом легче, спокойнее как-то. То, что его тесть Николай Зиновьев был непростым человеком, Иван понял сразу, как только с ним познакомился, но Николай Иванович никогда о себе подробностей не рассказывал, а у Светика Иван не стал выспрашивать. Захочет мужик – сам расскажет. Зять знал лишь то, что Николай Иванович развелся с матерью девчонок, когда Светке еще и пяти не было. То ли мать Светланы загуляла, пока Николай моря бороздил, то ли сам Николай нашел другую бабу, но семья развалилась.

Через некоторое время мужчина и женщина снова сошлись – родилась Надюшка, а вместе с ней и надежда на восстановление семьи. Имя придумал отец, но вскоре мать узнала, что нарек он младшую дочку в честь своей любовницы, которую никак не мог забыть, и снова все полетело к чертям собачьим. Отец снова ушел, и где он пропадал почти двенадцать лет, дочки не знали. Только однажды он появился на пороге дома, где жили девочки с матерью и отчимом, и забрал тех к себе. Мать не возражала. Отчим тоже ничего против не имел. Хотя однажды, буквально сразу после стремительного переезда, Света, забежав к матери в гости на несколько минут, мельком увидела отчима с разбитой губой и синяком под левым глазом… Может, таким образом отец и уговорил отпустить дочек к себе…

А потом Света познакомилась с Ваней, которого буквально сразу же представила отцу – таково было требование родителя. Иван Николаю понравился, поэтому и препятствий в отношениях молодым людям он чинить не стал.

Но Иван всегда знал, что если что-то в нем придется не по вкусу хмурому мужику, то жизни в этом городе не будет – уж больно разные знакомые водились у тестя.

– Да просто… – сделал вид, что ничего не произошло, Пуля. – Надо же как-то хозяйку звать.

– А хозяйку звать не надо. Она сама, если понадобится, придет. Да и нечего ей здесь делать, за столом, когда мужчины свои дела решают! – ответил Николай, наблюдая, как дочь сноровисто накладывает в тарелки запеченный картофель с мясом и луком, аромат которых щекотал ноздри.

– Колян, да я чё! – развел руки в примирительном жесте Пуля. – Я ж чисто так… Все, базара нема!

– Все, Светлана, иди в комнату. Надо будет что-то – позовем, – кивнул в сторону двери Иван.

Девушка вопросительно глянула на отца и, получив в ответ утвердительный кивок, быстро скрылась в комнате.

Ничего себе порядки! Да девчонка вышколена, как солдат-первогодок. Хотя, может, это и к лучшему, когда девушка привыкает видеть в отце бесспорный авторитет и не смеет его ослушаться. От отца привычки перейдут на мужа. А что может быть лучше послушной и верной жены?

Степан даже горько усмехнулся. Он и представить не мог, чтобы Катерина вот так молча все сделала бы и ушла, если бы он ей таким тоном сказал нечто подобное. Да у Кати рот минут тридцать не закрывался бы, она доказывала бы, что с ней обращаться подобным образом нельзя, ведь она не прислуга и не кухарка, а самодостаточная личность и женщина с большой буквы «Жо»… А эта девчонка только на отца глянула. Да уж… не так прост Николай, ой не прост!

Пятнадцатилетняя Надя и ее подружка Лиля сидели в Надиной комнате и рыскали в Интернете, когда к ним присоединилась Света.

– Что там такое? – поинтересовалась Надя.

– Не знаю. К отцу гости пожаловали, но он какой-то странный. Сначала тебя отправил в комнату, потом Ваня меня сюда отослал, и отец не стал его останавливать.

– Да ладно вам, девчонки, устроили тут тайны Мадридского двора… – скривилась Лиля. – Нашли проблему. Мужики бухают, а вас отослали, чтобы не отсвечивали да не мешали.

Надя с пятого класса дружила с Лилией, гуляли вместе, летом даже официантками подрабатывали на пару – чтобы не так страшно было. Поэтому, когда в закрытую дверь комнаты, где жила Лиля, начали ломиться ее умершие и тут же воскресшие родители, первым делом девчонка позвонила подружке, чей отец и помог ей выбраться из дома, а потом приютил у себя.

Полдня девочка была в ступоре, потом несколько часов подряд ревела, отчего к вечеру лицо распухло до неузнаваемости, а потом как-то стала отходить, абстрагировавшись от произошедшего.

Теперь же целыми днями она только и делала, что мониторила в Интернете информацию по всему происходящему, впитывая ее в себя, как губка жидкость.

Несколько часов девчонки сидели в комнате, не выходя и даже не выглядывая. Каждая занималась своим делом.

– Надь, – тихо позвала Лилия.

– Чего?

– Я в туалет хочу.

– И чё? Тебя что, над горшком подержать?

– Ну, Надь. Пошли со мной… – начала канючить девчонка.

– Лиль, ну сходи сама.

– Ну, Надюх… Страшно…

– Пошли. Я тебя проведу, – предложила Света, поднимаясь с дивана, на котором валялась, читая книжку.

Туалет располагался возле кухни, вход в него находился в прихожей, поэтому пришлось идти через гостиную, где сейчас как раз и сидели отец с мужем и гостями. Те что-то шумно обсуждали за бутылкой водки, когда девчонки выскользнули из комнаты, стараясь стороной обойти стол.

Мужчины уже были в подпитии, особенно шумно вел себя лысый, размахивал руками и рисковал свалиться с табурета, доказывая что-то Ивану. Сидящий возле Ивана светловолосый парень в джинсах и свитере только молча жевал соленый огурец, глядя мутноватыми нетрезвыми глазами на граненую рюмку, стоявшую перед ним. Отец тоже довольно шумно что-то обсуждал с третьим гостем, который при появлении девушек уставился на худенькую фигурку Лили алчным взглядом. Девушка кожей ощутила этот взгляд на себе и постаралась побыстрее выйти из комнаты.

– А это кто, блин? – заплетающимся языком спросил Михай.

– Подружка дочки.

– Подружка? Так, может, отдашь ее нам, а, Колян? – Миха пьяно заржал, увидев расширенные от испуга глаза девчонки, так контрастно выделяющиеся на побледневшем лице. Девчонка на какое-то мгновение впала в ступор, а потом быстренько выскользнула из комнаты и закрылась в туалете. Света тоже пересекла комнату и вышла на улицу – нужно было покормить пса. Иначе он так и будет голосить весь день.

Миха какое-то время сидел за столом, потом поднялся, намереваясь выйти из комнаты.

– Куда? – уставился на него из-под бровей Николай.

– Колян, да я на перекур! Чё ты?

– Ничё. Иди уже.

Миха, опустошив стоящий на столе стопарик с водкой, схватил соленый огурец и отправил его в рот, не замечая, как струйка рассола стекает по подбородку. Шатаясь и поэтому придерживаясь за стол, а потом за косяк двери и за стены, мужчина вышел на улицу, отметив, что в туалетной комнате горит свет.